Житьё у воды
ПРИЯТНОЕ дело - наблюдать, как шьют лодку. Карандашик у мастера за ухом, удары топором неторопливы, точны. Отойдет мастер, покуривая, со стороны, как художник, взглянуть на "зачин" - еловый килевой брус, - и снова за дело. Маленький внук носит в дом щепки, и от этого мастеру тоже приятность. Он и сам когда-то подбирал щепки из-под отцовского топора и как бы само собою научился вот шить - двадцать восьмая лодка! Иные уже прохудились и сгнили, другие ходят по озеру и по речкам.
В иных местах скажут: "ладит лодку" либо "строит", а тут, под Каргополем, о работе Юрия Васильевича Макарова говорят: "шьет лодки".
Киль у здешних лодок тяжелый, брусчатый, с загнутыми кверху "хвостом" и "носом". Такая традиция. В древности ладьи и лодки таскали волоком из одной речки в другую, и мощный килевой брус служил полозом, на котором груженое судно по мокрой глине скользило, "яко по мылу".
На карте земля тут - в ниточках речек. Одни текут на запад, другие - на восток. Кое-где синие хвостики подходят друг к другу близко. Тут и были когда-то "волоки". По озерам и рекам новгородцы пробились на северо-восток, осваивая неведомые пространства, богатые рыбой, мехами. Солью.
Городок Каргополь родился на этих путях и быстро возвысился как важный торговый перевалочный пункт. От него на север по реке Онеге к Белому морю шла знаменитая "соляная дорога". Каргополю московским царем была дарована монополия на поставки соли от варниц. И на этом разбогател, обстроился, в XVI веке наряду с Москвою, Новгородом, Псковом, Ярославлем, Казанью и Астраханью входил в пятнадцать главных городов России.
- Вот оно как! - вставляет словцо лодочник в наши с историком разговоры.
Легкие его посудины для дальних странствий не предназначены. Это рыбацкие лодки, приспособленные к условиям Лакшмозера. Но лодку можно "переволочь" и в другие озера. Их тут - как в соседней Карелии.
- Поднимись на Хужгору - с одной точки увидишь двадцать восемь озер!
- Какое же лучше?
- Вестимо, наше Лакшмозеро. Поглядите - от него даже свет какой-то к небу идет. Вода прозрачная, чистая, мягкая, моемся в бане - девкам никакого шампуня не надо. Но главное - кормимся у воды. По нынешним временам рыбой только и живы.
Загибая пальцы, Юрий Васильевич обозначает рыбный календарь на год.
- Лето - щука и окунь. Осенью сижка приворовываем. Поздней осенью - ряпушка. Эта мелкая рыбка часто в сети вмерзает, так топим заранее бани и в них улов выбираем. В это же время, если не промахнуться, можно поймать на жировке налимов. Но большая охота на них идет в феврале - марте, когда налим нерестится. А в мае щука идет на нерест, за ней - сорога (плотва). И круг замыкается - опять ловим окуня, щуку.
Юрий Васильевич идет в сени и выносит сушеную щучью голову с разинутой пастью.
- Вот оставил на память - под девять кило экземпляр. А бывает и больше. Приятель Максим Иваныч Замятин однажды подтянул к лодке щучку в четырнадцать килограммов, а сачка нет. Что делать? Обернул руку тряпкой - и в разверстую пасть. Вытащил щуку! Рука, правда, зубом сильно была поколота.
Но больше Лакшмозеро славят налимы. Семь килограммов - рядовой вес! Юрий Васильевич вспоминает случай, когда в обмен коровы на лошадь кому-то обещано было в доплату семнадцать пудов рыбы.
- Семнадцать пудов - это ж целые сани! Приехал мужик получать, а из амбара, как бревна, стали швырять налимов - в каждом по пуду…
Милые рыбные разговоры заедали мы "рыбником" (пирогом с рыбой) - фирменным блюдом на Каргополье - и запивали ухой.
А В ДЕРЕВЕНЬКЕ Тихманга, у озера Лаче, уху хлебал я в доме Бориса Васильевича Екимова. Фамилия этого мужичка известна по всему Каргополью - отменный мастер-рыбак и тоже лодочник. Но этот лодки не шьет, а долбит. По рассказу Бориса Васильевича, дело это весьма простое. Выискать надо осину потолще, выпилить нужный толстый кусок - и с богом принимайся долбить. Получится поначалу длинное корыто. А чтобы вышло челно (челнок), "корыто" надо у костра парить, как в бане, нахлестывая мокрым березовым веником. Распорками долбленую заготовку осторожно ("очень осторожно!") распяливают. И получается наконец челно. Снимок избавляет от необходимости описывать, как лодка выглядит. Но челну еще надо бока нарастить. Вот тогда легкая лодочка будет служить рыбаку надежным вспомогательным средством. Куда не сунешься с лодкой тяжелой, проскочишь на этой долбленке.
Секрет изготовленья "осиновок" Борис Васильевич перенял у отца-рыбака, а тот - у деда, теперь вот и сын Василий научен старинному ремеслу. Пару дней, и челно можно "гнать в озеро".
