История войны одного донецкого дома: опустел, состарился, но живет
Самый безопасный район
Когда летом 2014 года я в спешке собирала чемоданы, надеясь успеть на последний поезд, уходящий с донецкого вокзала, сосед по лестничной площадке – армейский полковник в отставке, коренастый дядька лет 50-ти, успокаивал и пытался остановить. Разложил передо мной карту города и убеждал, что нашему району даже в случае штурма ничего не грозит, он самый безопасный.
- Калининский район защищен со всех сторон – говорил он, - Со стороны аэропорта нас прикрывает центр Донецка, с южного направления Ленинский район, а за спиной Макеевка, там вообще никаких активных боевых действий быть не может. Оставайся!
Я не послушала, сработал обычный материнский инстинкт, не хотелось, чтобы дети слышали взрывы, пусть и отдаленные. Собрала вещи, хлопнула дверью оставив ему ключи на всякий случай Полковник в сердцах крикнул мне в след словами : " Ну и уезжай! А я останусь до последнего, да и ты скоро вернешься!".
Он был прав. В одном. В наш квартал так и не "залетел" ни один снаряд, стратегически район действительно оказался в безопасной зоне. Дом – добротная пятиэтажка, остался целехонек, жильцам даже в бомбоубежища ни разу не пришлось спускаться. В другом – нет. Я не вернулась. Да и самому полковнику вскоре пришлось уехать жить на дачу под Мариуполем. Соседи рассказывали, к нему зачастили какие-то люди с предложением от которого "нельзя было отказаться" : "или ты вступаешь в ополчение или "на подвал". После очередного такого визита, он и уехал.
Кому комендантский час в радость
Сейчас, вернувшись после долгого перерыва и оценивая первые ощущения – ничего не изменилось, стало даже как-то чище под подъездом, даже елочка украшенная стоит. Эйфория запаха дома одурманивает. А потом наступает вечер.
Ровно в 22-00 (по киевскому времени) улицы становятся пустынными. Комендантский час. Жутко непривычное ощущение, особенно после круглосуточной столичной суеты. Здесь же ни людей, ни машин, ни хотя бы шума пролетающего где-то далеко самолета. Впрочем, самолеты здесь давно не летают. А вот бабушкам из дома все происходящее даже в радость. Никаких тебе пьяных компаний под окнами, в такси дверями не хлопают и моторы ночных мотоциклистов не ревут. Спать можно спокойно, особенно если канонады нет. Впрочем, к ней здесь уже настолько привыкли, что даже не замечают когда она усиливается.
Комендантский час стал поводом для появления в Донецке новой традиции – вечерних посиделок за чашкой чая с соседями. Людей сроднило сложное время, это напоминает середину прошлого века, когда вместе собирались "всем двором". Удивилась, что и меня позвали, "возвращенцев" здесь обычно сторонятся. Взяла с собой коробку конфет "Рошен" (уезжая из Киева, даже не думала, что на эту фирму здесь может быть столь болезненная реакция). Нет, бабульки покосились на логотип, стыдливо прикрыли его кухонным полотенцем, но угощение приняли.
За столом четыре пожилых женщины, от 70 до 80 лет. 45-летняя я - для них "молодуха". Им интересно, и поговорить, и новости от меня услышать, да и просто скоротать вместе время.
Что удивило – о политике люди в Донецке почти не говорят. Деликатно поинтересовались у меня: "Как вы там в Киеве выживаете-то? Факельные шествия каждый день, Саакашвили бузит и новый Майдан устраивает…". Отвечаю: "Нормально в общем-то живем, спокойно. Как всегда. Я, например, не видела ни шествий, ни Саакашвили. Разве что по телевизору". Сделали вид, что поверили, но кожей почувствовала жалеют они меня. Заметьте – не я (успешная, самостоятельная, с хорошей зарплатой) их, а они (одинокие, забытые, почти нищие) меня! Задаю контрвопрос: " А у вас тут как?". Федоровна, весной 2014 -года не пропускавшая ни одного митинга, как-то помрачнела, махнула безнадежно рукой в сторону "Белого дома" (здание где раньше располагалась Донецкая обладминистрация, а теперь квартирует "правительство "ДНР") и сказала как отрезала : "Зажрались!".
