Лауреат Шевченковской премии Евгения Подобная: Никто так не унижает женщин-военных, как женщина гражданская
Военным корреспондентом 30-летняя журналист Евгения Подобная работает с 2015 года. За это время на фронте она, пожалуй, провела куда больше времени, чем дома. И своей миссией считает рассказывать правду о войне. Одна из граней этой правды – женщина на фронте. 25 историй-исповедей и судеб девушек-воинов в документальной книге "Дівчата зрізають коси". Это не только о героизме, это еще и попытка сломать стереотипы о женщинах на войне, защитить их права и откровенно показать адскую сущность войны.
О премии
- Я знала, что меня номинируют, но поскольку не очень знакома с процедурой, то на победу не надеялась. Только мысль мелькнула: "ну, дай Бог", - вспоминает Евгения. - Обычно же Шевченковская премия вручается известным людям, у которых уже куча заслуг и наград. А о том, что выбрали меня, узнала случайно – мне позвонила журналистка и попросила прокомментировать победу. Конечно, у меня был шок. Я еще неделю не могла отойти, на автомате раздавала интервью, выступала на лекциях. Могу ошибаться, но, кажется, я самая молодая среди живых, кто получил такую награду. Василию Симоненко было 28, премию ему присудили посмертно.
- Что для вас означает Шевченковская премия? Распространено мнение, что эта награда – пережиток советского прошлого. И все же это наивысшее признание таланта государством…
- Три моих любимых украинский поэта – Лина Костенко, Василий Стус, Василий Симоненко – были лауреатами Шевченковской премии. И быть для меня с ними в одном списке, да и с другими людьми, несмотря на неоднозначнуюрепутацию самой премии, - это большая честь. Но так же это и большая ответственность. Ты уже не можешь писать в полдыхания. Теперь к тебе отношение не как к журналистке Жене Подобной, а как к лауреату. Но главная награда для меня в том, что победила тема войны. У лауреата всегда берут интервью, приглашают на эфиры, лекции, и для меня это возможность донести как можно большему количеству людей то, что меня больше всего тревожит, месседж о войне.
- Вашу книгу сравнивают с произведением "У войны не женское лицо" Светланы Алексиевич. Не этой ли книгой вы вдохновлялись, когда писали свою?
- Именно об этом произведении Алексиевич я узнала, когда уже сдавала свою книгу в издательство, до этого читала отрывки из "Чернобыльской молитвы". Уже писала предисловие, как моя подруга говорит: "Слушай, я вот нашла у Алексиевич такую книгу – как раз примерно то же, что и ты делаешь. Действительно, многие говорили, мол, ты "украинская Алексиевич", и мне близок такой стиль работы, но я к нему пришла сама. Ну и, к примеру, в "Чернобыльской молитве" много неточностей – то есть книги Алексиевич больше художественная литература. У меня же документалистика чистой воды.
|
О войне
- Как так получилось, что вы стали военным корреспондентом?
- Когда я только поступала на журналистику, то думала заниматься темой культуры или спорта. А занимаюсь теперь войной и понимаю, что я себя в этом нашла. К тому же происходящее сегодня на Донбассе для меня личная и болезненная история. Мой папа родом с той территории, которая сейчас оккупирована. Там находятся могилы моих бабушек и дедушек. Могилы, которые я шестой год не могу убрать, потому что пришли люди, считающие, что они имеют больше права на эту территорию, чем я, у которой здесь три поколения предков.
В 2014 году мы освещали события на Майдане. Но когда началась война, в Киеве мне уже показалось тесно. На фронт я попала лишь в 2015 году, а до этого снимала сюжеты о раненых бойцах, волонтерских проектах, о тех, кто вернулся. Затем совпали желания редактора и мое. Я отправилась на Донбасс делать репортаж из Артемовска, как строят укрепления города. Но кто-то перепутал съемку, и я очутилась в Троицком, на тот момент одной из самых горячек точек фронта. Сразу на передовую. Пришлось отрабатывать сюжет там. Раньше меня останавливало от поездки на Донбасс, что я не справлюсь. Считала, что я человек трусливый. Буду бояться обстрелов, мешать ребятам, стану обузой и материал хороший не сниму. Но у меня получилось, я поняла, что могу.
