Чекист Михаил Медведев (Кудрин): "Спускаю курок моего браунинга и всаживаю первую пулю в царя"
Историкам стали доступны некоторые архивные документы о том, кто и как расстреливал Николая II и его семью. Некоторые детали потрясают.
Из воспоминаний участника расстрела царской семьи чекиста Михаила Медведева (Кудрина) в декабре 1963 года. (Документ хранится в российском Центре хранения и изучения документов новейшей истории.)
"Санкции Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета на расстрел семьи Романовых Голощекину (Филипп Голощекин, член президиума Уралоблсовета. - Ред.) получить не удалось. Свердлов (председатель Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета. - Ред.) советовался с В. И. Лениным, который высказывался за привоз царской семьи в Москву и открытый суд над Николаем II и его женой...
- Именно всероссийский суд! - доказывал Ленин Свердлову: - с публикацией в газетах..."
РАБОЧИЕ ХОТЕЛИ КРОВИ
"...Была еще одна причина, которая решила судьбу Романовых не так, как того хотел Владимир Ильич.
Относительно вольготная жизнь Романовых (особняк купца Ипатьева даже отдаленно не напоминал тюрьму) в столь тревожное время, когда враг был буквально у ворот города, вызывала понятное возмущение рабочих Екатеринбурга и окрестностей. На собраниях и митингах на заводах Верх-Исетска рабочие прямо говорили:
- Чегой-то вы, большевики, с Николаем нянчитесь? Пора кончать! А не то разнесем ваш Совет по щепочкам!
"ПОВАРЕНКА-ТО ЗА ЧТО..."
"Яков Юровский (комендант дома Ипатьева в Екатеринбурге. - Ред.) предлагает сделать снисхождение для мальчика.
- Какого? Наследника? Я - против! - возражаю я.
- Да нет, Михаил, кухонного мальчика Леню Седнева нужно увести. Поваренка-то за что... Он играл с Алексеем.
- А остальная прислуга?
- Мы с самого начала предлагали им покинуть Романовых. Часть ушла, а те, кто остался, заявили, что желают разделить участь монарха. Пусть и разделяют...
Постановили: спасти жизнь только Лене Седневу. Затем стали думать, кого выделить на ликвидацию Романовых от Уральской областной Чрезвычайной комиссии. Белобородов спрашивает меня:
- Примешь участие?
- По указу Николая II я судился и сидел в тюрьме. Безусловно, приму!
- От Красной Армии еще нужен представитель, - говорит Филипп Голощекин. - Предлагаю Петра Захаровича Ермакова, военного комиссара Верх-Исетска.
- Принято. А от тебя, Яков, кто будет участвовать?
- Я и мой помощник Григорий Петрович Никулин, - отвечает Юровский. - Итак, четверо: Медведев, Ермаков, Никулин и я".
|
ТРОЕ ЛАТЫШЕЙ ОТКАЗАЛИСЬ СТРЕЛЯТЬ
"...Выбрали комнату в нижнем этаже рядом с кладовой, всего одно зарешеченное окно в сторону Вознесенского переулка (второе от угла дома), обычные полосатые обои, сводчатый потолок, тусклая электролампочка под потолком. Решаем поставить во дворе снаружи дома (двор образован внешним дополнительным забором со стороны проспекта и переулка) грузовик и перед расстрелом завести мотор, чтобы шумом заглушить выстрелы в комнате. Юровский уже предупредил наружную охрану, чтобы не беспокоилась, если услышат выстрелы внутри дома; затем раздали наганы латышам внутренней охраны, - мы сочли разумным привлечь их к операции, чтобы не расстреливать одних членов семьи Романовых на глазах у других. Трое латышей отказались участвовать в расстреле. Начальник охраны Павел Спиридонович Медведев вернул их наганы в комендантскую комнату. В отряде осталось семь человек латышей.
Далеко за полночь Яков Михайлович проходит в комнаты доктора Боткина и царя, просит одеться, умыться и быть готовыми к спуску в полуподвальное укрытие. Примерно с час Романовы приводят себя в порядок после сна, наконец - около трех часов ночи - они готовы. Юровский предлагает нам взять оставшиеся пять наганов... Оставшийся револьвер берет сначала Юровский (у него в кобуре десятизарядный маузер), но затем отдает его Ермакову, и тот затыкает себе за пояс третий наган. Все мы невольно улыбаемся, глядя на его воинственный вид".
"НА НАС ВОЗЛОЖЕНА МИССИЯ..."
"...Стремительно входит Юровский и становится рядом со мной. Царь вопросительно смотрит на него. Слышу зычный голос Якова Михайловича:
- Попрошу всех встать!
Легко, по-военному, встал Николай II; зло сверкнув глазами, нехотя поднялась со стула Александра Федоровна. В комнату вошел и выстроился как раз против нее и дочерей отряд латышей: пять человек в первом ряду, и двое - с винтовками - во втором. Царица перекрестилась. Стало так тихо, что со двора через окно слышно, как тарахтит мотор грузовика. Юровский на полшага выходит вперед и обращается к царю:
- Николай Александрович! Попытки ваших единомышленников спасти вас не увенчались успехом! И вот в тяжелую годину для Советской республики... - Яков Михайлович повышает голос и рукой рубит воздух: - ...на нас возложена миссия покончить с домом Романовых!
Женские крики: "Боже мой! Ах! Ох!" Николай II быстро бормочет:
- Господи боже мой! Господи боже мой! Что ж это такое?!
- А вот что такое! - говорит Юровский, вынимая из кобуры маузер.
- Так нас никуда не повезут? - спрашивает глухим голосом Боткин.
Юровский хочет ему что-то ответить, но я уже спускаю курок моего браунинга и всаживаю первую пулю в царя. Одновременно с моим вторым выстрелом раздается первый залп латышей и моих товарищей справа и слева. Юровский и Ермаков также стреляют в грудь Николая II. На моем пятом выстреле Николай II валится снопом на спину".
"- Меня Бог спас!
Шатаясь, подымается уцелевшая горничная - она прикрылась подушками... Двое с винтовками подходят к ней через лежащие тела и штыками прикалывают горничную. От ее предсмертного крика очнулся и часто застонал легко раненный Алексей - он лежит на стуле. К нему подходит Юровский (комендант дома Ипатьева. - Ред.) и выпускает три последние пули из своего маузера. Парень затих и медленно сползает на пол к ногам отца... Щупаем пульс у Николая - он весь изрешечен пулями, мертв. Осматриваем остальных и достреливаем из кольта и ермаковского нагана еще живых Татьяну и Анастасию. Теперь все бездыханны".