Дальше говорим о банальном , но близком каждому – коммуналке, пенсиях, ценах на продукты, наличие лекарств в аптеках. Бабушки хвастаются: "Вот сколько ты за коммуналку платишь в Киеве ? 2 000 гривен? А мы за такую же 700 рублей (по здешнему курсу 350 гривен)! Сколько у вас проезд в трамвае стоит? 4 гривны? А у нас 3 рубля (1,5 гривны)! Пожимаю плечами, спорить не хочу, пусть бабушки радуются.
Больше рожают и больше болеют
Интересуюсь другим, тем, что меня по приезду зацепило больше всего. Вот был у нас дом. Большой на 80 квартир, не элитный но – престижный, ухоженный, в центре города, хорошая планировка, рядом парк. Был в нем баланс жильцов. Старожилы – пенсионеры, активные люди среднего возраста, и, понятно, молодые семьи. Всех приблизительно поровну. Ни одной пустующей квартиры. А теперь – половина дома свободна, старики остались, молодежи я и вовсе не видела. Что дальше?
Бывший профсоюзник, бойкая Федоровна ответила: "Как это нет молодежи? Во втором подьезде семья преподавателей с детишками живет, а в третьем Васька с семьей, к нему вот на днях мама из Парижа приехала!".
Тема "героев дома" бабушек зацепила. Федоровна, кряхтя, полезла в комод и достала бутылку шампанского. Как бы извиняясь сообщила: "Мы "Артемовское" любим, но оно в магазинах по 260 рублей (130 гривен), а это "Жемчужина Крыма" (впервые в жизни увидела – прим.авт.) всего 200 рублей (100 гривен). Но тоже ничего, с газиками!" .
Под бокал "шипучки" узнаю подробности жизни домовой "молодежи". Евгений и Оксана ( 40-летние преподаватели) перед самой войной взяли из детдома приемного сына. Ну что делать, у самих 10 лет ничего не получалось. А тут как стрелять начали, так и понеслось. Уже своих троих родили и , похоже, останавливаться не собираются! Васька – местный "крученный" бизнесмен, у него до войны свой офис в центре был. На черном джипе ездил. Сейчас вроде бы 2-3 ларька на рынке держит, машину сменил на простенький "ланос". Так вот у него мама в Париже живет, раз в год приезжает его уговаривать к ней перебраться. Тот, ни в какую. Говорит, дом у меня здесь!
Бабушки явно гордятся и Васькой, и Евгением с Оксаной. Маловато, говорю, будет. На 80 квартир две молодые семьи. Собеседницы загрустили, больше говорят нет . И еще пожаловались. Если рожать "на нервах" стали больше, то и болеть тоже. Каждая вторая из больниц месяцами не выходит. Финал посиделок получился скомканным, невеселым. На последок Федоровна, видимо чтобы взбодрить подруг, позвала меня на следующий день на субботник. Двор подмести, щели в стенах раствором замазать. У них здесь это каждую неделю, потому что это их дом , бросать они его не собираются. Сославшись на то что мне завтра уезжать, отказалась, пообещала в следующий раз обязательно… Выхожу от гостеприимных гостей когда за окном что-то бабахает. Я пригибаюсь. Федоровна улыбается и успокаивает: "Не бойся, это петарда. Новый год."
ОЧЕНЬ ЛИЧНОЕ
Мой дом – это сегодняшний Донецк в миниатюре. В нем появилось много окон, где по вечерам не зажигается свет. Детский плач здесь редкость, даже когда его слышат глубокой ночью все равно радуются (раньше ворчали), сегодня – нет, ведь жизнь продолжается. Он, дом, понемногу разваливается. У него есть еще конечно потенциал и внутренняя сила, но ведь она не безгранична. На капитальный ремонт нет денег, а энтузиазм жильцов, замазывающих по выходным щели в стенах, проблемы расползающегося фундамента не решит. Вот только в нем остались люди. Разные. Но они здесь, они есть, а значит и дом жив.
