Григорий Соломанин: После рейдерского захвата украденная у меня птицефабрика финансирует политкарьеру Добкина
О том, что рейдерство является преступным и позорным явлением, что с ним пора кончать, а организаторов – наказывать, говорят при каждой власти. Но меняются президенты, министры, прокуроры, а попустительство остается. Вы можете годами строить свое дело и потерять его в один день. Безвозвратно, несмотря на все права собственника, законы, Уголовный кодекс.
Все это испытал на себе настоящий владелец Владимир-Волынской птицефабрики, уроженец Харькова Григорий Соломанин. Больше 12 лет он ведет борьбу за то, чтобы рейдерский захват его предприятия признали преступлением.
– Григорий, расскажите, как создавали свой бизнес на Волыни. Наверное, много пришлось вложить времени, сил, средств и наверняка души.
– Углубляться во всю историю создания предприятия я не буду, потому что это очень долгий разговор. Скажу только, что любой проект требует всего того, что вы перечислили. Желания, сил, эмоций, времени… Мой проект поглотил 8 лет жизни. И я бы так же активно развивал его по сегодняшний день, но... У меня его украли.
– У вас были компаньоны? Кто изначально управлял птицефабрикой?
– На начальном этапе моего вхождения в бизнес, а это был 2003 год, предприятием владела небольшая группа людей, среди которых был президент футбольного клуба «Волынь» Василий Столяр. Мне предложили стать совладельцем фабрики, чтобы я занялся ее развитием. У нас была хорошая, дружная команда единомышленников.
Так мы работали до конца 2005 года, но потом несколько разошлись в планах на ближайшее будущее. Я считал, что нужно интенсивно наращивать производство продукции и снижать ее себестоимость, чтобы удержаться на довольно агрессивном рынке. Но партнеры не были к этому готовы и предложили мне выкупить 50% их акций. В 2006 году покупка состоялась.
– Вы остались единственным владельцем и управляющим Владимир-Волынской птицефабрикой?
– Управляющим партнером – да. Но о владельце так неправильно говорить. Порядка 10% акций были на руках у работников фабрики, у населения, остальной частью владел я! Люди приходили на акционерные собрания, обсуждали вопросы, то есть руководил не только я, но и весь коллектив.
– Что же произошло в 2009 году? Как украли фабрику?
– Для меня этот день казался хорошим – у старшего сына в школе прошел выпускной бал. На следующее утро в приподнятом настроении я пришел на работу, и вдруг звонят из банка, где по кредиту, который мы уже освоили, были заложены наши активы. То ли уведомляют меня, то ли возмущаются: что это такое происходит?! Вчерашним днем, оказывается, в пользу каких-то посторонних физических лиц были списаны акции моего предприятия!
Никто не понимал, как это могло случиться без моего ведома, без ведома банка. Такое невозможно только по процедуре.
Я набрал директора фабрики, он как раз находится на Волыни, и задал тот же вопрос: что случилось за ночь? Директор сказал, что тоже ничего не знает, обещал выяснить, отключил телефон и больше не выходил на связь. Вот тогда я понял: произошло что-то серьезное. Но еще не мог поверить, что хороший управленец, человек, с которыми мы работали 7 лет, меня предал.
После я узнал, что каким-то непонятным решением суда, да еще суда совсем другой области, без оповещения сторон якобы решено все отдать в пользу третьих лиц!
– В рейдерских захватах обычно присутствует сговор и решение суда, которое выносится за сотни километров от места действия.
– По такой же схеме действовали и здесь. Решение Херсонского городского суда, я фамилию судьи на всю жизнь запомнил – Стамбула, появилось на руках у рейдеров! Фабула такова: совершенно незнакомый мне человек пару лет назад хотел купить нашу птицефабрику. Директор, не имея на то никаких полномочий, подписал, по моему мнению, фиктивный договор-согласие о продаже принадлежащего мне и моей семье бизнеса.
