• Главная
• Общество

Фото: Перед стартом космического корабля, 12 апреля 1961.

ПОСЛЕДНИЙ ПОЛЕТ

Не верится, что с того страшного дня прошло полвека… Я хорошо помню 27 марта 1968 года. Ехал в редакцию и не сразу обратил внимание на необычное выражение лиц попутчиков: все выглядели так, словно случилась беда. Из обрывков разговора стало ясно, что кто-то из очень известных людей погиб. И только в редакции узнал - кто…

Подробностей никаких, кроме того, что Гагарин погиб не один: с ним командир летного полка Владимир Серегин…

Звоню знакомому военному цензору. "Я сам не знаю…" Добавил только, что в районе Киржача… Утром… Тренировочный полет...

Но почему они не катапультировались?!

Известный летчик-ис­сле­до­ва­тель полковник Илья Качоровский избрал для себя главным именно этот вопрос. И вскрылось то, чем в других расследованиях пренебрегали: "человеческий фактор". И стало понятно - почему. 

Вопреки всеобщей уверенности Гагарин и Серегин опытными пилотами не были.

ЗАБЫТЫЙ ФАКТОР

Гагарин, как открылось из его личного дела, в летном училище испытывал серьезные трудности, осваивая летную программу. Он безумно любил летать, но ему не хватало необходимых данных. Чтобы стать космонавтом, требовались иные качества - и Гагарин ими вполне обладал. Но быть летчиком - это совсем иное…

Дважды командование школы ставило вопрос о его отчислении - только потому, что полетная часть давалась с трудом. Но школу окончил.

За те шесть лет, проведенных в первом отряде космонавтов, Гагарин ни разу не совершил самостоятельного тренировочного полета. Можно с достоверностью предполагать, что и те приобретенные давным-давно в школе летные навыки были во многом утрачены. Конечно, космонавту Гагарину не должны были разрешать садиться за штурвал того 

"МиГа"... Но он умел уговаривать…

4000 ЧАСОВ КОМАНДИРА

Он сидел первым в кабине, сзади - командир, летчик-инструктор Владимир Серегин. Заслуженный летчик-испытатель, Герой Советского Союза. Общий налет - 4000 часов. Немало вроде бы. Но...

Летчик-ис­пы­та­тель Илья Качоровский, зам­начальника Центра боевого применения и переучивания летного состава ВВС по на­уч­но-ис­сле­до­ва­тельской работе, рассказывал о Серегине: "Проблема в том, что он испытывал не самолеты, а приборы… Полеты выполнялись в простых метеоусловиях, и маневры были простыми... А вот прочных навыков полетов в сложных метеоусловиях у Серегина не было. Как и достаточных инструкторских навыков…"

Но Серегина назначили командиром полка, в котором летали космонавты, и он сел в самолет рядом с Гагариным.

Небо в тот день не предвещало чего-нибудь необычного, метео­свод­ки излучали спокойствие. Правда, в районе полетных упражнений держалась низкая облачность. Для опытных пилотов - не проблема. Для Гагарина с Серегиным - опасность.

Версий того, что заставило самолет Гагарина изменить режим полета, множество. Возможно, увидев такой же самолет, поднявшийся со своего же аэродрома, инструктор Серегин и решил уклониться от встречи в воздухе, которая в принципе могла бы случиться, но могла даже и теоретически не произойти, если бы сам Серегин не опоздал на полчаса на вылет.

И в результате разница во времени стартов полетов спарки Серегин - Гагарин и другого самолета МиГ-15 УТИ под управлением летчика Андреева составила вместо предусмотренных 30 минут всего три. В районе упражнений эти два самолета оказались практически одновременно. И тогда на высоте около 3500 метров, уклоняясь от еще вполне далекого самолета, при небольшой разнице высот - в 1200 м и, видимо, сделав резкий маневр, Серегин с Гагариным свалились в штопор…

Илья Качоровский попадал в такую же ситуацию и, представляя себе, что происходило в кабине гагаринского "МиГа", отмечал: "Выйдя из облачности на высоте 500 м, они поняли, что справиться с управлением, вывести машину из крутого падения не смогут… Были до того 35 секунд, за которые их самолет снизился по крутой спирали с высоты 3500 м до этих пятисот, положение стало предельно угрожающим - уже тогда необходимо было немедленно катапультироваться…"

ПОЧЕМУ ОНИ НЕ КАТАПУЛЬТИРОВАЛИСЬ?

Качоровский называет причину, осложнившую ситуацию, сложившуюся в те мгновения полета Гагарина и Серегина: существенный недостаток самой системы катапультирования на этом типе самолета. По инструкции первым должен покинуть машину летчик из задней кабины, стало быть, Серегин. Если первым выстрелится летчик из первой кабины, то струя от двигателя, выталкивающего кресло, ударит фонарь задней кабины, а это может его заклинить и замуровать летчика. Потому конструкторы решили, что первым должен покидать самолет сидящий сзади, не приняв во внимание того, что в спарке сзади обязательно находится инструктор. Качоровский спрашивает: "Как может командир экипажа покинуть самолет, да еще в том случае, когда в передней кабине сидит первый космонавт Земли?"

Естественно, Серегин приказал Гагарину покинуть самолет. А тот отказался, сославшись на инструкцию. Но Серегин не мог оставить Гагарина...

Пока спорили, их время ушло…

Выводы, сделанные Качоровским, поддержал заслуженный летчик-испытатель Степан Микоян.

ВСЕНАРОДНОЕ ГОРЕ

Что было потом… Всенародное горе. Помню, вокруг говорили: зачем вообще Гагарину нужно было летать после того, что он сделал, кем стал для всех нас? Любой ценой надо было запретить ему всякие полеты - даже в космос - и сохранить как нацио­нальное достояние...

Потом была черная, бесконечная людская очередь-змея прощаться с ним в зале Центрального дома Советской армии, две урны, стоящие рядом, с их портретами в груде венков и цветов. Автор этих строк в сменном почетном карауле возле тех урн…