Беженцы из Мариуполя: Бывало, закипает суп, ему бы повариться еще минут 10, но начинают бомбить. И себя жалко, и суп жалко
14 марта первые жители Мариуполя смогли покинуть блокадный растерзанный обстрелами город. На своих машинах, собрав соседей и знакомых, люди выезжали по условно «зеленому» коридору без каких-либо гарантий безопасности. Поездка из Мариуполя в Бердянск, которая до войны занимала три часа, растянулась почти на 11.
«КП в Украине» удалось поговорить с теми, кто сейчас продолжает свой путь из Бердянска в другие безопасные места, чтобы прийти в себя после почти трех недель жизни в аду.
Услышали почти забытые звуки взрывов
- Мы приехали в Мариуполь из Донецка в 2015 году, когда наш дом в Киевском районе попал снаряд. Он летел из центра города, и наша двухкомнатная квартира вмиг превратилась в «студию» - рухнула межкомнатная стена. Жить в обломках было нереально, другого жилья у нас не было, и мы приехали в Мариуполь, пройдя через все блокпосты.
Тогда нам можно сказать повезло – мы вывезли немного накопленных денег и смогли купить крохотную квартиру, «убитую», но близко к центру. Долго привыкали к новой жизни, врастали, искали работу, дочка пошла учиться в школу. В итоге через пару лет мы поняли, что осели тут окончательно, - рассказывает бывшая дончанка-мариупольчанка Мария Фроловская (имя изменено) – Нам нравился город, несмотря на проблемы с чистотой воздуха, он все равно нам нравился. Тем более он преображался на глазах: приехало много молодых людей переселенцев, какая-то энергетика появилась, и если раньше мы считали Мариуполь заводским городком, пыльным и скучным, то в последние годы он стал центром движения, в нем постоянно был какой-то задор, искра, энергия.
Конечно, не все сразу могло быть сделано, например, закопченное здание мэрии Мариуполя, пострадавшее еще в 2014 году, мозолило нам глаза, но мы обращали внимание на другое, на прогресс города, на его новое лицо…
В феврале 2022-го рухнуло все моментально. Мария и ее муж Максим за несколько дней до начала войны связывались с друзьями из Донецка. «Готовьтесь», - сказали им из оккупированного города. Супруги смогли закупить небольшой запас еды, запастись водой и самое главное – лекарствами, без которого Марии трудно держать под контролем свое хроническое заболевание.
- И вот однажды мы услышали почти забытые нами звуки взрывов… Сначала от страха подкатила тошнота, потом хлынули слезы, закружилась голова. Пыталась взять себя в руки – не получалось, спасибо Максиму, который привел меня в чувство. Дочка была страшно напугана, мы ее потом тоже приводили в чувство. Третьего марта мы созванивались с Донецком, друзья умоляли нас выезжать хотя бы куда-то, но нам уже некуда было ехать и никак не выехать, - вспоминает Мария.
Суп под авианалетом
Потянулись страшные дни блокады Мариуполя. Соседи в подъезде дома, где жила семья Фроловских, объединились, подготовили подвал. В часы авиа- и артиллерийских обстрелов там прятались около 20 человек.
- Не было света и тепла, электричества не было, воды. Мы стянули баклажки с водой из квартир, снесли вниз продукты. Каждый день кто-то дежурил у входа в подвал, оттуда открывался вид на двор, и посторонних мы бы увидели сразу. Очень боялись мародеров. Но и не было, да, наверное, и быть не могло – горе же общее, - говорит женщина.
Через несколько дней жители начали выносить из магазинов все что оставалось. Не у всех мариупольчан были запасы еды, голод толкал их добывать продукты любыми способами.
- За водой мы ходили на криничку, так что у нас всегда был запас. Готовили во дворе на костре, как и все в городе. Бывало, закипает суп, ему бы повариться еще минут 10, но летят самолеты, начинают бомбить. Метушишься, бегаешь то в подвал, то к костру. И себя жалко, и суп жалко. Прилетело в соседний двор, помню… Ощущение, что нас всех контузило и мы немного оглохли, постоянно переспрашивали друг друга «что-что?» Несколько дней мы слышали все как через вату. Но суп тогда доварился, - рассказала Мария.
Жертвами российской оккупации стали 20 тысяч жителей Мариуполя. Фото: Соцсети
Услышали, что город блокирован и помощи не будет
Их микрорайон был разрушен чуть ли не до основания, воронки от бомб они даже не считали. Вылетевшие стекла в окнах закладывали подушками и одеялами, чтобы не совсем вымораживать квартиры, но это помогало плохо: ночные морозы не давали возможности сохранить тепло, в квартирах столбик термометра едва добирался до отметки в +10 градусов. В подвале, как ни странно, было чуть теплее. Но через несколько дней захлюпала носом и закашляла дочка – хорошо, что бдительные родители узнали простуду сразу и достали из запасов лекарства.
