• Главная
• Шоу-биз

Фото: СТВ

На СТБ стартовал четвертый сезон кулинарного реалити «МастерШеф. Профессионалы». Ольга Мартыновская уверяет: каждую субботу в эфире участники будут показывать нам новую и неординарную украинскую кухню и учить, как из местных, простых и доступных продуктов готовить изысканно и вкусно.

С судьей «МастерШеф. Профессионалы-4» Ольгой Мартыновской KP.UA поговорила не только о новом сезоне реалити, но и о благотворительных инвентах за рубежом, что из украинских блюд смакует иностранцам, о ее личной жизни, выживании и принятии важных решений во время войны.

Я знаю, что такое счастье. И, к сожалению, пока его не чувствую

- Оля, наткнулась на ваш пост, опубликованный три года назад, который начинается словами: «Счастлива. Я снова очень счастлива». Это о том, что вы впервые стали судьей «МастерШеф. Профессионалы». Были за этот тяжелый год моменты, когда вы чувствовали себя, как тогда, счастливой?

– Быстро перебираю в голове моменты и понимаю, что нет. Конечно, были какие-то приятные мгновенные вещи, наверное, всплески дофамина или чувство радости, но чтобы счастлива… Я как-то и раньше была перманентно счастлива. Мне нравились и мои проблемы, и мои успехи, вся та жизнь, которая меня окружала, и я всегда говорила, что удачливый и счастливый человек.

А в этом году… Когда после нескольких месяцев за границей ехала с Верой в Украину на свидание с родителями, думала себе, что это будут самые счастливые моменты. Или когда ехала на съемки «МастерШеф. Профессионалы», тоже думала, что сейчас что-нибудь изменится, что-то во мне перевернется. Но ничего этого не происходит. Боль и горе омрачают маленькие моменты радости.

Я знаю, что такое счастье. И, к сожалению, пока его не чувствую.

– Читала ваши размышления на Фейсбуке «если бы я не была кулинаром, то рассказывала бы о том, как не выйти замуж, постоянно работать и все равно быть недовольной собой», и – удивилась. Вы же умная, обаятельная, харизматичная, успешная. Откуда это – недолюбливать и недооценивать себя?

– В блоге или на телевидении мы видим одно, а в реальной жизни все может иначе складываться. Я выросла в классной семье, но у нас не было принято говорить, что ты красивая, умная, талантливая, как я своей дочери говорю или другие родители своим детям.

Я жила в обычной сельской семье, мы в селе много работали, у нас не было каких-то нежностей, потому что у родителей стояла задача – дом построить, деньги заработать, за газ заплатить, нас накормить, одеть, и никто об этом не думал. А потом, наверное, то, что не было заложено в детстве, всплывает во взрослом возрасте.

Помню, как поехала в Николаев учиться, а там красивые городские девушки, и я себя какой-то некрасивой, сельськой чувствовала по сравнению с ними.

Меня никогда не любили мужчины как женщину, которой увлекаются, фотографируют, приносят кофе, просто говорят «люблю». Какие-то влюбленности, романы были, но не случалось в моей жизни сильной любви, не было таких отношений, где бы я действительно поверила, что меня можно любить, что я красивая.

Эта штука – что надо говорить себе в зеркало, что ты классная, красивая, успешная – она не работает (смеется). Я знаю, что многие, кто смотрит телевидение или читает мою страницу, любят меня, но я, так сказать, не могу это «пощупать». Поэтому есть у меня такое, что я сама себя упрекаю - могла бы лучше, ты еще недостаточно успешная, умная, красивая, стройная… Не знаю, откуда эти ноги растут - с детства или моих каких-то нервных окончаний.

- Люди, стремящиеся к перфекционизму, почему-то часто сами себя закапывают. Может, надо эти вопросы с психологом решать? Хотя самая распространенная мысль у них на это – пока сама себя не полюбишь, другие тоже не полюбят.

- Конечно, это не просто щелкнуть пальцами, и все - ты себя любишь. Это вообще,  мне кажется, какой-то специфический долговременный и энергозатратный процесс. Наверное, этому надо учить – как себя любить и вообще что такое любовь к себе. А то все такие умные (смеется).

Я работаю над этим. И с психологом работаю время от времени. Но психологи – это такая таблетка, которой хватает на неделю-две.

