Я был на этой войне всего 24 часа [ВИДЕО]
От редакции
У Саши Коца раздроблена рука. Сейчас Александр в больнице, ему предстоит еще несколько операций. Но, как только это стало возможным, наш Сашка прямо на больничной койке набил левой рукой на ноутбуке эту статью. Вспомнив без прикрас, как трудно, без разведки и толковой связи, с почти пустыми баками и неполным боекомплектом шла под огонь наша 58-я армия.
А Александру Коцу мы желаем скорее снова встать в строй. Поправляйся, Сашка.
Сборы
Это была моя самая короткая командировка на войну. Вылетать, как всегда, надо было еще вчера. Быстрые сборы, мама зачем-то сует мне в рюкзак вместе с аптечкой два мотка бинтов. Звонок полковнику, отвечающему за связи с прессой в Сухопутных войсках:
- Вам сейчас удобно говорить?
- Чо надо-то?
- Я в Осетию вылетаю...
Короткие гудки.
Вот тебе и связь с прессой. Звонок в штаб Северо-Кавказского военного округа:
- Кто работает с прессой в зоне конфликта и как туда попасть?
- У нас извозом занимаются таксисты у автовокзала. - На заднем фоне истеричный голос все того же полковника: «Да шли ты его на хер!»
Кладу трубку - это не мое направление, мне в Цхинвали.
Аэропорт Беслан
Последний рейс на Владикавказ, аэропорт Беслан, час ночи, встреча с давним другом Витей Сокирко, бывшим военным корреспондентом «Комсомолки», теперь работающим в «МК». Он что-то высматривает на взлетке.
- Здорово, Витя! Кого пасешь?
- О, Санька! - Обнимаемся. - Да «вертушку» прямо ко входу аэровокзала подогнали. Не иначе какая-то шишка туда полетит, надо на хвост падать.
- Упадем вместе?
- Давай, вдвоем веселее.
Стоим у аэропорта, ждем шишку. Один за другим взлетают грузовые Ил-76 – они привезли отряды МЧС с гуманитаркой и госпиталями. Садятся три «крокодила» - боевые вертолеты Ми-24.
- Не полетит он ночью, - вздыхает Витя после полутора часов ожидания. – Айда на такси.
Граница
В течение сорока минут обгоняем огромную военную колонну. Зачем она туда идет? Ведь по телевизору сказали, что ситуация в зоне конфликта под контролем российских военных. На усиление? Но нет, идет она по мирной Северной Осетии боевым порядком - стволы расчехлены и направлены влево-вправо.
Так ездят на войну.
- И чего сейчас гнать технику, - сокрушается таксист-осетин. - Сразу надо было. Столько народу погибло. Хорошо туда почти все наши мужчины съехались - ополченцы.
- А вы чего не поехали, - спрашиваю.
- Автомата нет.
- А там не дают?
- Нет, только со своим оружием.
Набираю номер мобильного своего друга, с которым, кажется, сто лет работал в «Комсомолке», а теперь спецкора «Известий» Юрки Снегирева. Он сейчас блокирован с другими журналистами на базе миротворцев в Цхинвали. «Вроде завтра нас должны эвакуировать. - Голос вечно бодрого балагура Юрки какой-то потухший. - Может, увидимся...»
|
Покупаем в ночном ларьке для ребят, сидящих в цхинвальском бункере, два блока сигарет и три бутылки водки. Спустя еще полтора часа мы у пограничного поста. Ворота, будки, несколько вооруженных погранцов провожают взглядами снующие туда-сюда джипы и легковушки, ощетинившиеся стволами.
- Ополченцы, - пожимают плечами погранцы.
Удивительное дело - в двух часах езды отсюда идет война, а граница между непризнанной республикой и Россией не то что не перекрыта... Она даже не усилена войсками. Даже документы не проверяют.
- Как там? - киваем на горный хребет, отделяющий нас от войны.
- Плохо. Миротворец проезжал оттуда. Говорит, верхний пост весь перехерачили - 300 человек. Грузины просто подогнали танки и расстреляли их в упор.
- А раненых вывозят?
- Проезжал один автобус, остальных не могут забрать, грузины не дают.
Как-то это не вяжется с сообщениями Минобороны о контроле над городом.
Самое обсуждаемое на посту - потери.
- Тысяч пять погибли, не меньше, - уверяет нас пожилой осетин, чудом вырвавшийся из пекла на старенькой «шестерке».