Все в деревеньке Тихманга приспособлено для промысла рыбы. Возле каждого дома - причал, на въезде - амбары для храненья сетей и избы с печами для сушки рыбы. Борис Васильевич помнит годы "уловистые" и годы "тощие", когда еле-еле сводили концы с концами. Лаче - озеро неглубокое, илистое, местами сильно заросшее. Ловили тут раньше щук, окуня, плотву и налимов. А в 1953 году, откуда и как неизвестно, появилась неведомая в здешних местах рыба лещ. На этой рыбе артель рыбаков сразу поднялась на ноги - "телевизоры покупили". "В 1982 году зацепили в невод тонн двадцать лещей. Не знали, что делать…" Лещи попадаются тут до пяти - семи килограммов. И все-таки главным героем озера является ерш. Да, тот самый маленький, надоедливый ерш, всюду ругаемый, презираемый, тут испокон веков промышляется, почитается. В шутку тихмангских рыбаков зовут ершатниками.
Показали мне снасть, изобретенную тут, на Лаче. Это нечто вроде бредня с очень длинными крыльями. Название снасти - "мутник". Ерша в озере пропасть. Дно ровное. Ставит рыбак на якорь одно крыло "мутника" и, двигаясь в челноке, забирает в кольцо пространство в половину футбольного поля. Нижняя кромка "мутника" укреплена и при движении мутит воду. Как всякая рыба, ерши этой мути боятся и сбиваются к середине, где мути нет. Отсюда ершей испугом препроваживают в мотню. Иногда целый пуд ершиков попадает в замет, и весь улов артели бывает значительным.
Что делать с этой мелочью? Улов привозят к промысловым избам, с печами. Тут, на берегу, в специальных решетчатых грохотах ершиный улов трясут - смывают слизь. Далее насыпают ершей нетолстым слоем в хорошо протопленные заранее печи. За сутки делают две-три загрузки. Если артельных печей не хватает, развозят улов по домам, и там хозяйки с удовольствием сушат, получая часть готовой продукции под названием "сущик".
Что же это такое? Для моего интереса Борис Васильевич достал с чердака плетеный из щепы короб с "ершистой" массой ржавого цвета. Сушеный ершик в двенадцать раз убывает в весе, "ужимается" также и масса маленькой рыбки. Там, где ловят осетров, посмеются над этим запасом на зиму. И напрасно. Сущик в деревнях любят - питателен и удобен. Идет человек на охоту - берет горсть сущика. В нужный момент развел огонек, бросил в котелок пару картошек, насыпал сущика - через пятнадцать минут готова похлебка. Нечищеного ершика можно и выбросить, но навар-то остался! На сенокосы обычно готовят сущик, в любую лесную дорогу берут - "легок, пользителен". На рынке в Каргополе люди смотрят, не привез ли кто сущика? В давние времена, рассказывают, из дальних мест приходили люди с мешками муки, а с Лаче уносили ершовый сущик. Всегда был тут он - как хлеб насущный.
В РАЗГОВОРАХ о рыбе, о всяких хитростях и приемах по извлеченью ее из воды мне рассказали о местной ловле-забаве в начале зимы по тонкому льду. Бывает это где-нибудь в ноябре, когда сквозь молодой лед видишь стоящую рыбу. Если ударить об лед порядочной колотушкой и сразу же вырубить лунку - добыча в руках. Удар о лед рыбу на время как бы контузит. Особо чувствительны к этому щука и язь… Носятся по тонкому льду ребятишки. Не прочь порезвиться и взрослые. Добыча невелика - важен азарт! Для неопытных выгодней, чтобы лед был прозрачный, а опытный "бойщик" предпочитает лед матовый, со снежком. "Ты рыбу видишь, но и она тебя видит. При матовом льде добыча значительней. Но только для опытных, умеющих различать еле заметный силуэт стоящей на мелководье рыбы".
В веселом возбуждении разговора попросили и меня рассказать, что где видел, как ловят рыбу в других местах. Всеобщее любопытство вызвал рассказ о ловле "на пуговицу". Суть ее такова. Крючка нет. На конце лески рыбак ниткой или резинкой крепит кусочек подсолнечного жмыха - "макухи", а выше, на расстоянии двух ладоней, привязывают параллельную леску с пуговицей на конце (хороша от солдатской шинели). Ловят таким способом сазана. Привлеченная запахом рыба находит "макуху" и начинает сосать, но беспокоит ее поводок - течение то и дело бьет пуговицей о жабры. Сазан обязательно захочет узнать: что же это такое? Взяв пуговицу в рот, он обнаруживает ее несъедобность и выбрасывает. Но каким образом! В этом вся штука. Сазан пуговицу не выплевывает. А удаляет изо рта, приоткрыв жабры. Кто знает, что такое кукан, сразу поймет, насколько остроумна эта нехитрая снасть. "Ну надо же! Надо ж! - стонал хорошо знающий повадки рыб Борис Васильевич. - Ведь кто-то первым придумал эту штуковину. Надо же!"
Разговоры за ухою из сущика могли бы продолжаться и за полночь, благо ночи на Лаче - белые, но надо было возвращаться на ночлег в Каргополь. Озеро было зеркальным. Деревянный городок гляделся в воду белокаменными соборами, а на воде там и сям темнели лодки и челноки. Рыбу тут всегда ловили, чтобы кормиться. Сейчас эта проблема особо остра. "Учителя в городе уже четыре месяца не получали зарплаты!" - сказал мой спутник.
