Врач-подпольщица спасла от концлагеря тысячи солдат
Выздоравливающих "делали" умирающими, а здоровых - "мертвыми"
Коридоры городской инфекционной больницы №21 на улице Канатной в Днепре еще помнят события более семидесятипятилетней давности. История местных врачей, которые в 1942-43 годах помогали бежать нашим военнопленным, неоднократно описана в книгах, а медучреждению больше сорока лет назад присвоили имя врача-инфекциониста, профессора Евгении Попковой. Именно она во время оккупации города возглавила подпольную группу из 16 медиков и под носом у немцев помогала советским солдатам.
По разным данным, врачи инфекционки спасли из концлагеря от 900 до 1500 солдат и вылечили более пяти тысяч пациентов. И это при том, что в больницу регулярно подсылали шпионов, а за сбежавшего пациента полагался расстрел.
Медики-подпольщики ставили фиктивные диагнозы выздоровевшим военнопленным, делая их "безнадежно больными", доставали беглецам документы, снабжали гражданской одеждой. Нередко под видом умерших выносили в покойницкую, а оттуда их тайком выводили. Во время проверок выздоравливающих просили играть умирающих. Полицаям объясняли: "этот - капут!" Нередко оккупантам показывали чужой труп вместо благополучно вылеченного узника.
После освобождения Днепропетровска спасенные пациенты завалили Евгению Георгиевну письмами. Некоторые после побега ушли в партизаны, другие вернулись в ряды Красной Армии.
"Я - Белов Иван Аверьянович, которого вы спасли от смерти и выпустили из госпиталя на волю в июне 1942 года, - писал один из бойцов. - Со мной выпущен был Дорофеев, большой, чернявый, которому вы вливали капли в глаза, чтобы он прошел тоже, и ряд других. Шлю вам горячий красноармейский привет, Евгения Георгиевна. Мы вспоминаем каждый день, что только вы нас спасли, и не забудем вас никогда... Скоро добьем врага, останусь живой, заеду к вам".
История умалчивает, заезжал ли в гости сержант Белов, а вот молодой фельдшер из Ленинграда Михаил Смирнов навещал Попкову и не раз говорил: "Она мне спасла жизнь, мы с ней часто встречались".
"Это полная смуглая женщина с красивым грудным голосом, которая тщательно следила за своей внешностью. На ней было модное платье, в ушах поблескивали сережки", - описывается Попкова в повести Игоря Голосовского "Когда пылал широкий Днепр".
|
Немецкая провокаторша и наивный санитар
В книге "Из смерти в жизнь... Войны и судьбы" Сергея Галицкого есть воспоминания Смирнова, как по-матерински относилась к нему, больному тифом пленному солдату, Евгения Попкова. Парень бывал у нее дома в гостях, на обед его угощали борщом, котлетой с макаронами и компотом.
"Хотя я почти выздоровел, Евгения Георгиевна не выписывала меня для отправки обратно в концлагерь, - говорится в воспоминаниях красноармейца Михаила Смирнова. - А немцы-то время от времени приходили искать таких, как я. Тогда доктор мне говорила: "Ложись быстренько в постель и не шевелись!" Когда немцы уходили, я вставал и начинал помогать медсестрам".
Продержаться подпольщикам удалось год, потом о них узнали в гестапо, и "помогла" этому немецкая шпионка. В больницу однажды привезли молодую барышню с неясным диагнозом. Кровать для нее застелили домашним бельем, выгрузили много продуктов.
"Больше всех заботу о больной проявлял санитар Нагаев, - описываются больничные будни в книге Галицкого. - И не без результата - его, единственного из нашего брата, наградили куском колбасы!"
Судя по всему, санитар решил приударить за пациенткой, допоздна засиживался у нее в палате. А немецкая провокаторша тем временем выведала у своего ухажера все фамилии участников подпольной группы.
В мае 1943 года больницу окружили гестаповцы и всех больных: лежачих, ходячих и выздоравливающих вернули в концлагерь, а 14 медиков-подпольщиков арестовали.
|
Симулировала дифтерию и тянула время
Большую часть докторов инфекционки расстреляли, Евгения Попкова выжила чудом. Она уже находилась в гестапо, когда дочь начальника полиции Днепропетровска заболела тяжелой формой дифтерии. Квалифицированных врачей в городе почти не осталось, поэтому спасти девочку могла только Евгения Георгиевна. Ребенка она вылечила, но сделала вид, что и сама заразилась дифтерией. Симулировать болезнь опытному врачу было несложно - Евгения Георгиевна регулярно смазывала гортань йодом, который раздражал слизистую. Коллеги из городской эпидемстанции дали нужное заключение, подтверждающее болезнь. Доктора определили ее в больницу теперь уже как пациентку. Было лишь небольшое отличие: под палатой дежурил немецкий конвой, а окно в сад заплели колючей проволокой.
Незадолго до освобождения Днепропетровска Попкову должны были отправить в женский концентрационный лагерь Третьего рейха "Равенсбрюк", располагавшийся в 90 км к северу от Берлина. Бежать по отработанной схеме помог главврач больницы и друг Евгении - Александр Хохуля. Когда за пациенткой пришли гестаповцы, он заявил, дескать, померла, а ее тело несколько дней назад под расписку сдано немецкому офицеру. В качестве доказательства показал официальный бланк. На самом деле Хохуля выдал труп умершей пленной девушки-парашютистки, а доктор пряталась на территории больницы.
Через несколько дней Хохулю тоже арестовали и продержали в тюрьме до прихода советских войск. Он вышел на свободу в тот день, когда освободили Днепропетровск.
Евгения Георгиевна не только встретила День Победы, но и прожила долгую жизнь. В 1948 году она стала первой заведующей открывшейся кафедры детских инфекционных болезней при Днепропетровском медицинском институте. В августе 1956 года перевелась в медицинский институт усовершенствования врачей, а через десять лет удостоилась звания профессора. Бывшая подпольщица еще долго получала весточки от спасенных узников, которые писали: "Вы вернули нам жизнь!"
Справка "КП"
Немецкий концлагерь "Шталаг №348" в Днепропетровске располагался на улице Чичерина в здании городской тюрьмы. Бывшие узники вспоминают, что в крохотных одиночных камерах их держали по десять человек. В нечеловеческих условиях от ран и болезней ежедневно гибло по 50-80 пленных. "Неугодных" расстреливали за любую провинность, а перед своим отступлением в 1943 году гитлеровцы уничтожили всех оставшихся заключенных. Рвы, в которых штабелями складировали трупы, были по 100 метров в длину и 25 метров в ширину.