- Мы себя не жалели, детей жалели. Никто не знал и не знает, сколько это будет продолжаться, на сколько растягивать продукты. Информационно мы были отрезаны долго, пока не пересеклись с жителями из другого двора. Они рассказали, что у них есть авто, в нем заряжают телефоны и немножко ловит радио. Услышали сообщение от русских, что город окружен и блокирован, что помощи не будет, что надо всем сдаваться. Конечно, мы были в шоке, потому что не знали, что нам делать и куда бежать, - вспоминает Мария.
Через несколько дней умер пожилой мужчина из их подъезда – не проснулся утром. Растерянные соседи не знали сначала, что делать. Пришлось принимать трудное решение: умершего похоронили прямо во дворе, у детской площадки, где не было резинового покрытия, а была промерзлая земля, которую вскопали подручными средствами. Поставили крест, написали дату смерти на листочке, вместе с паспортом запечатали в «файл», отдали соседям на сохранение. Увы, у мужчины не было мобильного телефона, позвонить его родным было невозможно.
Город убит, как человек
О первой эвакуации, которая должна была начаться еще две недели назад, Мария говорит, что услышала уже после того, как она сорвалась. О нынешней узнала чисто случайно от тех же соседей.
- Муж шел и услышал, что у соседнего двора топот, беготня и заводится автомобиль. Подошел, ему успели крикнуть, что открыт коридор на Запорожье, и машина умчалась. Муж прибежал, рассказал нам, сидевшим в подвале. Все замерли, а один сосед сказал: «Мы с женой уезжаем сейчас же. Кто с нами?» Пока люди обдумывали, муж сказал: «Мы едем». Было около полудня. Мы заскочили в квартиру, схватили уже подготовленные рюкзаки с документами и одеждой, и помчались. Ну как помчались… Ехали мы очень медленно в составе колонны, где было больше 100 автомобилей. Повесили белую тряпочку на машину, проехали городом – я расплакалась. Все в руинах, где-то еще горит, где-то дымится. Разбиты улицы, дороги, магазины, больницы, почты, школы… Город убит, как человек, которому выстрелили в грудь крупной дробью – вот такие ассоциации. Людей нет на улицах совсем, мы не увидели ни одного человека, все прячутся…
Автоколонна выехала в сторону пгт Мангуш, затем часть осталась там, кто-то поехал в Бердянск, оттуда сегодня многие уже разъезжаются в Запорожье и дальше. Десятки раз проверяли документы и обыскивали машины, задавали вопросы и рылись в телефонах. Машины объезжали взорванные мосты и заминированные поля, пассажиры громко молились, чтобы добраться целыми и невредимыми хотя бы до Бердянска.
- Мы ехали как в космосе, ничего толком не понимая, где мы и когда приедем куда-нибудь. Знали только, что надо молчать, надо прятать телефоны. Хотя все равно у нас они были разряжены, их пытались включить на блокпостах, но без толку, у меня вообще мобильник со старым типом зарядника. Мы смогли их зарядить только в гостинице в Бердянске. Десятками посыпались пропущенные звонки и сообщения – за нас переживало очень много людей.
Как говорит Мария, надежды быстро заснуть из-за усталости не оправдались – они с мужем почти не спали.
- Я закрываю глаза – вижу Мариуполь, многоэтажные дома, в которые бьют ракеты. Я отчетливо слышу звуки взрывов от бомб, детский плач, стук металла о металл… Открываю глаза – гостиничный номер, тихо, дочка спит. А муж лежит и в потолок смотрит. Говорит: «Не могу еще осознать, что мы чудом вырвались». Я снова закрываю глаза – и снова дом, ракета, стук. В общем, эту ночь почти не спали, надеемся, что вырубимся сегодня вечером и поспим нормально.
Многие наотрез отказывались ехать
О дальнейших планах Мария не рассказывает, говорит лишь, что ей надо прийти в себя, а потом двигаться дальше.
- Мы дважды беженцы, дважды переселенцы, у нас два раза забрали дом. Но я не чувствую какого-то сильного горя, видимо, психика меня бережет. Какое-то отупление эмоциональное. Скорее всего, мы уедем из Бердянска. Но однозначно ничего пока не скажу, мне главное прийти в себя, успокоить ребенка, а потом будем думать. Еще хочу посвятить день-другой попыткам дозвониться до мариупольских друзей и коллег, вдруг они не знают о зеленых коридорах? А ведь многие не знали, у нас не было оповещения никакого, ни через громкоговорители, никак… Если удастся дозвониться, буду рассказывать им, как уехать. Если они захотят, конечно. Потому что многие, я знаю, наотрез отказывались куда-то выдвигаться – боялись, что их в этих коридорах и расстреляют.
Состояние мариупольцев, выживающих в военном аду, можно понять: люди надломлены, испуганы, травмированы войной. Они не думают о будущем, а живут одним днем, одним часом, не верят новостям и боятся темноты. И тем сильнее необходимость скорейшего освобождения города и всей Украины.