- Помните, какая из женщин-военных поразила вас первой? О чем вы разговаривали?
- С первыми я общалась еще в Киеве. Это были две женщины, которые вышли из окружения в Иловайске. Если я не ошибаюсь, там всего было 7 женщин. И от того, что я услышала, у меня волосы становились дыбом. Но тема женщин на фронте меня зацепила. Потом я общалась и с другими девочками, узнавала совершенно нереальные вещи. Например, одна аэроразведчица рассказывала: "а ты знаешь, что мы не можем занимать свои должности? Мы оформлены какими-то банщицами, деловодами, бухгалтерами". А на самом деле – они снайперы, гранатометчицы, штурмуют оккупированные города – и у меня второй раз встали волосы дыбом – как так?
- Говорить с воюющими людьми очень сложно, они вряд ли поймут вопросы, которые интересуют гражданских. Как вам удалось завоевать доверие? 25 женщин – это не шутка.
- Я не люблю, когда меня спрашивают, какие приемы я использую. Потому что я не использую никаких приемов. Я искренне говорю человеку, что я хочу от него услышать, зачем я это делаю. И мне с военными абсолютно не сложно говорить, потому что мы с ними уже говорим на одном языке. Нам одно болит, у нас со многими военными общие воспоминания, общие дни, общие обстрелы. Ты понимаешь этот сленг, эти шутки. Когда ты проводишь много времени с военными, ты для них уже свой, и они для тебя свои.
80% героинь я знала – познакомилась с ними на фронте или в Киеве. Но были еще и те, кто воевал в 2014 году. Были также легендарные личности – Лера Бурлакова, Вика Дворецкая, Адриана Сусак – их знали все, кто интересовался темой войны. Для меня самым важным критерием было то, чтобы девушка сражалась на передовой – и по-настоящему видела войну. Чтобы рассказала об этом ужасном опыте. Целью книги было показать, через что проходят люди, какой ад они переживали, чтобы в Киеве, Львове, Ужгороде, Полтаве, Харькове было тихо.
- Наверняка среди интервьюируемых вам попадались и такие, которые говорили, что воевали, а на самом деле нет. Как вам удавалось раскрыть обман?
- На самом деле обманов было только два. Первая - девушка-снайпер… Ну якобы снайпер. Она сама мне позвонила, мол, я вот была снайпером, тоже хочу в книжку. О, говорю, круто. Из чего ты работаешь? Отвечает - из СВД (снайперская винтовка Драгунова. – Ред.). Оооо, говорю, ты долго с синяками ходила? И тут она отвечает: "В смысле?". Но человек, который хоть раз выстрелил из СВД, не может не понимать, о чем идет речь.
- Сильная отдача?
- Там отдача такая, что даже если ты не получаешь после выстрела синяк, то уж точно должен понять, в чем смысл моего вопроса. Я потом узнавала, действительно, оказалось, человек раздает интервью, и ее вроде даже где-то на фронте видели, но не со снайперской винтовкой.
Второй неприятный случай, когда девушка представлялась бойцом "Айдара" и при этом рассказывала абсолютную чушь. Она в Киеве ходила на множество мероприятий, люди ей руки целовали, деньги давали. А ты понимаешь, что она врет. Например, говорит, что была в донецком аэропорту. При всем моем уважении к "Айдару" его там не было. Ок, думаю, может, были какие-то бойцы, которые потом в "Айдар" перешли. Но получилось так, что я в тот момент как раз вернулась из Авдеевки, 2017 год, как раз там было сильное обострение, регулярные обстрелы города. И тут эта девушка мне говорит, что они вот прямо сейчас стоят под Авдеевкой. И я снова ловлю ее на вранье. Девочка, говорю, нет сейчас "Айдара" под Авдеевкой, там стоит 72-я бригада. Я знаю, какие там еще есть подразделения, я только что оттуда – ты врешь. Она вытаскивает удостоверение УБД, и люди, которые были на этом же мероприятии, набрасываются на меня, мол, вы героиню оскорбляете! Я выслушала о себе много интересного. Через пару недель эту девушку встретили бойцы "Айдара" и записали на камеру, требуя рассказать, где конкретно она была. Оказалось, что где-то там, в 2014 году, она была на базе "Айдара", но именно на передовой ее никто не помнит. И после той проведенной хорошей и жесткой беседы – физически никто не трогал, но словами дали понять, что она плохо себя ведет, разобрались и с документами. В общем, вывели ее на чистую воду. Больше я эту девушку не видела.
