Окно в природу: Микрофон на берёзе
Борис был моим другом, и долгом считаю вспомнить о нём.
4 апреля я достал пластинку и поставил её на теперь уже старинный проигрыватель с иголочкой. «Утро в лесу...» - сказал мужской голос, и жилище моё наполнилось свистом и щёлканьем соловья, отдалёнными голосами кукушки, дроздов, синичек, густым жужжаньем шмелей. Казалось, лес дышит и по земле идёт весенний зелёный шорох.
Волшебником, записавшим всё это, был не известный мне «молодой биофизик». Как он всё это сделал, было загадкой - магнитофоны в то время представляли собой тяжёлые, капризные «ящики». Мне немедленно захотелось познакомиться с охотником за голосами птиц и всеми интересными звуками леса.
Ученый жил в еще строящемся подмосковном городке Пущино на Оке. Он переехал сюда из Москвы, получив должность завлаба в институте биофизики, а «между делом» был увлечён собиранием голосов.
Чужое модное слово «хобби» в этом случае не годится. Хобби - увлечение, занятие для себя. Тут же - мечта юности, пронесённая через сложности жизни.
Тридцать лет назад мальчишка-кюбзовец (кружок биологов в зоопарке) попал на интересную встречу учёных. После доклада ныне покойный профессор Промтов подошёл к старинному граммофону, покрутил ручку, и в переполненном зале... запел соловей. На окнах сверкала морозная роспись, а в зале, хотя и не очень громко, пел соловей. Нам, привыкшим сегодня к магнитофонам, вряд ли показалась бы удивительной эта запись. Но тогда даже видавшие виды учёные поднялись, громко хлопали и, как дети, кричали: «Ещё! Ещё!» А в самом заднем ряду сидел мальчишка и ловил каждое слово рассказа об удивительной, из Англии привезённой пластинке. Профессор рассказал: «В Англии живёт старик Людвиг Кох, уехавший из Германии от фашистов. Старик на восковые диски пишет голоса птиц...»
Началась война. Все, наверное, забыли о любопытной пластинке. Но жил в Москве мальчишка, который помнил зимнее пение соловья. Тайком от матери разобрал он по косточкам патефон - пытался сделать «машину для записи». Ничего, понятное дело, не вышло. Но мальчишка имел право на эту попытку - кроме страстного увлечения птицами, в тринадцать лет он уже мог водить автомобиль, мог починить радиоприёмник, его приняли в госпиталь электромонтёром, и, к удивленью начальства, он привёл в порядок много списанной техники. Мальчишки быстро вырастали во время войны.
Борис вспоминает: «Желание «записать голоса птиц» жило во мне постоянно». Мечта становилась реальностью, когда появился почти фантастический аппарат - магнитофон.
Весна 1957 года. В звенигородском лесу на просохшей после талой воды лужайке сидит человек со странным ящиком. Пастух, издали наблюдавший эту картину, не выдержал, подошёл:
- У тебя какое-то дело...
- Послушай...
- Чудно. Зяблик, что ли?
- Зяблик...
«Признаться, запись была никудышная, сплошной гул, и чуть различалась тонкая россыпь зяблика. Но я готов был орать от радости».
Во всяком новом деле от «первого зяблика» долог путь до победы. Три года студент, а потом аспирант Вепринцев возился с «ящиком». Обычный магнитофон оказался малопригодным для записи. Надо было переделывать, точнее, заново конструировать, аппарат.
Две зимы Борис переводил статьи для журналов. Перевёл с английского и немецкого две серьёзные книги. Всё, что зарабатывал, поглощал «ящик». В одну из проб Борис услышал жужжание. Новый дефект? Оказалось, в тёплом углу мастерской ожившая муха попала в сеть паука, и «ящик» записал мушиные вопли.
НАЧАЛАСЬ большая охота за голосами. Оказалось, дело это нелёгкое, непростое. Самые лучшие песни у птиц - на восходе солнца. Надо загодя являться на место, надо хорошо знать, где держится птица. Борис ночевал на полузатопленных островах, случалось, в азарте по трое суток не спал. С «ящиком» он исходил Подмосковье, по многу часов ожидал певцов в болотной воде, лазил на деревья, в шалашах караулил тетеревов. С первых же дней обнаружилось множество всяких помех: то гармонист в соседней деревне не спит, то пароход на реке загудел в самый неподходящий момент. То в деревне петух разорался...
Но вот наступил праздник. На съезде орнитологов было объявлено: «А сейчас послушайте голоса птиц...» В большом зале затоковал глухарь, закуковала кукушка... Гром аплодисментов. Учёные восторженно встретили работу Вепринцева. Бориса пригласили на студию звукозаписи: «Будем делать пластинку».
