Ващук о Лобановском: "Он обладал мистическим даром убеждения"
Экс-защитник киевского "Динамо" и сборной Украины Владислав Ващук на своей странице в Facebook продолжает рассказывать о своей карьере. Теперь 41-летний футболист вспоминает о работе в Валерием Васильевичем Лобановским.
"Запомните, когда вы будете играть с самыми сильными командами мира – никогда не подстраивайтесь под их тактику игры. Вы должны играть СВОЙ футбол. Только в таком случае есть шанс на успех. Никогда ни под кого не подстраивайтесь".
"Если мы выиграли – можете порадоваться успеху. Пятнадцать минут. А потом должны думать о следующей игре. Если проиграли – то можете расстроиться. Тоже на пятнадцать минут. И думать о следующей игре".
"Вас не касается то, что я говорю прессе после матча… Вас не должно касаться то, что я говорю прессе, хвалю я там кого-то или ругаю. Неважно, что я там говорю. Я говорю то, что они хотят слышать, а с вами мы все обсудим потом и сделаем свои выводы. И вообще – я запрещаю вам читать газеты и смотреть новости. Делайте свое дело, вас не должно волновать то, что о вас говорят. Вы все равно не будете нравиться всем".
Лобановский был гениальным менеджером. Он четко видел место каждого из нас на поле, но при этом добивался, чтобы мы были универсальными игроками.
Перед матчем со "Стяуа", кажется, вызвал меня к себе. Он всегда нас перед матчами по линиям вызывал – оборона, центр, нападение. Иногда индивидуально. Кивнул на доску с фишками, спрашивает – ну, Влад, где ты себя сегодня видишь? Я показываю на центральную – здесь, конечно же. А он берет ее и ставит справа.
– Нет, сегодня ты будешь играть правым.
– Васильич, я же ни разу в жизни правым не играл!
– Не играл, а будешь. Да ты не бойся, я посмотрел – у них там слева никого нет. Так что давай.
А в матче с "Манчестером" меня с Лехой Герасименко поставили вторым центральным. Два центральных – очень нетипичная схема, да еще в такой игре... Герасименко был свободным и всегда мог подключится к атаке. Валерий Васильевич не боялся экспериментировать, всегда находил какие-то нестандартные решения.
Я играл и центральным полузащитником, и правым защитником, и либеро – Валерий Васильевич мог изменить позицию в любой момент, прямо перед игрой, нужно было быть готовым всегда. Как потом я был благодарен тренеру за свою универсальность! Во-первых, это помогало понять, как лучше действовать на поле, просчитать варианты. Во-вторых, мы стали более востребованными, могли заменить друг друга без проблем.
Игра стала более осознанной, динамичной.
Когда Васильич принял решение поставить нас в пару с Саней Головко, если честно, я был не очень доволен. Друзьями мы с ним не были, даже не общались, Головко был старше и по характеру – совершенная моя противоположность. Мне, конечно же, хотелось играть с Серегой Федоровым, мы друзья с детства, и я недоумевал – зачем тренер так сделал. До того, как вышел с Головко в паре на поле... Саню Головко я почувствовал кожей. Я не знаю, как так получалось, но на поле я ощущал его так, как никого другого. Он понимал меня, я понимал его. Без слов, на уровне интуиции. Это было что-то свыше. Напарник, о котором можно только мечтать. Сцепка на уровне нейронных связей.
При этом в жизни мы так и не стали близкими друзьями. Но больше у меня такого напарника никогда не было. Ни до, ни после. Как Лобановский определил, что мы должны играть вместе – не знаю. Он принимал много решений, которые никто не мог объяснить.
К травмам и травмированным игрокам отношение у Васильича было философское. В этом вопросе он доверял медицинскому штабу команды. У него был свои "доктора Менгеле" – Владимир Игоревич Малюта, Виктор Иванович Берковский, целая команда врачей... Когда-нибудь напишу и про них – есть что вспомнить...
На первом месте были успехи " Динамо", ну а на втором – личные проблемы и здоровье игроков. Медицина обслуживала потребности команды и делала все для ее побед. Советское спортивное наследие, как оно есть… Все-таки не нужно забывать, что Лобановский – продукт своей эпохи, где здоровье спортсменов всегда ложилось на весы успеха. У тех, у кого были какие-то проблемы, перед каждой игрой Васильич спрашивал – берешься ты за игру или нет. Если ты говорил "да", то оправдать тебя больше не могло ничто. Ни "ножка болела", ни "не успел восстановиться". Если ты дал слово – отвечай. И мы играли. Рвали связки, ломали колени и все остальное, но играли до конца.
Когда кто-то возмущается, что футболистам много платят, то всегда хочу спросить – а вы готовы пожертвовать своим здоровьем ради денег? Не на словах, а так, реально – рвануть связку, сломать голеностоп, порвать кресты и паховые, зная, что можешь и не восстановиться, и труд многих лет пойдет насмарку? Готовы так рисковать? Отказывать себе в очень многих радостях жизни, пахать без продыха – и понимать, что, если не повезет, то может и не получиться стать великим футболистом? Зависеть от тренеров, хозяев команд, работы агентов, не получать нормального образования, не видеть толком семью, жить от игры до игры – готовы? По ходу, многие готовы лишь только к тому, чтобы обсудить вопрос зарплаты футболистов за кружкой пива с друзьями, не больше. Нет таких зарплат, которые могли бы оправдать потерянное здоровье. И что бы там кто ни думал, деньги – это не та причина, по которой ты выбираешь именно эту профессию.