- В вашей книге много фотографий. Обычно лица, да и настоящие имена бойцов стараются не светить. Как в вашем случае вы старались защитить героинь?
- Я старалась быть очень осторожной и перестраховываться. Давайте смотреть правде в глаза, что девочек-военных, и в особенности снайперов, легко могут узнать. Среди наших бойцов многие из Донецкой, Луганской области или вообще с оккупированной территории, Крыма. И не дай Бог этого человека по сюжету опознают - с его родными может случиться все, что угодно. Люди могут попасть на подвал, пропасть без вести. Когда я с камерой приезжаю на позицию, то сразу спрашиваю, кого нельзя снимать, так как в любом случае будет кто-то. Поэтому я была очень острожной. Из-за этого в книгу не попали две героини – я побоялась их светить. При всей анонимности узнать их можно.
|
О книге
- Вы закончили книгу еще в 2018 году, как получилось, что она вышла лишь год спустя?
- Когда я начала записывать истории, то не могла представить, как это будет продаваться. Девчонки рассказывают, как они своих женихов, мужей на войне теряли, как друзья у них на руках умирали, а кто-то будет какие-то наценки на книгу ставить, дебеты-кредиты сводить? И меня поддержал Институт национальной памяти, оказалось, у них как раз была такая программа "Устная история Майдана и АТО", и я в нее вписываюсь. Они нашли деньги, издательство и взяли на себя всю бюрократию, ведь издание за государственный счет – это куча бумаг, тендеры. Лучше уж было подождать, зато точно книга была бы бесплатной. Вышло 2 тысячи бумажных экземпляров, а сколько скачиваний электронной версии, мы уже перестали даже считать.
- Откуда такое название ""Дівчата зрізають коси"?
- Появилось случайно. Должно было быть другим – "Вона. Війна". И перед самой сдачей в издательство выходит фильм "Вона і війна". Пришлось за несколько дней придумывать новое. Я попросила свою подругу, поэтессу Лену Задорожную, чтобы она одолжила мне первую строчку своего стихотворения. И здорово, что получилось так символично. Хотелось, чтобы с этой фразой "срезают косы" срезались и стереотипы, что женщинам не место на войне, что это слабый пол и т.п.
А стереотипов столько! Не представляю, что с ними делать. Они очень сильно оскорбляют этих девочек. Война – ведь это ад. И ты понимаешь, что девчонки своей спиной закрывают тех, кто их поносит. По моим наблюдениям, никто так не унижает женщин-военных, как женщина гражданская. "Жениха поехала искать", "УБД заработала известным местом", "леди нельзя так выражаться"… А если у нее еще и дети есть, то это просто "ховайся в жито" - "ты тварь - бросила детей". И это большая боль для девушек. Они видят детей на Донбассе и понимают, что эти дети тоже нуждаются в защите, как и их собственные. Поэтому, мне кажется, что маме-военной сложнее всего.
- Вы продолжаете общаться с героинями книги и после их демобилизации – как они восприняли выход книги и как складываются их судьбы?
