Римма Казакова: "Я пробивная баба! Я пробьюсь до самого Генштаба!"
Казакова - из поколения шестидесятников - в одном ряду с Евтушенко, Рождественским, Вознесенским, Ахмадулиной.
О подруге вспоминает секретарь Союза писателей Москвы поэтесса Татьяна Кузовлева:
- Жизнь Риммы была яркой, стремительной, полной неожиданностей. Невольно возвращаешься к моменту ее рождения - в военном городке под Севастополем. Отец-офицер как-то забыл портупею на кровати. Жена была уже на сносях. Пришла подруга в гости. Достала из кобуры наган: "Ну, он наверняка не заряжен, иначе бы его не оставили". Балуясь, прицелилась в беременную Казакову и нажала курок. Пуля, по счастью, пролетела мимо, лишь обожгла волосы на виске. Тут же начались преждевременные роды. На свет появилась девочка.
Всадница новой надежды
- Ей дали цыганское имя - Рэмо.
- Цыгане здесь ни при чем! Родители назвали дочку в духе той поры: Революция, Электрификация, Мировой Октябрь. Когда поступила в Ленинградский университет, однокурсницы подтрунивали над странным именем. Студентка решительно направилась в загс - менять документы. Ее прогнали: "Как не стыдно? Гордиться надо таким революционным именем!" Через год она все же настояла на своем. И в поэзию входила как Римма Казакова. На Дальнем Востоке, куда сама уехала после окончания университета. Там, на краю света, родились ее первые стихи, полные оптимизма, молодого задора. Работала в хабаровском Доме офицеров. Часто по линии общества "Знание" ее посылали в лагеря читать лекции заключенным. Раз кто-то из зеков решил смутить лекторшу: "Говорят, что животные во время любви склещиваются. Что вы об этом думаете?" Римма не растерялась: "Не знаю, со мной такого не случалось". Дальний Восток выковал не только ее характер, но и упругость строки, твердость позиции.
В самый разгар застоя Казакова прочитает со сцены в Киеве:
Лупите, полновесные дожди,
Чтоб и в помине этого не стало!
Аминь, вожди! На пенсию, вожди!
Да здравствует народ,
да сгинет стадо!
- Это как раз в духе шестидесятников.
- Крамолой сразу занялся КГБ, Римму долго обсуждали в Союзе писателей.
Когда же пришли новые демократические времена, которые то поколение поэтов приближало как могло, молодежь стала поносить ветеранов. И Казакова ответила "младому племени" от имени своего поколения:
Шестидесятники, шестидесятники!
Новой надежды первые всадники.
Нам наше дело было не в бремя.
В ближнем бою меж светом и тенью
Вы отмываете грязные деньги…
Мы отмывали грязное время.
Ненаглядный мой
- Но у Казаковой потрясающая любовная лирика! И много песен.
- Началось со стихотворения "Ненаглядный мой". Его прочитала в журнале "Юность" Александра Пахмутова, написала музыку. Первой исполнительницей стала Майя Кристалинская. Песня имела огромный успех, и Римма решила проникнуть в песенный клан. Жаловалась мне, что поэты-песенники стоят, расставив локти, и чужих в свой круг не пускают. И все же она пробилась. Такой уж был характер. Не зря писала в одном из любовных стихотворений: "Я пробивная баба! Я пробьюсь до самого Генштаба!"
У самой Риммы любовь была трудной. Ей, обладавшей очень твердым характером, нелегко было найти достойного мужчину, более сильного. Георгий Радов, знаменитый в 60-е публицист-"деревенщик", увез Казакову с Дальнего Востока в Ленинград, потом - в Москву. Римма поступила на Высшие литературные курсы. У них родился сын Егорка. Очень одаренный мальчик, невероятно начитанный - еще в школьные годы он прочитал массу философских книг, великолепно знал западную литературу. Но у Риммы не сложилась жизнь с Радовым. После развода она несколько раз пыталась создать новую семью. Ей, как каждой женщине, очень хотелось защиты. И люди вроде попадались хорошие, любившие ее. И она их любила. Но семьи не получалось именно из-за сильного характера Казаковой. А тут еще беда с сыном. Окружение, в которое попал Егор в юности, было склонно к алкоголизму. Когда же он вернулся из армии, друзья уже перешли на наркотики. Наркозависимость и погубила талантливого писателя Егора Радова. Римма лечила его, вытягивала, но он, к сожалению, возвращался к своему пороку. Казакова страшно переживала, что уйдет из жизни раньше сына. Как же он будет без нее на этой земле? Егор умер ровно через девять месяцев после матери. В Гоа, куда поехал со своей дочкой.
Два года назад на могиле Риммы и Егора на Ваганьковском кладбище установили гранитные стелы. С памятником, оградой помог композитор Игорь Крутой, написавший немало песен на стихи Риммы Казаковой.
