Полковник запаса, офицер химических войск Советской армии
Александр Котков из Симферополя в 1986 году был заместителем начальника главного разведывательного отдела оперативной группы СССР - той самой, что руководила ликвидацией аварии на Чернобыльской атомной электростанции. Тогда вся информация о произошедшей в городе Припяти трагедии была закрытой, и только теперь, спустя 26 лет после рокового взрыва на одном из реакторов ЧАЭС, ликвидатор счел себя в праве рассказать то, что держал в секрете долгие годы. Слово - Александру Алексеевичу.
"Просыпайтесь, ваши приборы защелкали!"
28 апреля 1986 года в крымскую столицу пришел приказ - в связи с аварией на ЧАЭС развернуть в каждой части посты радиационной разведки с целью контроля за окружающей средой. Я отвечал в Симферополе за инструктаж дежурных и обеспечение этих постов приборами. Сразу после вести об аварии подготовленные дозиметристы из подразделений каждый час включали приборы и обследовали территорию полка. Данные записывали в журнал радиационного контроля.
С 30 апреля на 1 мая после суточного дежурства я, офицер 816 артиллерийского полка, одного из трех полков 126 дивизии в Симферополе, дислоцированных по улице Луговой, крепко спал. Кто служил в Советской армии, меня поймет: дежурство на праздник очень суетливое. Бессонная ночь, проверка караула, дежурных и дневальных, а во время, отведенное на отдых (с 9.00 до 13.00), не поспишь - командование на месте. Государственный праздник - за любой прокол в организации службы и так попадет. А уж за нарушения в этот день политработники просто "размажут".
И вот сквозь сон доносятся слова жены: "Вставай! За тобой с работы". Резко поднимаюсь. Вызывают - значит, что-то случилось! Прокручиваю в голове вчерашнее дежурство, вроде, все прошло нормально.
Открываю дверь - за мной пришел не посыльный, а сам водитель командира. За что же такая честь? А мне: "Ваши приборы в части защелкали". Оказалось, мой сменщик, дежурный по полку майор Юрий доложил командиру полка о данном факте. Тот приказал срочно привезти меня в часть и разобраться с ситуацией. Делать нечего, быстро одеваюсь и еду в часть, про себя ругая сменщика - вечно у него что-то щелкает.
В Советской армии в любой части служили офицеры многих профессий: связисты, технари, вооруженцы, инженеры, топографы, политработники. А так как к войне готовились серьезно, а на вооружении и у нас, и у противника было и атомное оружие, и химическое, в каждой части были специалисты по защите от оружия массового поражения. Именно к таковым я и относился.
Приказали отбыть в часть и успокоить командование
В части на пороге меня встретил растерянный дежурный. Сразу вводит в курс дела: в три часа ночи проверяли приборы - все было в норме, а в З.40 защелкал сигнализатор ДП-64 у дежурного по полку. Измерить им точно радиацию нельзя. Если есть радиация и она выше 200 мР/час, то прибор начинает щелкать, а лампочка на нем моргать, предупреждая о наличии в воздухе радиации. Но нередко случалось, что приборы-сигнализаторы срабатывали из-за сильного ветра или дождя. Поэтому дежурный попросил провести проверку территории части дозиметриста. Тот "намерил" около 180 мР/час - это в 10 000 раз больше естественного, ежедневного фона у нас в Крыму! Я тогда был уверен, что произошла ошибка, и принялся выяснять, как это могло произойти. Включаю прибор, он не должен ничего показывать (порог фиксации радиации на нем примерно в два раза выше фоновых значений). А прибор показывает! Это уже что-то из ряда вон выходящее. Бегу на склад. В части таких приборов сотня. Беру сразу два, от двух разных источников питания для исключения ошибки. Оба показывают - ошибки нет! Есть радиоактивное облако в воздухе! Правда, уровни радиации были уже не такими большими - в среднем от 6 до 20 мР в час. Это примерно в 1000 раз больше ежедневных фоновых значений.
|
Принять решение я сам был не готов, надо было с кем-то посоветоваться. Поехал к коллегам по дивизии, у них приборы тоже сработали. Подняли по тревоге роту радиационно-химической защиты, там то же самое. Доложили командованию, а те в свою очередь городскому и областному руководству. Нам же было приказано отбыть в части - успокоить командование, а с дежурными сменами разрулить сложившуюся ситуацию.
Написал рапорт об отправке в Припять
Уровень радиации постепенно снижался и ко 2 мая на территории 816 артполка уже нормализовался. Но облако зараженного воздуха прошло над Симферополем. Это факт.
Знаю, что облако засекали также в Перевальном и в Севастополе. То есть военные дозиметристы химических и обычных частей Крыма и подразделений Вооруженных сил возложенную на них задачу выполнили.
