Опыт жизни
ЭТОТ снимок сделан в Африке, в степи Серенгети. Что мы видим? Десяток резвых антилоп и очень опасного для них зверя - леопарда. Почему антилопы не убегают? Леопард убивает даже от одной склонности к убийству, и антилопы об этом знают. Что же побуждает их стоять на месте в трех шагах от опасности? Удерживает их опыт жизни. Антилопы знают, что леопард на них не нападёт. И в самом деле, пятнистая кошка проходит рядом с чуткими антилопами. Посмотрите на туго набитый живот леопарда. Он не голоден, более того, леопард еле передвигает ноги. Ему бы скорее забраться на дерево и уснуть… Так же ведут себя львы. Сытый лев равнодушно пройдёт мимо стада копытных. Если он прячется или ползет по жухлой траве - надо спасаться немедленно. Такова жизнь.
ВСЁ живое рождается с некоторым набором инстинктов, то есть форм поведения, которые наследуются так же, как наследуется форма глаз, головы, ушей, цвет меха и так далее. Низшие животные, например, муравьи, пчелы, тысячи разных жучков, паучков, бабочек, живут инстинктами. Их поведенье в недолгой жизни лишь в малой степени направляется опытом. Высокоорганизованные животные тоже во многих случаях действуют инстинктивно - новорожденный сразу же тянется к соску с молоком; птенец, слетевший с гнезда, сидит неподвижно, и только в этом его спасенье; малыши обезьян цепляются пальцами за шерсть матери, и та скачет по веткам, не беспокоясь, что дитя упадет.
Но жизнь сложна, изменчива. Долго живущему существу многому надо учиться, приспосабливаясь к обстановке. И поскольку обстановка и обстоятельства могут меняться значительно. Учиться, набираться житейского опыта надо всю жизнь. Копилка инстинктов из копилки опыта пополняется. Но по строгим законам в нее идет лишь то, что тысячекратно проверено временем на множестве поколений. Копилка инстинктов не должна "замусориваться" ничем случайным, в неё кладётся лишь то, что в жизни непременно понадобится. Так сложился половой инстинкт, сосательный, хватательный, инстинкт преследования и так далее. Но ко многому высшие животные приспосабливаются путём накопления личного опыта. Приобретение его ускоряется подражанием, родительской учёбой и ненасытной любознательностью.
Любознательность - одна из движущих сил развития животных. Иногда за стремление что-то постичь, узнать приходится платить жизнью. Всё же любо-знательность проявляется, ибо она даёт опыт, сберегающий не только отдельную особь, но и группу, сообщество, и в конце концов пополняет "золотой фонд" - копилку поведений наследственных.
РОДИТЕЛЬСКАЯ учёба… Молодых гепардов мать берёт на охоту, и они учатся приёмам добывания пищи. Учёба у хищников начинается часто у логова - мать приносит ещё живую добычу и даёт ее потрепать детворе. И наступают часы охоты, когда молодняк видит, как надо действовать, и постепенно начинает принимать участие в ловле, в засадах, в преследовании. Чем выше организовано животное, чем дольше срок его жизни, тем больше опыта надо ему перенять у родителей и постоянно учиться в самостоятельной жизни. Но с родителями рано или поздно приходится расставаться. Вот тут-то и начинается суровая школа жизни - всё время надо определять, что опасно, что неопасно, что вкусно, что - нет, как следует действовать в меняющихся условиях.
Опытом делятся. Вернее, его перенимают. Классическим стало уже описанное наблюдение за тем, как синицы, подражая наиболее сообразительным, начинают расклевывать крышечки у бутылок со сливками. Замечено: открытие, подобное упомянутому, делают особи сравнительно молодые, у которых исследовательская деятельность выражается ярче, чем у тех, кто уже много познал. Но верховодят в группе всегда животные опытные, причём чаще всего осторожная самка. Это наблюдается у слонов. В коровьем стаде тоже верховодит не бык. Волчица, а не волк управляет семейной группой зверей.
ОСМОТРИТЕЛЬНЫЕ, осторожные волки дают нам примеры заимствования опыта, а также примеры, когда животные доверяют лишь опыту собственному. Все знают охоту с флажками. Волки на ней становятся жертвой своей осторожности и ума. Лось через бечёвку с красными тряпками равнодушно перешагнёт, а волка флажки пугают, он чувствует в красном этом заборе подвох, опасность и ищет способ флажки где-нибудь обойти. Это и надо охотникам. Спрятавшись, они ждут, когда зверь вдруг появится.
Но вот любопытный случай: волчица на облаве сразу флажки перепрыгнула. (Как видно, однажды она это уже проделала.) А партнер её - матёрый волк - прыгнуть боялся. Волчица вернулась в оклад - "Смотри же: никакой опасности нет!" - и прыгнула снова. Но волк за ней последовать не решился - личного опыта у него не было - и, конечно, попал под выстрел.