В апреле 1960 года пластинка вышла. В московском магазине на улице Горького она стояла рядом с записями симфоний.
Это был радостный день. Борис разослал пластинку друзьям. Не был забыт и странный адрес старика в Англии: «Птичий домик. - Людвигу Коху». «Я, помню, написал адрес и улыбнулся: на деревню дедушке...»
Через три недели из Англии пришло письмо: «Мой дорогой друг Вепринцев! Спасибо за ваши удивительные записи птиц России. Вы не представляете, каким чудесным был для меня день, когда я услышал всё это... Спасибо, что не забыли меня, старика. Людвиг Кох».
Год 1962-й. Вышло несколько тиражей пластинки. Ободрённый успехом охотник теперь каждый свободный день пропадает за городом.
Весной в разлив мы вместе поехали в Мещеру записывал журавлиные крики.
Журавли кричали над затопленным лесом каждое утро. Снаряжаем байдарку - разыскать крикунов. Выбираем залитые водой просеки поляны, кое-где тянем байдарку волоком. С пней и коряг нас провожают настороженные глаза лесных мышей, ужаков, черепах. К вечеру находим место журавлиных ночлегов - гриву земли с кустами и прошлогодней травой. Утром я проснулся от солнца. Открываю глаза и боюсь шевельнуться: в двадцати шагах, прямо под микрофоном, ходят пять журавлей и прыгают зайцы. Журавли на зайцев - ноль внимания, ходят, чуть пританцовывают. Шевельнуться нельзя. Борис под полушубком включает «ящик», осторожно надевает наушники. Всё равно движенье замечено. Журавли с криком взлетают. Один чуть не задел магнитофон на штативе. Но, кажется, всё в порядке. Лицо у Бориса сосредоточенное, он смешно закрыл один глаз, наклонил голову - значит, и там, в наушниках, слышно: кричат журавли.
Приятель в редакции, когда зашёл разговор о пластинках, сказал: «Вот посмотри, пишут...» В письме из Италии были строчки: «Будешь ехать - не набирай лишнего. Чёрного хлеба и, если сможешь, добудь пластинку с птичьими голосами».
Собираясь в тот год лететь в Антарктиду, спросил у людей знающих: «Что повезти в подарок зимовщикам?» «Что-нибудь, связанное с природой. Там ведь нет ничего, кроме снега». Я повёз в Антарктиду к Новому году ёлку и пару пластинок с птичьими голосами...
Это был в самом деле хороший подарок! Представьте занесённый снегом посёлок. Виднеются только антенны, и на столбе из-под снега торчит алюминиевый репродуктор. И запела вдруг над снегами какая-то птица. Весенний гул молодой зелени и потом - мещерские журавли. Всю жизнь буду помнить лица людей, слушавших, как над снегами кричат журавли...
К тому году выпущено было пять серий пластинок, и большим тиражом. Пластинки вошли в мировые каталоги. На всемирные выставки в Монреаль и Токио они были направлены в ряду национальных ценностей. И это в самом деле национальная ценность - так же, как первый сборник народных пословиц, как записи народных песен.
Вот что смог сделать увлечённый хорошим делом умелец.
Увы, Бориса Вепринцева нет с нами уже семнадцать лет. Умер он на шестьдесят третьем году. Все голоса, записанные им в природе (только птичьих пять сотен!), наследник прекрасного увлечения - жена Бориса Ольга Вепринцева - всё бережно привела в нужный порядок. Сегодня фонотека супругов Вепринцевых - лучшая в России. Все записи переведены в современные формы храненья. Диски могут приобрести институты, школы, кружки натуралистов, любители-орнитологи. И появились новые охотники за голосами, первую тропу для которых проложил Борис Вепринцев.
А о работе его в науке к юбилею расскажут друзья по институту в Пущине. Тут он тоже был первопроходцем. Многие помнят его слова: «Всё время приходится покупать крайне нужное оборудование за рубежом. Но мы ведь можем и сами конструировать многое из того, что приходится покупать». С другом Анатолием Хохловым взялись они воплотить в металл одну из предложенных Борисом идей. И важный прибор в короткое время был изготовлен. Творцы его получили Государственную премию СССР. Прибор был создан не в Японии, а в городке Подмосковья числом в несколько сотен. Он до сих пор надёжно служит во многих лабораториях Академии наук.
Надо ли говорить, насколько актуально сегодня такое решенье по-прежнему важной проблемы!