Остальное - оповещения, определения порядка поведения и действий людей было на совести тогдашнего руководства области и местных властей. Уверен, на тот момент у них просто отсутствовали соответствующие структуры, которые позволяли бы проводить подобный мониторинг и оценку ситуации. А это и в целом, и по регионам не позволяло оценить масштаб аварии, ее объемы и последствия. ГО была составной частью Вооруженных сил СССР, какую-то информацию власти могли получить и через этот орган, но в те годы в ГО не было действующих подразделений. А система наблюдения и лабораторного контроля еще не была создана.
В Советской армии мы в своих прогнозах и расчетах пользовались методиками военного времени, соответственно уровни радиации и дозы облучения определяли при выполнении боевых задач. О последствиях сильно не задумывались. А аварийные ситуации на АЭС не рассматривались ни в училищах, ни в академиях.
А поэтому, как о серьезной опасности, об этом эпизоде в наших кругах говорить было попросту неприлично. Вот если бы радиация перевалила рубеж в 500 мР/час, то принимались бы определенные меры по ограничению жизнедеятельности в частях. Хотя произошедшее, безусловно, нами обсуждалось. Но где-то к 9 мая все разговоры поутихли. Больше наши дозиметрические посты изменений радиационного фона не фиксировали.
Так, для многих незаметно, прозвенел первый звоночек слабым отголоском самой масштабной техногенной аварии в мире у нас, в Крыму. А для меня, как и для многих военнослужащих Крыма, самые трудные уроки и все самое интересное было впереди. Каждый последующий день приносил какую-то отрывистую информацию с места аварии, которая была совсем не победной. Скупые интервью коллег по телевидению и радио. Первые командировки на ЧАЭС коллег из Крыма. В таких случаях говорят "обстановка предгрозовая". Командировка в Чернобыль - дело времени. Как известно, ждать и догонять хуже всего. А потому я написал рапорт об отправке меня в Чернобыль для участия в ликвидации аварии.
Какая боль: Чернобыль - Фукусима - 5:0
После взрыва на АЭС в японской Фукусиме по телевидению показали сюжет, когда впервые с момента аварии туда допустили корреспондентов. Как сообщили СМИ, уровень радиации возле реактора в 800 раз превышал фоновые значения - примерно 16 мР/час.
При всем трагизме ситуации у японцев я насчитал более 5 отличий работы по ликвидации аварии на ЧАЭС от японской. И все они не в нашу пользу по тяжести последствий для ликвидаторов.
Так как я работал в главном разведотделе СССР, то могу привести достоверную информацию для сравнения. Нам тогда была поставлена задача собрать данные о радиационной обстановке в Припяти. По слухам, город хотели просто продезактивировать и вернуть к обычной жизни.
Радиационная обстановка на тот период была большого разброса. По объемам зараженных территорий и уровням заражения было понятно, что даже до конца 1986 года Припять к нормальной жизни не вернуть. Если бы мы только знали, что этого вообще никогда не случится…
В те же августовские дни активно возводились стены будущего саркофага.
Каждый день нам давали задания по уточнению радиационной обстановки конкретных участков вокруг АЭС. И если у административного здания станции она была сносной, то под четвертым реактором, а это всего в паре сотен метрах, оставалась сложной. Реактор был не закрыт - прямое излучение из активной зоны.
Вспоминается случай: мы должны были точно измерить уровни на напорном бассейне, прямо напротив четвертого блока. Приводим машину в боевое положение, стекла закрываются бронированными "ресницами", и дорогу видят только старший по группе и водитель. Остальные видят только приборы. Подъезжаем к участку разведки за зданиями - лишнее облучение никому не нужно. Начинаем работу - едем, останавливаемся - снимаем показания. За зданием станции было примерно 6,8 рентгена. Подъезжаем к чудовищу-реактору. Уровни - 25 рентген… 40… 60. Напряжение в машине растет, понятно, что не до шуток.
Водитель такое видит впервые и так разволновался, что даже машина заглохла. Потом извинялся, но я его прекрасно понял - в том месте уровень радиации был в 30 раз больше, чем под Фукусимой.
День нам засчитывали за три, как на войне. Вот в таких условиях наши строители и возводили саркофаг.
К слову, его строительство закончили к началу зимы 1986 года. 11 декабря официально считается днем закрытия четвертого блока ЧАЭС.
|
Из досье "КП"
Александру Алексеевичу Коткову сейчас 58 лет. Из 11 лет офицерской службы 8 он провел в развернутых частях. 7 лет отслужил в подразделениях радиационной и химической разведки, имел опыт работы как с боевыми химическими веществами, так и с радиоактивными. Ушел на пенсию в звании полковника. С 2003 года работал замначальника Крымского главка МЧС. Сейчас - преподаватель на кафедре гражданской защиты населения и территорий Национальной академии природоохранного и курортного строительства в Симферополе.