Авария на ЧАЭС: Дорожные знаки в Чернобыле рисовали зубной пастой
|
Колонны длиной в километры
Михаил Прохоров свой 32‑й день рождения встретил в Чернобыле. Отца двоих детей, старшего инженера ГАИ Запорожской области отправили в составе ликвидаторов на ЧАЭС в июле 1986-го.
Тогда по Чернобылю и Припяти шли бесконечные колоны грузовиков, цистерн и погрузчиков. Сотни машин практически сутками напролет передвигались по зараженной территории: перевозили стройматериалы для возведения саркофага, забирали людей с ЧАЭС и доставляли новые группы ликвидаторов. Только к бетонному заводу ежедневно подъезжали за материалами километровые колонны машин, и такая же вереница уже загруженного транспорта выезжала обратно на станцию.
Бесконечный автопоток за считаные секунды мог стать глухой пробкой, если бы не сотрудники ГАИ.
- Работы всем хватало. На ногах были с 5.30 до 24.00, - вспоминает Михаил Прохоров. - В то время до станции шла дорога всего 6 метров шириной. По ней мог проехать только транспорт, перевозящий блоки для саркофага, со встречными машинами разминуться не выходило. А машин было очень много, так как шел бесконечный цикл вывоза людей на освинцованных автобусах. Поэтому мы занимались регулировкой всей техники так, чтобы никто не пересекался.
Для каждой колонны гаишники устанавливали специальные знаки, рисовали их зубной пастой. Это был самый удобный вариант - быстро наносился, быстро смывался и хорошо просматривался. Учитывая, столько за день инспекторам приходилось рисовать, тюбики заканчивались молниеносно. В магазинах, зная эту особенность, для ГАИ всегда оставляли целые ящики зубной пасты.
Дорогу мыли круглосуточно
Еще один важный момент, за который отвечала инспекция, - это пропуск поливочных машин. От поселка Иванков, где располагалась база ликвидаторов, до Чернобыля, а это около 100 километров, дорога все время должна была быть мокрой. Так боролись с радиоактивной пылью, которая могла подняться вверх из-под колес бесконечной вереницы техники.
Из средств защиты у сотрудников ГАИ были только марлевые повязки и утренняя таблетка, полученная в медпункте. Выдали инспекторам и парадную "форму" - зеленые респираторы надевали только во время визитов столичных проверяющих. Верхнюю одежду в первое время команде меняли каждый день, затем стали выдавали на неделю, а после и вовсе раз в 10 дней. Поэтому форма ликвидаторов была своего рода индивидуальным облучателем для каждого, так как накапливала радиацию.
Единственным спасением стала передвижная баня, где после смены гаишники проходили своеобразную дезактивацию. Кроме того, давали ликвидаторам много газировки. "Фанта", "Кока-кола", о которых многие даже не слышали, на станции стояла ящиками.
Бегом от излучения
- Точные замеры тогда не проводили. Была команда больше 25 рентген в час не ставить, - рассказывает Михаил Прохоров. - Последние три дня на ЧАЭС я был в группе, которая переписывала технику, оставшуюся в районе станции. Ее не могли вывезти за пределы 20-километровой зоны из-за повышенного радиационного фона, который доходил до 700 рентген.
|
Чтобы спастись от излучения, ликвидаторы бегали. Пролетая мимо машин, один человек называл серию номера авто, а второй на ходу записывал данные в блокнот. Так за день гаишники преодолевали десятки километров.
После трех дней такой пробежки у ликвидаторов начали сильно слезиться глаза.
- Слезы шли градом, как будто мы без очков работали со сварочным аппаратом. Из-за полученной дозы облучения медики отправили нас домой. Вернувшись в Запорожье, две недели пробыл в больнице, а после вернулся на службу, - говорит Михаил Федорович.
Дома ликвидатора ждала супруга, дочка-школьница и 4-летний сын. Служба на ЧАЭС бесследно для милиционера не прошла. У Михаила Прохорова медики обнаружили заболевания, полученные из-за облучения, - астенический синдром, гипертоническая болезнь. Прохоров перенес инфаркт, его признали инвалидом III группы при оформлении на пенсию.
Несмотря ни на что, Михаил Федорович ни о чем не жалеет. Он выполнил свой долг и еще долго служил в органах - в общей сложности 33 года. В 1986-м инструктировал ребят, которые готовились сменить своих коллег в зоне отчуждения. Затем Прохоров возглавлял ГАИ Запорожской области, был заместителем начальника регионального УВД. Сейчас - замдиректора местной Службы автомобильных дорог.
Дети ликвидатора аварии ЧАЭС пошли по стопам отца: дочь Марина - полковник, а сын Дмитрий - подполковник полиции. В семье подрастают четверо внуков, которые с удовольствием навещают любимого дедушку.
- В Припяти был еще один раз. В 1999 году поехал в командировку в Киев, и коллеги предложили посетить ЧАЭС. Заходили на станцию уже как положено - в белых костюмах радиозащиты, о которых в 1986-м даже и не мечтали, - вспоминает ликвидатор. - За пройденные годы рыжий лес, поразивший меня в Припяти 30 лет назад, стал снова зеленым. Природа ожила, будто ничего и не было вовсе.
БЫЛО ДЕЛО
Ловили по 400 пьяных водителей в день
В 1986-м в зоне отчуждения водителям неофициально разрешалось перед поездками к реактору выпить пару стопок. Считалось, что алкоголь помогает выводить из организма радиацию. Но после нескольких громких аварий по вине пьяных водителей этот "спиртовой метод защиты" запретили.
- В день мы регистрировали по 300-400 случаев управления транспортным средством в алкогольном опьянении. Но за неделю жесткого контроля пьянки за рулем прекратились, - добавил Прохоров.
