Чернобыль предопределил распад Советского Союза
Одним из главных героев сериала стал академик Валерий Легасов - история аварии во многом показана его глазами. Мы решили проверить, каким виделся Чернобыль с точки зрения не киногероя, а реального ученого. Что там происходило на самом деле? Об этом мы поговорили с физиком Владимиром Яценко. Он был руководителем бригады экстренного реагирования Института биофизики, которая принимала участие в ликвидации последствий аварии на ЧАЭС с 4 по 20 июня 1986 года.
|
"Дозиметрическое оборудование с собой брать не разрешили"
- Владимир Наумович, Легасов сравнил ситуацию на ЧАЭС в первые дни аварии с 1941 годом. С одной стороны, та же неразбериха и паника, с другой - мужество. У вас были похожие ощущения?
- В Чернобыле неразберихи хватало. У нас в Институте биофизики на случай радиационной аварии дежурили экстренные бригады. Это было заведено еще до Чернобыля. В случае ЧП бригада должна была взять с собой заранее собранную укладку: два ящика с приборами, дозиметрическим оборудованием, защитными костюмами и т. д. Об аварии на ЧАЭС сообщили в воскресенье. В выходной все закрыто и опечатано, нужно распоряжение директора, но его вызвали в Чернобыль еще раньше. Пришли за укладкой в институт - вневедомственная охрана бдит: "Не положено!" Им объясняют: там авария, нам работать надо! А у охраны инструкция... В итоге бригада так и выехала в Чернобыль без дозиметрического оборудования, с пустыми руками. Руководитель той первой группы Виктор Хрущ рассказывал: приехали в Припять, а там солнышко светит, дети в песочнице играют, влюбленные парочки за ручку держатся - идиллия! Первые два дня ведь никому ничего не говорили. Потом уже на месте наши ребята получили на складе дозиметры, измерили и схватились за голову, потому что людей надо было срочно эвакуировать. У всех жителей Припяти на одежде было по 3 миллирентгена в час, это почти в 1000 раз выше, чем естественный фон...
- Но ведь сотрудники станции знали о взрыве...
- Так непонятно было, что взорвалось. Думали, что, скорее всего, это взрыв пара в турбине. Авария же произошла в ходе испытаний, на это время персонал поотключал все контрольные приборы и средства защиты. Иначе бы у них завыли сирены и они поняли, что пошла радиация. Когда все выяснилось, встал вопрос: объявлять о катастрофе или нет. Объявить - начнется паника! Боялись, что народ все "поймет неправильно". Ответственность на себя никто брать не хотел, тянули время. Надо было хотя бы запретить пить местное зараженное молоко. Потому что самое губительное экологическое воздействие оказал радиоактивный йод: летучие радионуклеиды садились на траву, которую гектарами сметали коровы. А детвора где-то неделю пила это молоко. Радиоактивный йод живет недолго, через 30 дней там уже почти ничего не было, но недели хватило, чтобы щитовидка у детей была разрушена... Это не смертельно, но ничего хорошего для здоровья здесь нет.
Берегла ли власть людей?
- В фильме затронули щекотливую тему: ценности человеческой жизни для государственной машины. Власть берегла людей во время ликвидации аварии?
- Собственно наши бригады из Института биофизики этим и занимались. Перед нами поставили задачу обеспечить радиационный контроль всем ликвидаторам и работникам станций. Проще говоря, чтобы они не переоблучались, не получали высоких доз. Мы ведь привезли в Чернобыль 10 тысяч дозиметров. До этого дозиметров не хватало, выдавали из расчета один на 5 - 10 человек. Как правило, он был у старшего в группе. А это все равно, что измерять среднюю температуру по больнице. Поскольку там относительно чистые зоны соседствовали с местами, где можно было за считаные минуты нахватать критическую дозу. Мы с приборами обошли все уголки, где работали ликвидаторы, составили карту опасных мест, далее сотрудники СЭС выписывали предписание, чтобы люди не работали больше, чем положено. О том, что людей старались беречь, говорят даже цифры пострадавших. Всех же свозили в 6-ю больницу при нашем Институте биофизики. Всего было госпитализировано 278 человек, 30 из них погибли - это пожарные и сотрудники станции, которые ликвидировали последствия в первые часы. Жертвами аварии можно считать еще 19 человек, которые умерли в период с 1987 по 2004 год. Эти цифры значительно меньше, чем число пострадавших, которое приписывается чернобыльской катастрофе по слухам. Кстати, тогда, в 1986 году, правительственная комиссия ополчилась на нашего директора Леонида Андреевича Ильина, потому что он настоял, чтобы для солдат-ликвидаторов предельную дозу установили не 50 бэр, а 25.
- В фильме показано, что шахтеры работали под землей в костюме Адама...