Владимир Ярославский, Эктор Хименес-Браво и Ольга Мартыновская на кухне «МастерШеф. Профессионалы». Фото: СТБ

Дочь пошла в школу, в которую когда-то ходила я

- Вы долго думали, возвращаться ли в Украину, потому что переживали за безопасность дочери. Что заставило вернуться домой? Ведь у вас даже были предложения по работе во Франции.

– Действительно, в Париже у меня уже была классная, перспективная работа, начала налаживаться жизнь, я согласовала свои графики, Веруня в школу пошла. Но когда речь зашла о том, что может сниматься «МастерШеф», я все время об этом думала, сомневалась, оставаться ли во Франции. К тому же, когда ты за границей, ты еще больше все гипертрофируешь, масштабируешь, драматизируешь.

В то время во Францию ​​приехала моя мама на подработку, я устроила ее собирать виноград и заодно побыть с нами с Веруней. И она, видя мои сомнения и страдания, как-то сердито сказала: «Оля, поезжай уже домой, поживи, посмотри, как люди живут. Мы справляемся, верим в победу, живем. Люди продолжают жить и в деоккупированных, и в оккупированных местах. Пойми, что нужно заботиться о жизни, поэтому определись, где ты хочешь быть – или в Украине со сложностями или за рубежом, где тоже сложно. И уже не терзай себя и нас этими сомнениями». Она видела, что я просто умираю, не живу, не развиваюсь, сама себя убиваю.

Слова мамы – это был самый большой аргумент, который повлиял на мой выбор. И я действительно поняла для себя, что, хотя это рискованно и страшно, но я хочу почувствовать, прожить, быть в контексте, чтобы максимально глубоко понимать и знать, что мы переживаем.

К тому же родители живут в маленькой деревне, далеко от всех сообщений, городов, коммуникаций, и там, слава Богу, спокойно, есть свет, связь, школа, которая работает. Поэтому они заверили меня, что позаботятся о Вере. Как-то так мне родители этот билет и продали.

- То парижанка Вера пошла в школу в вашем селе?

– Да. Это школа, в которую я ходила. И ей нравится. Она все понимает, это ведь не французы и французский, а все свои. Она такая вся деловая, потому что уже покаталась по Европе, знает три слова на французском, пять на английском (смеется). Она классно формируется.

Родители говорят, что Вера для них – антидепрессант, и если бы не Веруня, они бы уже с ума сошли. Потому что маленькое село, зима, на огороде работы нет, делать нечего, все люди сидят по своим домам. Одни новости и ужасы. Поэтому Веруня для них – как вторая молодость, они в ней видят маленькую меня. Им нужно приготовить завтрак, отвести в школу, забрать, поучить уроки, вовремя лечь спать, сделать зарядку – это держит их в тонусе, и я радуюсь. Но меня это не удовлетворяет, потому что я хочу, чтобы мы были с Верунчиком вместе и в безопасности, и в комфорте. В Париже мы были в безопасности, но ей там не было комфортно, ей не нравилось, новые люди, новый язык, еще и я много работала, не могла помогать ей со школой. А в Украине ей комфортно, но мы не чувствуем себя в безопасности.

– Но ей там нравится?

– Да, она кайфует. Говорит: «Если бы только мама была чаще рядом, вообще было бы супер». На что я ей объясняю, что сейчас моя работа нуждается в моем присутствии.

– Кстати, до вторжения мы с вами говорили о ресторане, который вы мечтаете открыть. Сейчас, наверное, не совсем до ресторана. Но мечта остается?

– Мечта теплится. С войной вообще обострились мысли и чувства – когда как не сейчас. И я думаю: Боже, как быстро время пролетает, и нужно делать сейчас. Но рационально и экономически считаю пока неуместным делать в том формате, как хотелось бы. Поэтому нужно победить, а затем открывать ресторан.

С дочерью Верой. Фото: Instagram.com/olga_martynovska/

За границей обязательно готовим настоящий наваристый борщ

– В этом сезоне «МастерШеф. Профессионалы» будут популяризировать украинские кулинарные традиции. Будете готовить какие-то изысканные украинские блюда или доступные для украинцев?

– Основной акцент мы делали на использовании наших местных продуктов, на аутентичных вкусах, техниках, их сочетании. Но мы будем делать современную украинскую кухню – с нашими знакомыми вкусами, но уже в новом облике. Будем лишнего избавляться, самое ценное забирать и создавать новое. К примеру, борщ в виде мороженого. Это невероятно вкусно и круто.

Будем учиться готовить без света, экономить, не выбрасывать продукты и рационально применять их.

