Сталин называл Косыгина Арифмометром
О его вкладе в развитие нашей СССР написано много. Гораздо меньше известно о том, как он жил, каким был в общении с сильными мира сего и обычными людьми, как отдыхал, о чем думал. И самыми честными и знающими биографами его являются не историки, а те, кто по десять - пятнадцать лет был рядом с ним, на работе, на отдыхе, дома, в Кремле и в больнице, те, кто все слышал и видел, но до определенного времени не имел права говорить об этом. Сегодня читателям «Комсомолки» о Косыгине рассказывают охранявшие его офицеры.
«Сейчас я Косыгу позову...»
Косыгин был человеком, который обладал не только обширными знаниями, но и феноменальной памятью. Он держал в голове огромное количество цифр, различных данных. Рассказывают, что когда кто-то из зарубежных руководителей задал Сталину вопрос о финансах, он сказал: «Сейчас я Косыгу (так он его называл) позову, он на любой вопрос ответит…»
Валентин Серегин, заместитель начальника охраны Косыгина, вспоминает о том, как он выступал на различных совещаниях: «Косыгин никогда не готовил текст докладов, у него был только листок с тезисами. Но и в него он практически не заглядывал, выступая по часу-полтора и на память приводя нужные цифры и факты. И его высказывания часто были нестандартными.
О «МЕРСЕДЕСАХ», ДАЧАХ И МЕХАХ
В быту Косыгин был человеком бескорыстным. Естественно, как второй человек в стране, он имел определенные статусные привилегии, но никогда не использовал их в личных или семейных целях. Работавшие с ним офицеры охраны приводят множество примеров.
Геннадий Павлюк, работавший водителем Косыгина с 1970 по 1980 год, говорит: «На него в 1973 году был зарегистрирован «Мерседес», подаренный канцлером ФРГ Вилли Брандтом. Но забирать его он отказался, говорит: «Пусть он у вас в охране эксплуатируется». Потом передали его в Совмин.
А Валентин Серегин рассказал о дачах Косыгина: «Все дачи, которыми он пользовался, были государственными. Под Москвой он жил в Архангельском, а больше всего любил отдыхать в Пицунде на даче, которую построили еще для Хрущева. На даче в Литве (Куршская коса) он был всего один раз. Чаще бывал в Юрмале в санатории «Рижское взморье» или в Кисловодске. Но там он и питался в общей столовой, и гулял иногда в сопровождении толпы народа. Его маршрут до сих пор зовут «тропа Косыгина».
Кстати, еще один штрих. Как-то раз мне позвонили из мехового ателье, в котором дочь Алексея Николаевича заказала шубу. Говорят: «Завтра повышают цены на меха. Нужно оплатить шубу сегодня, иначе все будет стоить на тридцать процентов дороже!» Я доложил Людмиле Алексеевне. А потом меня вызывает Косыгин: «Не нужно сегодня ничего платить, я потом ей сам денег добавлю, если не хватит. Я специально никому из своих не говорил о подорожании…»
ПРОСПЕКТ ДЛЯ ЛЮБИМОЙ ЖЕНЩИНЫ
С женой Косыгин прожил сорок лет до ее смерти 1 мая 1967 года. Ему сообщили об этом событии прямо на первомайской демонстрации, но тогда на его лице не дрогнул ни один мускул. И лишь приехав в больницу, он дал волю слезам…
Алексей Сальников вспоминает: «Алексей Николаевич очень любил Клавдию Андреевну. Однажды мы с ним шли по Новому Арбату. Он, зная, что я живу в одной из высоток, спросил, как мне нравится квартира. Я честно ответил, что квартира неплохая, вот только звукоизоляция между перекрытиями слабая. А он мне говорит: «Мы много денег вложили, чтобы этот проспект построить. Мне Клавдия Андреевна говорит: «Алеша, давай построим такой проспект в Москве, чтобы были высокие дома, магазины, широкие тротуары. Чтобы можно было выйти с покупками и зайти в кафе, попить чаю, поесть мороженого!» Этот проспект - мечта Клавдии Андреевны…»
Алексей Николаевич до последних лет жизни ходил по Калининскому проспекту пешком. Доходил до булочной за кинотеатром «Октябрь», покупал буханку бородинского хлеба и оправлялся дальше. А потом у Садового кольца садился в машину и ехал домой.
«ЛЕНЯ! НУ КАК ТЫ МОЖЕШЬ?»
