Потерялся мальчик Гордей, 43 годика...
Пока я снимала куртку, он похотливо ощупал меня взглядом и подобострастно прошептал: "Проходите, проходите..."
- Гордик, твоя девушка уже пришла? - раздался с кухни дребезжащий старческий голос.
- Пришла! - громко крикнул он в кухню, а мне, словно оправдываясь, торопливо пояснил: - У меня мама дома...
- Мама? - слегка озадачилась я: про маму мы не договаривались.
- Она скоро уйдет. По делам. Надолго.
Мы прошли в старомодную, плохо прибранную гостиную. Убирается тут явно мама. Гордей, наверное, только пылесосит. По воскресеньям.
У Гордея рост метр восемьдесят. И шрам над правым глазом. Хотя это не брутальный шрам, полученный в бою или драке. Наоборот - Гордей, поскользнувшись в гололед, рассек себе бровь о ступеньку подъезда. Ни грамма подвига - сплошная нелепость.
Итак, высокий Гордей со шрамом. Вполне достаточно, чтобы женщины кокетливыми мотыльками вились вокруг его фитиля.
Но они не вьются. Вот не вьются - и всё. А Гордику уже 43.
Для женщины это вообще возраст аларм-аларм! - закат возможности деторождения. В этом возрасте женщины особенно отчаянно рожают "для себя".
Гордик тоже хочет родить. В смысле, чтобы кто-то родил "для него". Ну и для его мамы, которая "видимо, так и помрет, не дождавшись внуков".
Я представилась журналисткой. Пишу материал о Киеве как городе одиноких людей, о женихах и невестах столицы. Дадите интервью? Дам, конечно.
МАМА
- Здравствуйте, уважаемая барышня! - В комнату неторопливо входит пожилая, но молодящаяся женщина. - Меня зовут Зинаида Макаровна. А вас как величать?
- Ольга.
- Ольга, я накрыла чай. Напекла плюшек с корицей. Вы кушайте, кушайте...
Зинаида Макаровна - хорошая женщина. Но пожилая. Она пережила тяжелые голодные времена и не смогла их забыть. Поэтому она постоянно говорит одну фразу: "Вы кушайте, кушайте". Это, в принципе, обычная фраза. Но когда ее повторяют по сотне раз в час, она становится самой ужасной фразой в мире. МЫ КУШАЕМ, КУШАЕМ!!!
ЧЕЛОВЕК С ЧАСТИЦЕЙ "НЕ"
Мне с первой минуты очевидно, почему Гордей одинок. Нет, дело не в том, что он латентный сладострастник, и не в давно не стиранных усах.
Просто он - никакой. Человек с частицей "не". Неинтересный, невеселый, неперспективный. Высокий - да. Но все остальное - не.
Мы с Гордеем переходим на ты.
- Вы кушайте, кушайте. Надо нам женить Гордика, - говорит мама Зинаида Макаровна, причитает. Берет меня в сообщники в деле трудоустройства сына в семью. Диалог происходит при Гордее. Он сидит рядом на табуретке и молчит. Неинициативный.
- Да, может, сам как-нибудь справится, Зинаида Макарна, - хмыкаю я.
- Не справится, - вздыхает мама. - За 43 года не справился...
- Значит, не хочет.
- Хочет, хочет!!! - испуганно адвокатирует сына мама. - Гордик, ну скажи!
- Все женщины меркантильные, - выносит приговор Гордик. - Деньги всем нужны...
- Это да, - легко соглашаюсь я. - А что еще у тебя есть, Гордей?
- В смысле?
- В прямом. Брак - это бартер. Мы вот с мужем вместе 14 лет. Я ему - детей, ноги, борщ. Он мне - юмор, легкость, деньги. Все честно. Не понимаю, почему ты с осуждением говоришь о женщинах как об охотницах. Ведь у тебя ничего нет.
- Как ничего? - обиделся Гордей.
- Как ничего? - обиделась Зинаида Макаровна.
- Ну вот я и спрашиваю: что? Что есть?
- Ну я веселый...
- Ну он веселый... - вторит Зинаида Макаровна.
- Гордей, расскажи анекдот, - прошу я.
- Какой?
- Любой.
- Я так не могу.
- Гордей, ты веселый, - напоминаю я.
- Встречаются русский, поляк и немец. На острове. Ну попали туда. После кораблекрушения.
- Та-а-ак...
- Ну... Короче... Слушай, я так не могу!
- Вот, - резюмирую я. - Ни хрена ты не веселый, Гордей. Ты не удосужился выучить хоть какой-нибудь завалящий анекдот, чтобы рассмешить женщину.
- А мне не нужен "Камеди Клаб", мне семья нужна.
- Вы кушайте, кушайте, - растерялась Зинаида Макаровна: она понимает, что интервью получается какое-то странное.
ДОМАШНИЕ ПИРОЖКИ
- Ты умеешь зарабатывать?
- Я работаю с института!!!
- Верю. Но я не спросила, как долго ты работаешь. Я спросила: ты зарабатывать умеешь?
- Я же не бесплатно работаю!
- Хорошо, - вздыхаю я. - Задам вопрос иначе. Где ты отдыхаешь?