– Как изменился съемочный процесс? Готовите вы, например, блюдо, а тут – тревога, что-то недожарили, недопекли. Приходилось ли все начинать сначала?

- Я считаю, что команда проекта и канала СТБ совершила настоящий профессиональный подвиг, ведь снимать большое форматное реалити в условиях войны с соблюдением всех правил и требований – это тот еще вызов! Конечно, о нашей безопасности позаботились. Когда звучала воздушная тревога, съемки и время приготовления еды останавливались, нас переводили в укрытие, расположенное недалеко от съемочного павильона - и участников, и судей, и команду, а затем участникам немного добавляли времени, чтобы восстановить или переделать то, что не успели. К примеру, если кто-то сбил белки, а не ввел их и они упали за это время, то добавляли 15-20 минут, чтобы можно было реабилитироваться. И все – продолжали дальше, никаких переносов на потом или поблажек не было. Такие реалии, такая жизнь, все понимают, и все знали, на что шли. Каждый раз, начиная готовить блюдо, думая о рецепте, все понимали, что в любой момент приготовление может прерваться и потом его нужно будет возобновить. Поэтому участники оценивали ситуацию и свои возможности, когда выбирали, какое блюдо готовить.

Где-то было некомфортно, потому что тревоги, ожидания еще больше утомляют, чем работа, где-то сложнее, чем было обычно, но, честно говоря, никто не жаловался, потому что мы знали – мы делаем важное дело, и отдавались ему.

– Вы делали благотворительные ужины за границей, в частности, во Франции, Америке. Что готовите гостям на таких ужинах? Что с украинской кухни смакует иностранцам?

- Обязательно готовим настоящий красный наваристый борщ. Вручную идеально нарезаем свеклу, капустку, морковь, лучок. Все – ручная ювелирная работа, а не натертое на терку. Варим наваристый бульон из говяжьих хвостов, ребрышек. Когда было лето и жара, готовили холодный свекольный борщ, это тоже очень вкусно, все были в восторге.

Изюминка нашей программы – голубчики. Мы их делали в свекольных или шпинатных листьях в зависимости от сезона. А начиняли булгуром, белыми грибами, делали модернизированный вариант этого блюда. В свое время, когда риса у нас еще не было, голубцы начиняли пшеницей, пшеном, а заворачивали в свекольные листья, не капустные.

Делали бэби-варенички с печенью. Котлету по-киевски готовили как классическую – из курицы, так и из карпа, судака, в зависимости от места, де это происходило. Мы адаптировались к той стране и городу, в которых находились, потому что понимали, что американцы любят, чтобы насыщенно, наваристо, поэтому для них готовили котлету по-киевски из курицы. А в Париже уже делали из судачка.

На десерт у нас был уже любимый всеми гречневый медовник с черносливом или копченой грушей. Всем очень нравится, такого в тех странах нет. Мы завариваем тесто на гречневом меде и добавляем гречневую муку. Очень яркий вкус получается.

На традиционных благотворительных ужинах за границей Оля с коллегами обязательно готовит борщ. Фото: Instagram.com/olga_martynovska/

У меня есть единственный принцип, по которому я живу, – это моя совесть

– Но, бывает, даже за благотворительные ивенты прилетает какая-то критика. Сейчас вообще трудно найти публичного человека, которому бы не указали, что и как делать, к сожалению. Как не разочароваться из-за такого, когда вы делаете-делаете-делаете, а кто-то все равно тычет пальцем?

– Я уже научилась абстрагироваться. У меня еще с молоду есть единственный принцип, по которому я живу, – это моя совесть. Если мне совесть позволила что-то сделать и я сплю спокойно, то мне все равно, кто что пишет или говорит. Если я чиста перед собой, совестью, Богом, делом, которое делаю, – это все. Если я в чем-то сомневаюсь, то сама себя больше раскритикую, чем кто-то другой. Поэтому те, кто что-то там говорят, пусть говорят. Лучше пусть сделают хотя бы часть того, что делают те, кого они критикуют.

Иногда с подружками за бокалом вина мы можем поговорить, что сколько бы ни делал, для всех все равно хорошим не будешь, но не больше. Глубже это меня не касается.