Все офицеры охраны Косыгина говорят, что в любви к нему их объединила прежде всего прямота Алексея Николаевича. Он не боялся никого и ставил своих коллег на место. Виктор Луканин вспоминает один случай: «В политбюро главными болельщиками были Брежнев, Подгорный и Гречко. Все они болели за ЦСКА. И вот прямо на заседании они затеяли обсуждение прошедшего хоккейного матча. Я не помню, был ли у Алексея Николаевича доклад или нет, но когда Брежнев и Гречко стали слишком громко говорить о том, кто и как забрасывал шайбы, Косыгин сказал: «Здесь, на заседании политбюро, обсуждаются вопросы государственной важности, а вы чушь какую-то несете!» Поднялся с места и ушел.
А Валентин Серегин рассказывал о том, как был свидетелем еще одного конфликта на той же почве. На политбюро обсуждался важнейший вопрос, который требовал серьезной работы и осмысления. Когда члены политбюро выходили, первым шел Косыгин. А за ним - Брежнев с Подгорным, которые стали во весь голос обсуждать очередной хоккейный матч. Косыгин повернулся и говорит: «Леня! Ну как ты можешь?»
|
ПОСЛЕДНЕЕ ПИСЬМО
Как рассказывают сотрудники охраны Косыгина, в политбюро, даже в ЦК его не любил никто. Не любили за прямоту, за требовательность, за жесткость. Но он был экономистом высочайшего класса, и много лет экономика страны держалась на нем. Поэтому партийные лидеры понимали, что обойтись без него невозможно.
Скорее всего, Брежнев был склонен оставить Косыгина в должности главы правительства. Но, с одной стороны, очень сильно интриговал его заместитель Тихонов, стремившийся к посту премьера, а с другой - Черненко. Именно он позвонил Алексею Николаевичу и предложил написать письмо об отставке.
Продолжает рассказ Валентин Серегин: «Алексей Николаевич написал письмо и положил его в стол. Потом вызывает меня и говорит: «Я написал письмо и упаковал. Отправьте фельдсвязью Брежневу». Вызвали фельдсвязь. Спрашиваем: «Куда приказано пакет везти?» Он отвечает, что есть приказ отвезти бумаги Черненко. Ну а дальше все известно: на пленуме письмо об отставке было зачитано…
Умер Алексей Николаевич накануне дня рождения Брежнева, так что официально о его смерти сообщили через три дня. Некоторое время семья оставалась в полном неведении, и его даже думали похоронить на обычном кладбище или рядом с супругой. Но потом наверху решили иначе…
Фото из архива помощников А. Н. Косыгина.
Из досье «КП»
В соответствии с реформаторскими идеями Косыгина в 1965 - 1970 годах были проведены следующие важнейшие изменения в экономике:
❶ Ликвидировались органы территориального хозяйственного управления и планирования (совнархозы) и восстанавливались министерства.
❷ Предприятия снова становились (как до совнархозов) основной хозяйственной единицей.
❸ Сокращалось количество директивных плановых показателей с 30 до 9.
❹ Расширялась самостоятельность предприятий: они стали определять детальную номенклатуру и ассортимент продукции, осуществлять инвестиции в производство за счет собственных средств, устанавливать долговременные связи с поставщиками и потребителями, определять численность персонала и размеры его материального поощрения. За невыполнение договорных обязательств предприятия подвергались жестким финансовым санкциям.
❺ За счет прибыли предприятия могли формировать фонды развития производства, материального поощрения, социально-культурного назначения, жилищного строительства и т. п. Использовать эти фонды предприятия могли по собственному усмотрению (в рамках существующего законодательства).
❻ В сельском хозяйстве закупочные цены на продукцию повысились в 1,5 - 2 раза, вводилась дополнительная государственная оплата сверхплановой продукции, снижались цены на запчасти и технику, уменьшался подоходный налог на крестьян.
❼ Многоступенчатая система управления промышленностью была заменена на двух-, трехзвенную (например, министерство-объединение-предприятие).
Внедрение этих механизмов в 1965 - 1970 годах позволило резко ускорить темпы экономического роста, социального достатка и промышленного экспорта. Но одновременно существенно повысилась самостоятельность предприятий и даже многих регионов СССР, что противниками реформ было расценено как угроза подконтрольности экономики и региональных («национальных») властей высшей партийно-государственной номенклатуре. Известна фраза председателя Президиума Верховного Совета СССР Николая Подгорного: «На кой черт нам эта реформа? Мы плохо развиваемся, что ли?» В условиях мирового кризиса, когда тонна нефти на мировом рынке стоила 100 долларов, а в СССР - 5 рублей, началось свертывание реформы и подсаживание на сырьевую иглу. К середине семидесятых все основные достижения косыгинской экономической реформы были сведены на нет. Началась эпоха застоя…