- Это преувеличение, на самом деле они работали в плавках. Я лазил туда с приборами, мощность дозы составляла 0,5 - 0,6 рентгена в час, значит, ребята там могли работать по 15 - 20 минут. А вот температура была, как в парной, - 80 градусов по Цельсию. В одежде там невозможно было находиться.
|
"У Чернобыля вкус клубники"
- В сериале эффектно показано малиновое радиоактивное зарево над Чернобыльской АЭС. А у вас Чернобыль с чем ассоциируется?
- Со вкусом клубники. Мы когда приехали в Киев, то перед поездкой на ЧАЭС зашли с товарищем на Бессарабский рынок. Все прилавки были завалены клубникой, а покупателей нет: народ опасается, думает, что радиоактивная. А мы знали, что к июню радиоактивный йод распался и ее можно есть смело. Взяли на двоих 4 килограмма и за вечер всю уговорили. Очень вкусная была! Когда работал на Семипалатинском полигоне или на Новой Земле, у нас были опыты по изучению пригодности консервов и других продуктов питания после облучения при ядерном взрыве. Мы замеряли дозу и, если она составляла проценты от естественного фона, спокойно ели испытуемую колбасу. С ней в стране была напряженка. А там без очереди и бесплатно.
"Вранье страшнее радиации"
- Вы с коллегами были одними из немногих, кто понимал, что происходит. А с паникой или радиофобией сталкивались?
- Даже спустя десять лет после Чернобыля! Я отдыхал в санатории в Таврии, когда туда привезли детей из Чернобыля. И персонал начал жаловаться на горечь во рту и головную боль. Я всегда с собой беру дозиметр и провел фокус. Собрал всех вместе - померил детей, сотрудников, объяснил, что значения не превышали естественного радиационного фона. Голова у санаторных работников прошла.
- А головная боль и горечь - это признаки высокой радиации?
- Вовсе нет, хотя на эти симптомы жаловались и бабушки, которые оставались жить в 30-километровой зоне. Их не выселяли, если они устраивались на работу в организациях, занимавшихся ликвидацией аварии. И я не мог понять, откуда такие симптомы, пока психолог из нашего института не рассказал. Это реакция организма на стресс и опасность. Психоэмоциональное воздействие на организм (помимо поражения щитовидной железы) - это главный вред Чернобыля. Например, у ликвидаторов после возвращения домой вдвое увеличивалось число случаев вегетососудистой дистонии.
- В какой мере правы те, кто говорит, что эмоциональный эффект от Чернобыля во многом предопределил распад Советского Союза?
- Думаю, Чернобыль во многом сыграл решающую роль. Дело не в радиации и не в масштабе катастрофы. Распад любого общества начинается с вранья. На примере Чернобыля люди поняли, что им врут. А когда исчезает вера, стране больше не на чем держаться.
|
Вопрос - ребром
Героизмом прикрывали разгильдяйство?
- Другая важная тема, которая многих зацепила, касается природы героизма. Создатели фильма считают: существует неповоротливая государственная машина, которая плохо реагирует на собственные ошибки, в итоге эти ошибки приходится ликвидировать ценой самопожертвования людей. Вы согласны?
- Я вам расскажу об эпизоде, который отражен и в американском сериале: вертолетчикам надо было сбросить в реактор стрелу весом 1,2 тонны. Она должна была пробить слой мешков свинца, песка и глины, которыми забрасывали взорвавшийся реактор. В стрелу были вмонтированы разнообразные детекторы, чтобы можно было понимать, как ведет себя реактор. Кабели от датчиков собрали в один "хвост", его надо было бросить в относительно чистую зону, чтобы потом подключить и снимать показания. Я принимал участие в той операции. Когда поднялись над атомной станцией и начали мерить дозу, прибор показал 50 рентген в час - у летчиков от страха квадратные глаза. Я им объясняю: не бойтесь, за 2 минуты, что нам придется висеть над реактором, мы получим по 1 - 2 рентгена. Это в пять раз меньше, чем за год в нормальных условиях получает персонал атомной станции. Но пилоты разволновались и бросили "хвост" в грязную зону, где мощность дозы 900 рентген в час. Я, даже когда на ядерных полигонах работал, никогда в такие места не заходил. Что делать? И вдруг на выручку пришел военный моряк, которого я знал по работе на одном из полигонов, фамилии его не помню. Причем это была не его работа, его никто об этом не просил. Но он сам по собственной инициативе нашел длинную толстую проволоку, сделал крюк и подтащил провода к окну третьего блока, где их удалось затащить внутрь. При этом он, конечно, схватил хорошую дозу. Вот так в реальности совершались героические поступки. А кто виноват и что двигает людьми - решайте сами.
ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ
Сценарист "Чернобыля" рассказал о неточностях в сериале и ответил на критику
На проект обрушилась волна критики от тех, кто помнит, как все было на самом деле.