Был всего один случай, который меня реально ранил. Мы уже снимали «МастерШеф», и мы с Вовой попросили три выходных, чтобы поехать в Варшаву, где у нас был запланирован финальный благотворительный вечер в 2022 году. Наш поезд был в 12 ночи, съемки еще немного задержались, и мы не успевали до комендантского часа. И знакомая мне говорит: «У меня есть знакомые ребята, они меня спасали в определенных ситуациях, отвезут, если надо». Я позвонила, мы договорились, что они заберут нас с Вовой в 23.00. Ехали мы с Владимировской до железнодорожного вокзала минут 6, это ведь совсем все рядом. Подъезжаем, и один из них говорит: «Вы же знаете, что начался комендантский час, тариф дороже – 2,5 тысячи гривен».

Я была смущена. Думала, это же друзья моих друзей, почему так, мы едем делать благотворительный ужин, причем за свой счет, сами покупаем билеты, вместо выходных работаем в непонятно каких условиях… Я заплатила все, что они просили, но вышла в смятении. Может быть, они не знали, куда я еду, кто я и что делаю, но это очень врезалось в душу. Да, я не на передовой, не воюю, но делаю все, что в моих силах, отдаюсь каждой своей клеточкой, насколько могу отдаться. Никогда не отказывала никому, кто писал мне и просил. Собирали и деньги, и искали, и свои отдавала. А здесь бизнес – есть бизнес.

– Вы сама на что жили? Потому что я видела, что в основном вы что-то делали для кого-то или ради кого-то. К тому же вас в Париже еще и обокрали.

- В основном на сбережения. Я собирала деньги на квартиру, хотела вкладывать в строительство.

Я, во-первых, везде выкручусь, во-вторых, моя работа – в моих руках. В Праге я проводила мастер-классы как благотворительные, так и коммерческие, чтобы иногда и себе что-нибудь заработать на жизнь. Ходила в ресторан и работала как повар, готовила чешскую кухню, супы, чистила овощи, потому что мне нормально там платили. Была парочка частных коммерческих ужинов, которые я организовывала.

Но если раньше у меня были одни потребности, то сейчас совсем другие. Раньше, чтобы нам с дочерью комфортно прожить в Киеве, мне в месяц нужно было три тысячи долларов. Ибо тысячу стоила квартира - я арендовала жилье, тысяча шла на Веруню - частный садик, тренировка, теннис, бассейн и так далее, и тысяча - уже на наши прихоти. А с началом войны я поняла, что мне хватает и 300 евро – на хлеб, сок Веруне и заправить немного авто.

Я соглашалась на любые подработки. Уже как-то пропали амбиции – хочу заработать на квартиру или еще что-то подобное. Кроме благотворительных вещей меня ничто не возбуждало в материальном плане. Мне хотелось больше заработать только для того, чтобы больше лекарств закупить, автомобиль ребятам приобрести…

У нас с Вовой есть кулинарная книга, и с лета ее уже понемногу начали покупать, поэтому по какой-то маленькой копеечке падало. Деньги от продаж электронной версии книги мы полностью передавали на благотворительность – вместе для «Охматдета» собрали 1,6 млн гривен. Но люди, покупая электронную книгу, видели, какая она классная, и писали, что хотят теперь и печатную.

NFT, биткоинами не занимаюсь, я не умею вести такой пассивный бизнес (смеется). То, что руками насобирала, то и насобирала.

А то, что в Париже обокрали… Было досадно. Я с благотворительным ужином в Париже, а у меня украли очки, кроссовки, штаны, хорошо, как говорится, трусики и бусики оставили. Ну ничего, куплю новые или и без того проживу.

С папой и мамой. Фото: Instagram.com/olga_martynovska/

– Сейчас вы снова открыли курс в своей кулинарной академии.

– Да, мы возобновили обучение. У меня были обязательства перед людьми, которые купили обучение. Когда началось вторжение, мы как раз были на середине курса. Но в этом году не хватало ни энергии, ни желания, ни сил продолжать. Да и все время казалось, что возобновлять обучение - не ко времени. А тут решила, что хочу закрыть свои обязательства перед людьми, потому что меня уже начала грызть совесть. Ведь люди заплатили, кому нужно выучиться, получить сертификат, кому, может, просто от этого будет лучше.

Поэтому мы с моей партнершей возобновили обучение и заодно предложили людям набраться заново и попробовать жить по полной. Достаточно большое количество людей изъявили желание.