Нечаянный случай может дать зверю бесценный опыт. В войну волков расплодилось так много, что в конце 40-х годов в степных районах их отстреливали с самолёта. Машина на небольшой высоте быстро настигала зверей. Но скоро у волков появился опыт спасенья - в критический момент звери делали разворот в обратную сторону, самолёт же сделать это быстро не мог. Трудно сказать, каждый волк самостоятельно до этого доходил или опыт однажды спасшегося перенимался другими.
Общение с человеком нетрусливого, наглого зверя сделало существом до крайности боязливым. Большинство животных своих беспомощных малышей самоотверженно защищает. Волчица же, поняв, что логово обнаружено, немедленно перетаскает щенят в другое укромное место. Если же опоздала, к логову можно подходить безоружным и волчат безбоязненно забирать - мать даже не обнаружит своего присутствия. Длительный опыт общения с человеком сформировал характер у хищника - все, кто пытался волчат защищать, погибли, и вывелась линия боязливых. Их поведение - единственно верное в отношениях с человеком.
Но бывает, врожденный страх перед обликом человека вдруг каким-нибудь образом разрушается, зверь начинает вдруг понимать: тот, кого он смертельно боялся, вполне уязвим. На моего друга, дрессировщика Георгия Георгиевича Шубина, при особых обстоятельствах напал волк Лобан, до этого признававший за человеком полное верховенство. Карьера киноартиста Лобана на этом закончилась. Работать с ним было уже нельзя - человека он не боялся, знал, что может его одолеть. То же самое бывает с тиграми, леопардами. Многие знают описанный случай, когда леопард в Индии, однажды отведав человечины, больше уже ни на кого не охотился и убил таким образом несколько сотен людей, искусно избегая при этом засад, ловушек, дальнобойных винтовок. Но изощрённость эта обречённого зверя спасти не могла - человек умнее и опытнее.
ОПЫТ жизни одних постепенно становится достоянием всей популяции тех или иных животных. Слоны когда-то людей не боялись. С появлением человека с ружьём они стали бояться его панически. Но всё тот же житейский опыт научил слонов искать спасения в заповедниках - пересекают невидимую черту и сразу же останавливаются, понимая: тут они в безопасности.
Опыт жизни научил животных не бояться автомобилей. В национальных парках они видят эту "жестянку" с пелёнок и принимают за что-то себе подобное, неопасное. Гепарды даже прыгают на автомобили - оглядеть окрестность: нет ли вблизи антилоп?
Хищники знают с рождения, где у жертвы самое уязвимое место, но атакуют её каждый по-своему. И впредь хищник всегда будет пользоваться удавшимся приёмом. Память у животных на всё поразительная. На дружбу прирученного волка, если сильно его обидеть, как рассказывают дрессировщики, рассчитывать уже нельзя. Собака тоже с трудом прощает телесные наказания. Деревенскую собаку, бегущую с лаем вам вслед, легко прогнать, достаточно сделать движение, как будто вы что-то с земли поднимаете. Собака хорошо понимает, что это значит.
Но иногда опыт жизни даже человека ставит в тупик. Всем известно, что к корове опасно подходить спереди, а к лошади - сзади. Представьте моё удивленье, когда на Кавказе увидел: в гору частенько идут, ухватившись за хвосты лошадей. Я с опаской опробовал сделать то же самое - и ничего, лошадь тоже имела жизненный опыт и не лягалась.
ЛЮБОПЫТНО посмотреть, что оставляет в памяти животных причинённая боль во имя их же здоровья. В Варшавском зоопарке делали болезненную, но спасительную для орла операцию. Орёл выжил. Но умер от разрыва сердца, когда год спустя доктор в белом халате проходил мимо клетки.
А вот что рассказывал давний мой друг, ленинградский профессор Леонид Александрович Фирсов. "Шимпанзе по опыту знала: укол - процедура малоприятная. Но, заболев, она сама протягивала руку, чтобы я сделал укол". Смешную историю рассказали мне в Московском зоопарке. Когда ветеринар, лечивший обезьяну, проходил мимо вольера, шимпанзе поворачивалась и радостно хлопала себя по заду руками. Ветеринар конфузился, но обезьяна всего лишь искренне и непосредственно благодарила за уколы, после которых она, сильно болевшая, выздоровела.
Припоминаю недавний случай, рассказанный нашим читателем. Лошади, приведённой из дальней деревни, ветеринар вскрыл большую гнойную опухоль. Было, конечно, больно. Но каково же было изумление ветеринара, когда наутро он снова увидел у клиники лошадь. Пришла одна, без хозяина. Это тоже жизненный опыт, но освящённый, как осторожно сказал бы учёный, "рассудочностью".