- Последний раз ездил в Одессу. В частном секторе рядом с морем жил. Там столовая рядом, чтобы первое было, мне для желудка, и пирожки покупал у женщины там, по пути. Недорого. Домашние. С капустой. И с мясом.
- Ясно. Ты не умеешь зарабатывать.
- Вы кушайте, кушайте, - суетится Зинаида Макаровна. Она явно сбита с толку даже больше, чем Гордей.
- Ты, Гордей, усатый, - говорю я. - Это факт. И прописан в трехкомнатной квартире. Это тоже факт. Квартиру получили родители. Мама. 32 года на заводе. Трехкомнатную, вероятно, потому что были двое разнополых детей.
- Это к чему?
- К тому, что квартира - не твоя заслуга. Так получилось. Это была твоя фора при старте в жизнь. Но ты и ее не использовал. Думаю, даже за "коммуналку" платит мама. Со своей пенсии. Угадала?
При этих словах Зинаида Макаровна встает и уходит на кухню, бормоча "Кушайте, кушайте…", а я безжалостно продолжаю:
- Тебе остается заработать только себе на еду. Ты и не напрягаешься. Зарабатываешь на свой пирожок с капустой. За что женщина должна тебя любить, Гордей?
- А я ее за что?
- Вот из-за такой стратегии, Гордей, ты и едешь с ярмарки ни с чем. Не страшно? Вот так, без результатов?
- Почему без результатов? - горячится Гордей. - У меня вон сколько грамот!!!
Он бросается к заранее приготовленной папке. Он же готовился к интервью! Благодарность за активность, проявленную… Грамота за участие...
- Гордей, - вздыхаю я. - Грамоты - это не показатель твоей успешности. Это показатель успешности работы отдела кадров по удержанию персонала на рабочих местах за копейки. А грамоты не рожают детей и не варят борщи...
- Не понял…
РАЗОБЛАЧЕНИЕ
- Гордей, я не журналистка. Меня прислал сюда твой отец. Он был у меня на лекции по личной эффективности. Я веду лекции. Помогаю людям быть... эффективными. Твой отец очень переживает за тебя. И хочет тебе помочь. Поэтому...
- Ма-а-ам! - испуганно кричит Гордей в сторону кухни, не спуская с меня глаз.
Зинаида Макаровна входит в комнату.
- Мам, она от отца. Лазутчица.
Зинаида Макаровна ошарашенно переводит на меня взгляд.
- Вы от Павла?
- От Павла Ивановича.
- Она психолог, мам. Пришла меня лечить.
- Я не психолог, Гордей Павлович. Я не говорила так. В данном случае я диагност. Ваш отец заплатил мне. Чтобы я пришла и… была собой. Я потрошитель иллюзий. Но иногда это очень полезно. Он переживает за вас.
- Уходи.
- Отец хотел выдернуть тебя из этой вязкой маминой заботы. И, уходя от нее, от мамы, позвал тебя с собой. Сколько тебе было? 25? Когда ты укрылся с мамой одной обидой на отца и свою слабость замаскировал совестью. Конечно, так проще. И сидишь ждешь, что кто-то оценит. А ценителей все нет. Вон мама только. Но мама не считается. У нее работа такая - любить тебя безусловно. И в компании, в которой ты работаешь, женщины-коллеги видят тебя насквозь. Зачем им сорокалетний зануда со скрепками? Ты даже в любовники не годишься. Любовник - он же не только секс, он вдохновение и подарки. А ты что?
Спустя 10 минут за мной обиженно закрывается дверь. Слишком быстро закрывается, чтобы это можно было назвать "сама ушла". Меня выгнали.
ПАПА
Я набираю номер Павла Ивановича.
- Ну что? - спрашивает он вместо приветствия.
- Ну все, как я говорила. Оставьте мальчика в покое.
- Мальчику 43.
- Он инфантилен, как Карлсон, который живет на крыше. Но он счастлив.
- С мамой в 43? Без семьи и без детей?
- Пал Иваныч, нельзя осчастливить человека насильно. Нельзя вылечить от болезни, которую он не признает. Ему хорошо. С мамой и пирожком с капустой. Он слишком слаб, чтобы иметь смелость оценить себя со стороны. Ему хватает маминых оценок. Даже если вы насильно выдернете его, наймете психологов и тренеров, причините свое счастье, все зря.
- Потому что 43?
- Да нет. Возраст ни при чем. Меняться можно и в 93. Но первый шаг - признать проблему. А у него их нет.
- И что делать?
- Говорю же: оставить его в покое.
- Я не могу. Он мой сын. Он катится в пропасть. Я должен ему помочь.
- Пал Иваныч, а это ваша проблема. Наймите коуча и отработайте неуемное желание нянчить сорокалетнего дядечку, свою латентную вину за "упущенного" ребенка отработайте. Это ваша очевидная проблема, не Гордея.
- Ясно. Поработаешь со мной?
- Нет, я не психолог. Я диагност. Ну... Терапевт. Могу грипп вылечить. Насморк. Кашель. А если что серьезное - это к специалисту. Могу дать контакт...