- Дели на два, - бдительно советуют нам погранцы.
К посту подъезжает колонна санитарных «таблеток».
- Подкинете?
- Куда вам?
- Чем дальше, тем лучше.
- Прыгайте.
Джава
Ближе к Джаве дыхание войны становится осязаемым. Ревя дизелями, маскируются на изгибах дорог САУшки и танки - неужели боятся, что грузины сюда дойдут? А вот и Рокский тоннель - как и граница, он никем не перекрыт.
Джава больше напоминает огромный восточный базар. Где-то вдалеке ухает артиллерия, а здесь на площади, будто на прилавках, разложены «цинки» с патронами и коробки с гранатами. Кругом суетятся люди с автоматами в военной форме и без таковой. Они занимают очередь, получают боеприпасы. Те, кто попроще, ссыпают патроны про запас в карманы треников. Кто понавороченнее, распихивает рожки по ячейкам разгрузок.
Несколько десятков «цинков» расходятся в течение 20 минут. Вот так просто, как будто это бесплатная раздача апельсинов. И где теперь всплывут эти боеприпасы по окончании конфликта, одному Богу известно. Вооружившись, многие добровольцы, приехавшие почти со всего Северного Кавказа, не спешат на передовую.
- Ми второй эшелон, - важно поправляет на голове натовскую кепку доброволец из Карачаево-Черкесии Сослан. - Приехали по первому зову. Ударно пойдем, вторым фронтом.
- Оружие вам здесь выдали?
- Кто ж на войну бэз оружия едет, - смотрит на меня, как на дауна, Сослан. - Мой автомат, только патронов мало было.
- А у себя на родине вы, наверно, милиционер?
- Милиционер? - доброволец заливается смехом. - Нэт. Автосервис у меня...
Действительно, почему владелец автосервиса не может иметь автомат, кататься с ним по Кавказу и бесплатно пополнять свой боезапас в братской Южной Осетии. Подходим к осетинам.
- Народу вправду много приехало, - не выражает особой радости по этому поводу ополченец Алан. - Только мало кто из них в бой рвется. В оцеплении постоять - это они да.
Появляется президент Южной Осетии Кокойты - новенький камуфляж, генеральская кепка, пафосный взгляд. Произносит пламенную речь по-осетински.
- Чего он сказал? - подходим к молодому осетину.
- Будем Цхинвали зачищать, - сообщает наш новый знакомый Гена.
- С вами можно?
Воздушный налет
И мы уже летим по пыльной объездной дороге в сторону Цхинвали.
- А что, грузин до сих пор не выбили из города? - интересуемся с заднего сиденья, прижатые к креслу пулеметом и автоматами.
- Да немного осталось, сейчас зачистку сделаем и освободим город. - В голосе Гены нотки сомнения.
- Вы уже входили в Цхинвали?
- После того как нас оттуда вышибли - это первый раз.
- Грузины - серьезный противник?
- Оснащение у них зашибись, а так ничего особенного.
Тормозим на горке, на подступах к Цхинвали.
- Дальше мы идем пешком, - сообщает Гена. - Вам с нами нельзя.
Оглядываемся вокруг - мы на Зарской дороге, ведущей прямо в город. Кругом в беспорядке натыкано техники. Вдоль обочины колонны БМП и «шишиг».
- До города далеко? - спрашиваем офицера.
- До какого?
- Цхинвали.
- Нет больше такого города, - сплевывает военный. И, выдержав театральную паузу, добавляет: - Километра три, наверное.
|
Решаем идти пешком, в этот момент кто-то истошно кричит: «Воздух!» Как завороженные пялимся на грузинский самолет, заходящий на колонну бронетехники и за пару секунд до того, как он дает два залпа, ныряем за всеми в ближайшие кусты. Слышны разрывы, обдает жаром.
- И часто у вас так? - интервьюирую лежащего рядом прапорщика, а сам думаю, как кусты могут уберечь от авианалета.
- Сегодня второй раз.
- А чего технику в эту зеленку не загнать, чтоб с воздуха видно не было?
- Команды не поступало.
Еще один грузинский бомбардировщик пролетает мимо, рядом боец кладет на плечо ПЗРК и нажимает на спуск – есть попадание! Из кустов выскакивает пацанва и отправляет вслед дымящему самолету длинные автоматные очереди: «Ура!»
