Юлия ЭЙДЕЛЬМАН - о Михаиле Козакове: "В последние дни его так усердно от всех прятали, что я с трудом нашла его в доме престарелых..."
Его волю исполнил сын Кирилл. Сегодня мы печатаем фрагменты из книги Юлии Эйдельман, вдовы известного историка и литературоведа Натана Эйдельмана, - "Век иной и жизнь другая". Козаков дружил с Эйдельманами более 30 лет. Книжка еще до конца не написана, но глава - реквием по недавно ушедшему другу уже готова. Полный ее текст читайте на нашем сайте.
"ЖЕНА АКТЕРА НЕ МОЖЕТ БЫТЬ РЕВНИВОЙ"
Миша очень не любил ходить в гости, он предпочитал принимать у себя, где хозяйничала блистательная Регина (третья жена Козакова. - Ред.). Ее приемы славились по всей Москве: она не только необыкновенно вкусно готовила, но с удивительным изяществом сервировала стол. Сама она никогда не садилась за стол, приносила еду, уносила, прохаживалась за нашими спинами и легко, ненавязчиво вставляла по ходу разговора какие-то реплики, всегда к месту и умно. Регина, по моему представлению, была для Миши идеальной женой: она вела все его дела, помнила даты концертов, спектаклей, кому на что надо оставить пропуск, помнила все знаменательные даты его детей и друзей, следила, чтобы дети от прежних браков обязательно получали деньги от всех заработков Миши... Регина очень следила за Мишиным здоровьем. Когда у него обострилась язва, она ездила за ним с кастрюльками... Она никогда не склоняла Мишу к работе ради заработка. При Регине Миша, можно сказать, был бессребреником. И когда он за фильм "Покровские ворота" значительную часть гонорара пожертвовал в какой-то благотворительный фонд, она без колебаний поддержала его.
Конечно, жить с Мишей Регине было очень непросто. Вообще, когда человек целиком погружается в свои планы и может думать только о них, совершенно не обращая внимания на близких людей, этого уже достаточно жене, чтобы не испытывать большого счастья. А Миша при этом еще и пил. И погуливал. Регина была ревнива. У знаменитого привлекательного нестарого актера жена никак не может быть ревнивой, она должна быть всегда в тонусе и верить всему, что говорит ее муж. Вот этого Регина как раз не могла. Она все надеялась победить его пристрастие к выпивке, она боролась с этим как могла, и безрезультатно. Миша, правда, никогда не опаздывал на свои выступления, никогда не срывал их, но во хмелю он совершенно терял над собой контроль, становился невероятно агрессивным и нередко с Региной распускал руки. В пьяном виде он мог любому человеку наговорить невероятные гадости, и есть немало людей, которые с ним рассорились после таких загулов.
"КОМУ Я НУЖЕН ЗА ГРАНИЦЕЙ?"
...В 1987-м Миша через Де Ниро устраивает Регине приглашение в Америку. Она уезжает и исчезает из Мишиной жизни. Он долго не может понять, что происходит: ни звонков, ни писем. Наконец он разыскивает ее через старинного приятеля Барышникова, и она сообщает, что остается в Нью-Йорке и к нему больше не вернется. Миша потрясен... Он действительно страдал и, кроме всего, он совершенно не мог жить один. Дело было не только в бытовых проблемах, ему был необходим постоянный слушатель... И очень скоро он снова женится. Этот брак не принес ему счастья, но дал двух замечательных детей и ту полноту и глубину отцовской любви, которой он не сумел по причине молодости испытать со старшими детьми. Сын Миша рождается в 1989 году, и сразу же молодая жена заводит разговор о необходимости эмиграции в Израиль. Сначала Миша об этом и слушать не хочет. "Она с ума сошла! Кому я там нужен, я русский актер, я не знаю никакого иностранного языка и никогда не смогу его выучить". Но нам, Мишиным друзьям, сразу становится очевидным, что он обречен на отъезд: во всех житейских вопросах он слабохарактерен и легко поддается женскому влиянию.
Миша много снимался в рекламе, по-моему, неплохо зарабатывал, но очень тосковал. Ему не хватало общения с коллегами, московских театров, хороших книг. Семейная жизнь тоже не радовала. Ему без конца приходилось думать о новых и новых заработках. Он рано начал говорить о возвращении. Его желание натолкнулось на яростное сопротивление жены, она и слышать об этом не хотела. Но Мишино желание все укреплялось. И в конце концов он вернулся. Я не хочу говорить о его разводе и дальнейших женщинах в его жизни. Вполне хватило безнравственной телепрограммы (речь идет о передаче Андрея Малахова "Пусть говорят", в которой приняла участие пятая жена Козакова Анна Ямпольская. - Ред.), которая оставила чувство невероятной горечи у всех, кто любил и ценил Мишу, прекрасного актера, великолепного чтеца, благодаря которому тысячи людей в самых отдаленных уголках СНГ услышали лучших российских поэтов.
Но одно я сказать должна: после развода Миша остался гол как сокол, он отдал все, что имел, а имел он немало. Спасибо Иосифу Кобзону и Мише Жванецкому, которые выпросили у тогдашнего мэра Юрия Лужкова небольшую однокомнатную квартирку. Ездил Миша на городском транспорте: мне кажется, единственный из актеров его масштаба. Вообще его личные потребности были минимальными, он был невероятно неприхотлив в одежде и еде. Но думать о заработке приходилось все больше и больше: расходы на младших детей увеличивались с каждым годом. Миша работал без устали. Работать он любил. Но теперь приходилось браться за любую работу. Он говорил с горечью: "Не представляешь, в каком дерьме мне случается сниматься. Но ты же знаешь, у меня огромные траты на детей". Самому ему хотелось заниматься режиссурой. У него это получалось...
В последние годы он мечтал снять картину о Михоэлсе, написал сценарий, искал деньги. Впрочем, этого он как раз делать не умел. Совсем. Рыночные отношения ему не годились...
На новые театральные роли его тоже не звали. Миша впадал в отчаяние. Одновременно резко ухудшилось здоровье. И Миша принимает нелегкое решение: снова уехать в Израиль. Наш последний московский разговор - страстный монолог Миши о своем беспросветном состоянии, о невозможности больше ездить с концертами, о необходимости постоянно лечиться, об отсутствии денег на это.
Мне не удалось увидеть его перед смертью. Его так усердно от всех прятали, что мне понадобилось немало времени, прежде чем я обнаружила его в доме для престарелых и узнала номер его телефона. Я успела позвонить ему, Миша уже еле говорил. Вернее, он почти не говорил…
Я прощаюсь с Мишей словами Анны Ахматовой, которую он любил читать:
Был он грустен
или тайно весел,
Только смерть -
большое торжество.
На истертом
красном плюше кресел
Изредка мелькает
тень его.
