Андре Агасси: «Я принимал наркотики и сдавал матчи»
Победитель всех четырех турниров Большого шлема, олимпийский чемпион, обладатель Кубка Дэвиса, экс-первая ракетка мира, примерный семьянин, отец двоих детей - все это было известно об американском теннисисте до выхода в свет его автобиографии Open, то есть «Открытый». В ней Андре открылся так, что все рты пооткрывали: он, оказывается, принимал наркотики, использовал допинг, врал спортивным чиновникам, сдавал матчи - в общем, делал много такого, о чем приличному человеку говорить как-то неловко. Но Андре не постеснялся. Получилось весьма занятно. Мы решили изучить монументальный труд, за который Андре получил только в качестве аванса пять миллионов долларов, и выбрали наиболее интересные моменты.
О ДОПИНГЕ
- Я принимал метамфетамины в 1997 году регулярно. Прилив сил был просто сумасшедший: однажды я за несколько минут убрался в квартире и даже начал пылесосить диван - просто некуда было силы деть! Правда, за пару дней и ночей, проведенных на взводе, приходилось расплачиваться. И не только физически. Однажды, когда я был в Нью-Йорке, мне позвонили и сказали, что один из допинг-тестов оказался положительным. На кону стояла моя карьера. Пришлось соврать. Я написал в АТР (Ассоциация теннисистов-профессионалов) письмо: мол, запрещенное средство оказалось в коктейле, который пил мой ассистент Слим, а сам я лишь случайно глотнул из его бокала. Попросил у чиновников понимания и снисходительности, в конце зачем-то приписал: «Искренне ваш». Мне было очень стыдно. В АТР мне поверили или сделали вид, что поверили. И забыли про эту историю.
/upimg/3dbcf1e95a9df2bc3cfa526f880f3a43063654af/201285.jpg
- Я специально поддался Майклу Чангу в полуфинале чемпионата Австралии-96, потому что просто не мог играть против Бориса Беккера, который уже вышел в финал. Я терпеть его не мог, особенно когда он кричал по-немецки, и не желал с ним встречаться. Он во время наших с ним поединков имел наглость посылать моей жене Брук воздушные поцелуи! Кстати, сдавать матчи - это работа тонкая, порой сдать матч сложнее, чем его выиграть. Никто ведь не должен ничего заподозрить. Но у меня получалось. Журналисты ни о чем не догадывались, а подозрения у них возникали почему-то тогда, когда я проигрывал честно. Зато когда поддавался, они писали: «Ну, Андре сейчас не в самой оптимальной форме…»
О БРУК ШИЛДС И ШТЕФФИ ГРАФ
- Я ненавидел теннис. Брук этого не понимала, потому что ей нравилось то, чем она занимается. Как-то раз она поставила на холодильник фото в рамке. На фото была немецкая теннисистка Штеффи Граф (нынешняя жена Андре. - Прим. ред.). Брук комплексовала из-за своих ног, считала их не слишком красивыми. А ноги Граф, по мнению Брук, были идеальными. Она хотела такие же.
Но, как оказалось много лет спустя, у Штеффи достоинств гораздо больше. Она-то понимала мое отношение к теннису…
ОБ ОТЦЕ
- Мой отец по природе диктатор. Спорить с ним было опасно. Если он решил, что сын должен стать первой ракеткой мира, значит, такая у сына судьба. Иногда, если он был мной недоволен, папа направлял на меня теннисную пушку (специальный тренажер, который на тренировке с высокой скоростью разбрасывает мячи по корту, заменяя теннисисту соперника. - Прим. ред.) и буквально расстреливал меня из нее. Было очень больно. А после того как я в 1992 году победил на Уимблдоне, он вместо поздравлений проорал: «Ну как ты мог продуть в четвертой партии?!»
|
О НАРКОТИКАХ
- Однажды мой брат Фил, когда мы были еще мальчишками, сказал: «Если папа даст тебе перед турниром маленькие круглые таблетки, не принимай их!» Я спросил, почему. Фил сказал: «Это наркотик, «спид»!» И папа действительно скоро предложил мне перед юниорским чемпионатом страны проглотить таблетку - как раз такую, о которой Фил рассказывал. Я проглотил и почувствовал себя просто здорово.
О СВОЕМ ГЛАВНОМ СОПЕРНИКЕ ПИТЕ САМПРАСЕ
- Нет на свете более непохожих людей, чем я и Пит. Я как-то спросил ради интереса у служащего в отеле, который парковал машину Сампраса: «Какие чаевые он тебе дал?» Тот ответил: «Доллар». Представляете?! Иногда я даже завидовал его тусклости, тому, насколько он не нуждается в творческом порыве, во вдохновении. Попугай был меньше похож на робота, чем он.
О ПАРИКЕ
- Мне было 20 лет, а я просыпался каждое утро и видел на подушке свои выпавшие волосы. Это была частичка моего имиджа, яркой внешности, которой я так дорожил. Я спрашивал себя, готов ли носить парик, чтобы сохранить свой имидж (в молодости Андре щеголял буйной шевелюрой. - Прим. ред.). И приходил к выводу, что мне больше ничего не остается. Перед финалом «Ролан Гаррос» в 1990 году я молился. Но не о том, чтобы победить. Я просил Господа, чтобы мои фальшивые волосы удержались на голове. С ужасом представлял, как они упадут на корт во время матча, как зрители изумленно ахнут, начнут смеяться… Неудивительно, что тот финал я проиграл. Спустя много лет я побрился наголо, взглянул в зеркало - какой-то незнакомый лысый мужик смотрел на меня и ухмылялся.
КОМПЕТЕНТНО
Марат САФИН: «Агасси - идиот!»
Россиянин прокомментировал откровения бывшего коллеги.
- Не понимаю, зачем он все это написал, - заявил Марат. - Может, рассчитывает на большой тираж, хочет заработать денег? Он просто законченный идиот!
Если чувствует себя виноватым, так пусть идет до конца - все заработанные на корте деньги возьмет и вернет.
Раз играл нечестно, пусть отдаст заработанные нечестным путем миллионы. И по отношению к АТР поступил нечестно - они его тогда в случае с допингом прикрыли, а он их сейчас просто сдал.
Что касается меня, то мне деньги не нужны и я не собираюсь писать автобиографию.