- С пяти утра тут сидим, ждем, когда приказ на вход в город отдадут, - говорит нам срочник-минометчик Серега. - А вы из Москвы?
- Ага, из Отрадного.
- А я с Сокола, соседи.
- Давно прибыли?
- Ночью. Нам никто не сообщал, что тут такое будет. Когда боеприпасы уже на марше начали выдавать, поняли, что заварушка.
- В трусах у тебя заварушка, - обрывает Серегу капитан. - Ты на войну приехал, боец. Только война говенная.
- А когда она была неговенная? - протягиваю капитану сигарету.
- Да сколько можно на одни и те же грабли наступать. Танков мало, артиллерии не хватает. Да и вообще мы ведь к учениям в Южной Осетии готовились. Боеприпасы, мать их, привезли наполовину учебные.
Связь для командующего
Идем на наши артиллерийские позиции, прислушиваясь к музыке войны. Вот зашипели ракеты, вылетающие из реактивных установок. Удаляется свист минометных зарядов.
А вот съемочная группа РТР Александра Сладкова.
- Уши заткните! - кричит Саша.
- Чего?
Бабах! Бабах! Одна за другой дают оглушительные залпы САУшки, испытывая на прочность барабанные перепонки. Из разговора с коллегами вырисовывается: грузины по мере приближения наших войск покинули Цхинвали и весьма удобно расположились на господствующих высотах. Теперь единственный въезд в город простреливается вражеской артиллерией, бьющей на удивление точно. На высотах с грузинами работают американские военные советники, а по самому городу расселись маленькие диверсионные группы и снайперы.
- Осколки! - кричит кто-то после нескольких разрывов, и мы уже привычно прячемся за броню. Рядом падают раненые, не успевшие найти укрытие.
Затишье. Открываю Интернет на мобильном телефоне, читаю занимательные новости на сайте Минобороны: «Десантники переброшены самолетами военно-транспортной авиации на аэродром Беслан, откуда они совершили марш в зону боевых действий (г. Цхенвал)». Не знаю насчет Цхенвала, но у Цхинвали крылатой пехоты не наблюдается. «Грузинские военные сдаются и покидают позиции в югоосетинской столице», - кому они там сдаются, если российские войска до сих пор не зашли в Цхинвали? «Батальонно-тактические группы полностью освободили Цхинвали от грузинских военных сил и приступили к выдавливанию грузинских подразделений за зону ответственности миротворческих сил», - что называется «без комментариев».
- Сань, у тебя спутник есть? - подходит Сладков.
Достаю из сумки редакционный спутниковый телефон. Оказывается, он понадобился командующему 58-й армией генерал-лейтенанту Анатолию Хрулеву. Войска только прибыли, и связи между подразделениями нет. Генерал диктует номер мобильного, я набираю, передаю трубку командующему с трепетным ощущением причастности к «принуждению к миру»:
- Передай реактивщикам, по мне сбоку бьют, бьют сбоку, несем потери! Пусть реактивщики отработают по окраинам Хетагурово и Авневи. Пусть там все сровняют. По мне оттуда танки-снайперы херачат!
В подтверждение слов генерала в 100 метрах от нас на дороге взрываются две «шишиги» и одна БМП. Три залпа - три уничтоженные цели. Ох и натаскали же их американцы. А наши хороши - выставили колонну под удар.
- Товарищ командующий. - Подбегает боец. - БМП горит с полным боезапасом. Сейчас рваться начнет.
- И что ты мне предлагаешь, тушить? Звони «01», вызывай Шойгу.
В БМП начинает взрываться боезапас, посыпая все вокруг осколками. Генерал решает переместить свой штабной столик с картами за КШМ (командно-штабная машина), впрочем, ее фанерный кунг вряд ли служит хорошей защитой. Его усиливают выкрашенным в белый цвет БТРом. В воздухе зашипело - приказ командующего дошел до реактивщиков, «Грады» и «Смерчи» дали свой залп. Возвращается разведка: «Товарищ командующий, мы нашли другой въезд в город, через лес. Артиллерией не простреливается».
- БМП пройдут?
- Так точно!
- По машинам!
Засада
Объезжаем наши позиции, останавливаемся на заправку. Она идет смертельно долго - на колонну из 30 БМП, трех БТРов и двух танков всего два наливняка.
- По 50 литров заправляйте, должно хватить, - командуют офицеры.
- Боеприпасы для танков давай! - кричит командующий.