"Барселона", "Реал", "Манчестер", "Бавария" – Лобановскому было неважно, с кем мы играем. Это была всего лишь работа. И через пятнадцать минут он уже думал про новую игру. Лига чемпионов, украинский чемпионат – он одинаково серьезно относился ко всем играм. Нам аплодировали стадионы соперника. Это высшая степень фанатской культуры – если команда противника показывает высокий класс игры, то ей аплодируют стоя. Даже если любимая команда проиграла. К примеру, "Камп ноу" , после проигрыша "Барселоны", нам аплодировал минут сорок. Фантастические ощущения, я вам скажу. Нас обожали фанаты. Нас узнавали в глухих селах и готовы были носить на руках.
Лобановский не обманул – мы стали звездами. Шевченко и Каладзе купил "Милан", Реброва – "Тоттенхем", Лужного – "Арсенал"... Относительно всех остальных тоже были предложения по продаже, не обо всем мы знали, конечно, позже всплывала информация по поводу предложений от европейских грандов. Продавали игроков Суркисы неохотно, только если была реально большая выгода. В команде стало престижно играть. Появились иностранцы с сумасшедшими зарплатами. Многим тогда стало обидно – как это, мы же не хуже...
Со звездной болезнью Лобановский боролся просто. Однажды, в 99-м, вызвал меня к себе, пожал руку и сказал: "Влад, ты хороший футболист. Думающий, умный, чувствуешь игру… Очень мне нравишься как человек, импонируешь как личность... Но мы будем прощаться. Все. Просто время пришло. Иди к Игорю Михайловичу, скажи что я с тобой больше не работаю..."
Я похолодел. Моментально понял, что расслабился и почувствовал себя незаменимым, а в спину всегда кто-то дышит.
Пошел к Суркису – тот говорит, ну не знаю, я поговорю с ним, а ты пока тренируйся. Из команды меня не убрали. Но звезду сбили раз и навсегда. С тех пор я точно знаю – незаменимых нет. Я, кстати, только через год узнал, что это был такой метод воспитания. И то – случайно узнал. Но помогло тогда конкретно и навсегда. Понял, что все может закончиться в один момент.
Когда меня спрашивают, каким человеком был Валерий Васильевич Лобановский, я даже не знаю, что ответить. Он обладал сумасшедшим, почти мистическим даром убеждения. Человек, поговорив с ним двадцать минут, мог изменить мнение, складывающееся годами.
Он спокойно выпивал бокал пива за обедом на глазах у команды. Просто – бокал пива за обедом. Не больше. Никто никогда не видел главного тренера не то что пьяным – даже подвыпившим. Хотя все знали, что Васильич любит хороший коньяк, "Мартель" он предпочитал. В любой ситуации он был трезв и спокоен.
Он обладал очень своеобразным чувством юмора. Когда вся команда подстриглась налысо (говорят, я подбил – не помню, может, и я;-), Васильич вышел на свой балкон, посмотрел на нас и сказал: "Мда… И как мне теперь волосатого в команду поставить?".
А когда Деметрадзе в матче с "Манчестер Юнайтед" не забил с двух метров в ворота, Васильич, проходя мимо него, сказал: "Сейчас выйдем, остановим любого таксиста, поставим на твою позицию – и он забьет! А ты не забил...". Мы очень любили, когда он улыбался. Сверкая своими золотыми зубами) Жаль, что это было очень редко.
Он никогда не матерился на футболистов. Голос повышал за все время раза два-три, не больше. С уважением отзывался о своих игроках. Он был глыбой, его решения не оспаривались. В общем-то, никому в голову и не приходило их оспаривать, настолько был силен его авторитет.
О том, что Лобановскому стало плохо, узнал по телефону. На той игре 7 мая в Запорожье меня не было. То, что Васильич сдает, было заметно уже где-то за год до того, как все случилось. Сказали – инсульт, будут везти в Киев...
На похоронах мы смотрели друг на друга – и не могли представить, что же будет дальше. Нас ждала другая жизнь, каждого – своя…
Я безумно благодарен судьбе, что дала мне Лобановского. Это огромная удача – встретить такого человека на жизненном пути. Возможно, для кого-то Лобановский стал личной трагедией, кому-то сломал карьеру, для кого-то был слишком жестким и авторитарным – всем хорошим не будешь, он и сам это говорил. Но для меня это был лучший вариант тренера из всех существующих. Я всегда буду вспоминать его добрым словом.
Его установки остались со мной навсегда.
Не подстраиваться ни под чью игру. Играть СВОЮ.
Не обращать внимания на то, что о тебе говорят.
Не зацикливаться на происходящем. Идти вперед.
Анализировать и еще раз анализировать.
Думать.
Работать.
И еще раз – работать.