- Те, кто вернулись (некоторые еще продолжают воевать), все равно остались очень активными. Никто не засел домохозяйкой. Буквально пару дней назад у одной из девушек родилась двойня. А с момента выхода книжки появились уже пятеро малышей. Кто-то вернулся на работу, кто-то волонтерит, поддерживает связь с сослуживцами. Занимаются ветеранским движением, Галя Клемпоуз, Адриана Сусак много ездят за границу, рассказывая миру о нашей войне. По сути, они стали своеобразными культурными дипломатами. Делали, например, проект "Мандри ветеранів", помогая демобилизированным или продолжающим воевать девушкам и их семьям, поехать куда-то за границу отдохнуть, отвлечься. Реабилитацией занимаются, участвуют в спортивных соревнованиях.
Поэтому выход книги для них не был каким-то сильно значимым событием. Хотя после многих девушек сильно утомили интервью.
- В Украине вашу книгу оценили весьма достойно. Она победила во Всеукраинском рейтинге "Книга года-2018", в конкурсе Львовского форума издателей. Теперь вот Шевченковская премия. А как воспринимали ее на международной ярмарке во Франкфурте?
- Я сама во Франкфурт не ездила. Ездила только книжка. С этой книгой какое-то "проклятие", - смеется Женя. – О каких-то ее достижениях я узнавала едва ли не последней. О том, что она стала "Книгой года", я узнала в 11 часов вечера, когда пришла смс от Янины Соколовой: "Поздравляю. Почему тебя не было на награждении?". О награде Львовского форума я узнала, когда была высоко в горах в Западной Украине. "О, поздравляем" - "С чем?" … Шевченковская премия, наверное, была единственной, где я узнала о победе хотя бы в числе первых.
Что же касается перевода - уже есть большой запрос на английский, французский и немецкий. Мы думаем над английской версией, но, учитывая нынешние обстоятельства (финансирования украинской культуры будет урезано для борьбы с эпидемией коронавируса. - Ред.), кто знает, как оно будет. И на самом деле многие интересуются нашей войной. А источников практически никаких нет, кроме как российских. Мои друзья из Азербайджана, Грузии, к примеру, по-украински не понимают, а русскоязычных или англоязычных источников мало. А для нас крайне важно доносить миру правду.
P.S.
- Уже решили, куда потратите премию?
- Часть премии, как и обещала, я буквально на днях перевела семье, детям одной их героинь моей книги Яны Червоной, которая погибла. Еще небольшая часть ушла на покупки антисептиков для военных. А остальное – время покажет.
- На подходе у вас очередная книга. О чем она?
- Об оккупации Славянска. Она будет в похожем формате – свидетельства очевидцев и участников. Хотя есть и другие планы. Идей за 6 лет собралось очень много. Есть о чем и о ком рассказывать.
|
Цитаты
"Чи складно було перший раз стріляти? Ні, не складно. Ти бачиш силует. І розумієш, що коли проґавиш свій час і не встрелиш, то він встрелить тебе або твоїх побратимів"
Елена Белозерская
"Я займалася "двохсотими"… Страшний період. Ексгумації постійні… Нам доводилось відкопувати наших хлопців, убитих у ході важкого бою 5 вересня <…> І загиблі були постійно, майже кожний день. Приїжджаєш з моргу о другій ночі… о третій дзвонять: "Там лежить тіло, треба забирати". І їдеш знову. <…> Я пам’ятала всіх загиблих, що пройшли через мох руки. Поіменно".
Виктория Дворецкая
"Війна входить у тебе раз і ніколи вже не виходить. Бо мої друзі там залишились. Це – найбільший досвід у житті, це як дитину народити. Я досі не повернулась звідти морально".
Адриана Сусан
"Мої діти, звісно, болісно переживають розрив з мамою, і я за ними сумую дуже сильно. Заспокоюю себе тим, що я мама, якій згодом буде про що розповісти дітям, мама, що має життєвий досвід, який варто передати. Колись я розповім їм про хороших і мужніх людей, багатьох з яких уже немає в живих, і про важливі для країни події".
Яна Червона.
Саму книгу можно прочитать на Украинского института национальной памяти.
Читайте также
Украинских военнослужащих на Донбассе начали проверять на коронавирус
Тесты в зону проведения ООС привезли волонтеры