Но я, если честно, плохой продавец. Я умею хорошо делать свою работу, но продавать ни себя, ни свой труд я хорошо не умею. Хотя трезво оценивая обучающий кулинарный курс, который я создала, рекомендовала бы всем его пройти, потому что это реально может помочь в жизни. Многие девушки, выехавшие за границу, благодаря этому обучению устроились на работу, даже не зная языка, а зная термины, потому что я их учу и на английском, и на французском. Кто-то устроился поваром, кто-то – помощником повара, кто-то – кондитером, кто-то дома начал выпекать и зарабатывать. Когда мне приходили такие письма, я понимала, что все было не зря, поэтому мне хочется еще большему количеству  людей помочь.

Но я все равно плохо продаю. Курс мы продавали за 1,5 тысячи гривен, но мне кажется, что для людей, возможно, это дорого. Хотя мы вложили в него огромную кучу денег, чтобы сделать качественно. Это 50 учебных часов – красивых, с чистым звуком, красивой картинкой, с кучей методического материала. Все то, за что я платила десятки тысяч евро, чтобы учиться во Франции, здесь весь мой опыт.

- Готовить – это еще и своего рода терапия.

- Да, давно доказано, что еда для людей – один из самых быстрых источников получить реальное удовольствие, иногда даже и счастье. От еды легче и чаще можно кайфонуть, чем от, скажем, прыжка с парашютом. Поэтому нужно уметь хорошо готовить. И это жизненно необходимо. В Украине нет гастрономического образования. Мы только знаем, что чипсы и кола – это плохо, а супчик – это хорошо. А как работать с продуктами, что с чем совмещать… Мне кажется, это заслуживает отдельного и интересного предмета в школе.

С коллегой и близким другом Владимиром Ярославским. Фото: Instagram.com/olga_martynovska/

Вова всегда был для меня поддержкой

– Вы писали, что не все отношения выдержали войну и некоторых вы потеряли. Это были болезненные потери?

- Если люди себя так проявили, то и к лучшему, что кто-то отсекся. Не скажу, что много, но несколько человек было, я уже о них не думаю и ни о чем не жалею. Потому что на самом деле гораздо больше появилось новых хороших людей.

- С Владимиром Ярославским ваши отношения не изменились, вы такие же очаровательные на общих фото. Он был вашей поддержкой в ​​эти дни? Кстати, у него новый образ – усы!

– Ой, я против усов. Каждый раз его пугаю: «Вот ты где-то задремаешь, я их тебе отрежу». (смеется). Но ему нравится, он радуется, еще большее внимание этим привлекает к себе, что ему еще больше нравится.

Вова был для меня всегда поддержкой. Он на 10 лет старше, больше прожил, прочувствовал, увидел. Вова всегда очень трезво умеет оценить ситуацию и дать совет. Причем не навязывая, что и как ты должен сделать, а именно советует или показывает это в таком разрезе, что ты смотришь и думаешь – точно!

Он всегда мне говорит: «Ты звони, если тяжело, сомневаешься или нужен совет». Сейчас такая ситуация, что очень часто никто из нас не знает, ни какой совет дать, ни правильного ответа, потому что мы многое проживаем впервые. Поэтому стараемся вместе находить какие-то выходы из ситуаций. Нам действительно комфортно вместе что-то делать, мы балансируем друг друга, дай Бог.

– А ваш бывший муж Иван предлагал поддержку? Если не вам, то хотя бы дочери?

– Честно, я уже даже не хочу о нем говорить, как о тех людях, которые отсеялись за время войны. Не хочу говорить плохие вещи на публику, пусть они останутся в моей семье, но и хорошего мало что могу сказать. 

Вера, кстати, в начале войны месяц была у него в Португалии, но когда приехала, почему-то сказала, что больше не хочет к папе на каникулы.

– Вы уже сказали в разговоре, что с войной обострились мысли и чувства: когда – как не сейчас. Здесь и сейчас вам чего хочется?

– Я всегда откладывала открытие ресторана. Всегда думала: еще не готова, еще денег недостаточно, еще не определилась где, надо еще подрасти, что-то сделать. Очень хочу сейчас ресторан, но думаю, как правильно сделать, где, чтобы потом это не было болезненной потерей.

Мне все время казалось, что я еще успею замуж выйти, второго ребенка родить, так что сейчас мне тоже хотелось бы это не откладывать. Но здесь и сейчас у меня вариантов ноль, потому что не с кем это сделать (смеется). Поэтому здесь и сейчас хочу ресторан и ребенка, но не так это просто. А так все делаю здесь и сейчас. Так всегда и делала.

Ольга Мартыновская мечтает о счастливой семье и своем собственном ресторане. Фото: Instagram.com/olga_martynovska/