- У нас нет, - зампотыл виновато опускает голову. - Не подвозили еще...
Наконец «накормленная» колонна выстраивается боевым порядком. Преодолеваем перевал и через лес въезжаем в Цхинвали - первое российское подразделение, прорвавшееся в город. На перевале успеваю просмотреть последние новости от Минобороны: «В Цхинвали вошли подразделения Воздушно-десантных войск».
Помните рекламу? «А мужики-то не знают...»
А дальше была засада. Поначалу мы даже не поняли этого. Стоят гаврики за столбами в натовском прикиде, морды гуталином измазаны, чтобы за столбами, наверное, видно не было. В полный рост стоят, как зачарованные. Или очень удивленные внезапно свалившимся счастьем. Еще бы - целый мотострелковый батальон попал в их лапы без разведданных, без прикрытия с воздуха, без охранения, да много чего «без»... Это они еще не знали, что у нас в танках боекомплект неполный, а то бы сразу лезгинку станцевали.
И был подвиг майора Дениса Ветчинова, ценой своей жизни спасшего своих бойцов и нас, журналистов («КП» подробно рассказывала, как майор Ветчинов, будучи сам тяжелораненым, защитил группу корреспондентов от грузинских атак. Но сам погиб).
И был подвиг журналиста Вити Сокирко, полтора часа голосом мультяшного удава Каа внушавшего под обстрелом нам, раненым: «Все будет в порядке...» А когда понял, что я после разрыва грузинской гранаты истекаю кровью, выскочил под пулями на дорогу, чтобы тормознуть выходившую из боя подбитую БМПэшку: «Эй там, на броне! - кричал Витя. - Здесь раненые!» И машина остановилась, мы загрузились в десантный отсек.
- Я не помню, как выезжать, - робко сказал механик-водитель, единственный уцелевший из экипажа.
- Я покажу, - сел Сокер сверху на броню.
И вывез нас под танковым обстрелом грузинских войск.
Потом была эвакуация. Раненых везли на «КамАЗе» до Джавы почти пять часов. В сторону Цхинвали нескончаемым потоком шли колонны техники, постоянные заторы, поломки, аварии... Сколько тяжелораненых на этих перевалах не дотянули до госпиталя, мы никогда не узнаем.
- Смотрите! Смотрите! БМДэшки идут! Десантура! - закричал боец, сидевший у борта.
- Ура! - взорвался наш «КамАЗ» криками.
До Цхинвали, в который «голубые береты», судя по сообщениям Минобороны», уже вошли, боевые машины десанта дойдут только к утру. А контроль над городом будет установлен лишь через день.
Всего этого мы еще не знали, лежа на улице на сортировочном пункте в Джаве. В эти минуты пресс-службисты от вояк рассказывали агентствам о своевольном корреспонденте «КП», отбившемся от организованной группы журналистов, потопавшем в грузинское село и словившем шальную пулю.
Я взглянул на циферблат мобильника – час ночи. Сутки назад я приземлился в Беслане. За эти сутки я увидел то, чего кто-то может не увидеть никогда – подвиг, самопожертвование, отвага настоящих русских мужиков. Мужиков, дерущихся до конца, до последней капли крови, как ни банально это звучит. Дерущихся назло и вопреки. Они не виноваты, что их бросили в пекло без связи, боеприпасов и разведданных. Они были просто верны присяге, как бы погано не было на душе.
P.S.
«Когда добрались до исходной позиции, с которой два (может, три?) часа назад начинали движение к Цхинвали, пересчитал технику. Осталось пять БМП и один БТР.
- Нет больше батальона, - кричал, сидя на земле и стуча по ней кулаком, начштаба. - Зачем?! Зачем?! Я же говорил!..
О чем и кому говорил майор, не прозвучало. Но было понятно, что и он, и другие офицеры, которых учили тактике боевых действий, знали, что нельзя было идти в город, «полностью контролируемый Российской армией», с такими силами, с одной лишь надеждой и отвагой. Дать грузинам, разбившим батальон благодаря численному превосходству, возможность почувствовать свою силу. Видно было, что с уст майора готовы были сорваться многие слова, но он закапывал их в землю - вгонял кулаком...»
Это цитата из материала Виктора Сокирко. Я не мог видеть этого тогда, отключившись в раскаленном на солнце чреве БМП. И не вижу этого сейчас - листая официальные сообщения о той короткой войне...