Совершить сделку он не смог, поэтому решением суда, якобы судьей Стамбулой, решено, что фабрику нужно просто отдать третьим лицам! Да отдать, якобы именем закона Украины…
Регистратор, которому я тоже доверял, на следующее же утро переписал мое имущество на другое имя. Когда я приехал из Харькова во Владимир-Волынский, то на фабрику уже не смог попасть. На воротах стояла чужая охрана, мне дали понять, что лучше ничего не пытаться изменить. После неоднократных обращений в правоохранительные органы до сих пор не установлено, было на самом деле судебное заседание. Кто в нем участвовал и не поддельное данное решение суда?!
– Директор и тот покупатель вряд ли действовали одни. Расследовалось участие в рейдерском захвате организованной группировки?
– Сейчас могу прямо сказать, потому что это доказано следствием: директор был частью преступного сговора и действовал в интересах организованной преступной группы, целью которой было забрать мой бизнес и в дальнейшем управлять им.
По слухам, прокуратуре неоднократно приказывали дело закрывать!
– Как реагировали правоохранительные органы?
– Я написал заявления в Волынскую областную прокуратуру. Это было первое уголовное дело, которое началось достаточно успешно. Я был практически уверен, что этот абсурд скоро закончился. Но ошибался. Через три месяца прокуратура закрыла дело за отсутствием состава преступления.
Апелляцию на решение Херсонского городского суда мы тоже проиграли. Зато выиграли Высший хозяйственный суд, только это произошло через два года. Акции подлежали возвращению, но задача была невыполнима. Акции продавались и перепродавались десятки раз.
– Прокуратура как-то объясняла прекращение уголовного дела?
– Неофициально сказали, что поступил сигнал из Киева. Прокурор Волыни, кстати, до последнего сопротивлялся, но ничего не смог переломить. У себя в кабинете он так мне и сказал: я ничего не могу, извините!
– На вас оказывали какое-то давление?
– Мне пришлось уехать из родного Харькова, я больше не чувствовал там себя в безопасности. На меня открыли уголовные дела, которые дали четкий посыл: в ближайшее время жди ареста. А когда я уехал, за мной никто не погнался вслед, потому что я реально ничего не совершил.
– Вы можете назвать конечного выгодоприобретателя от всех этих мероприятий?
– Могу предположить, что это Михаил Добкин. В марте в интервью интернет-изданию «Бабель» он же сам рассказал, что Владимир-Волынская птицефабрика досталась ему в наследство от отца, который якобы ее строил.
Я хорошо знал покойного Марка Моисеевича Добкина и глубоко его уважал. Могу смело утверждать, что до 2010 года, пока я руководил фабрикой и пока она расстраивалась, Марка Моисеевича на ней не было никогда и он ее у моей семьи не выкупал. Не знаю, зачем Михаил Добкин исказил действительность. Возможно, он таким образом хотел что-то прикрыть.
– Что сейчас с фабрикой, кто получает прибыль? И намерены ли вы открыть новый этап борьбы за свои права?
– Фабрика функционирует. О том, кто получает от нее прибыль, известно из того же интервью «Бабелю». Михаил Добкин сам сказал журналистам, что финансирует из прибыли, которую дает птицефабрика, свою политическую деятельность и предвыборную кампанию.
Что касается моих прав, то борьбу я не прекращал никогда. Хотя прошло уже 12 лет. В целом было открыто 6 уголовных дел, правда, все они оказались безрезультатны.
Тем не менее на сегодняшний день в правоохранительных органах существуют ряд уголовных дел, которые я инициировал несколько месяцев тому назад. В них собраны все материалы предыдущих периодов. Я буду использовать все законные методы, чтобы добиться логического завершения истории с рейдерством, и надеюсь, что в новом политическом периоде, с новым генеральным прокурором и руководителями силовых структур, справедливость и закон восторжествуют и виновные будут привлечены по всей строгости закона! Это дело моей репутации и всей моей жизни, и я не отступлю от поиска правды и справедливости!
Редакция готова предоставить возможность высказаться всем упомянутым в интервью лицам.
