Паром
Чтобы не уносило теченьем, над водой натянут канат. Вдоль него потихоньку паром и плывет. Туда и обратно, туда и обратно…
Паром - признак жизни неторопливой и не слишком густо замешанной. Иногда паром, правда, единственный выход из положения. Через Каспий, к примеру, мост не построишь. Паром! Да какой! Железнодорожный поезд скрывается в его чреве, а утром, переправившись из Баку в Красноводск (ныне город Туркменбаши), следует далее в Азию. В Норвегии я видел паромные переправы через фьорды, на западе США, у Сиэтла, и на востоке, на Великих озерах, паромы ходят между островами. На них сразу возят до сотни автомобилей, и тянут эти плавучие средства громадной силы моторы. А прародители этих паромов-гигантов такие вот тихие переправы.
На Волге, после истока, самая первая переправа - деревянный мосток, а дальше, до Ржева, до первых больших мостов, я насчитал четыре парома. Для интереса на всех четырех переправился, посидел с паромщиками, поглядел, как каждый из них управляется на ответственном человеческом перекрестке.
- ТРИДЦАТЬ три года переправляем. На сорок верст всех кругом знаем. Все тут сходятся на пароме - кто с горем, кто с радостью, кто с трудами-заботами. В три часа ночи стукнут в окно - встаешь. А как же, должность такая!
Паромщик, покуривая, согласно слушает заливистый говор жены и считает нужным только добавить:
- Да, с 45-го тут при воде. Сразу как вернулся с войны…
Переправа - особая точка в здешних краях. Тут перекресток всех новостей и справочный пункт, место неожиданных встреч, расставаний. В погожее время тут - клуб для старушек и место, где ребятишки приобщаются к жизни ершистой и непричесанной.
В определенный час к переправе является почтальон с велосипедом. В определенный час везут на подводах молоко с фермы, везут в фургоне теплый пахучий хлеб. Машина с красным крестом посигналит - паромщик бегом летит к переправе.
Бывают на этом пароме заторы. Случается это весной, когда везут удобрения, летом, когда везут сено и намолоченный хлеб. Лен, лес, дрова, скот - всему свое время на переправе.
- В последний год-два много техники разной идет - мелиорация. Иногда такой механизм вкатят - моя "дощечка" оседает до самого некуда.
Движет паром вдоль каната сама вода. Теченье у Волги в этих местах большое. Поставит паромщик рулевое весло под нужным углом - паром на роликах вдоль каната и движется: переменил положенье весла - пойдет обратно. Хочешь ускорить ход - помогай, надевай рукавицу и тяни за канат. Есть для этого и особая деревяшка с зазубриной. Раз, раз… глядишь, вот он и берег.
Переправа на этом месте такая же древняя, как сама Волга, как деревеньки по ее берегам. Кажется, покопайся в песке - найдешь старинную денежку и подкову и даже стрелы наконечник. И много, очень много железа осталось в Волге с минувшей войны - каски, снаряды, патроны. До сей поры ребятишки нет-нет да и вынут что-нибудь из воды…
Вечер. С Виктором Андреевичем мы сидим на бревне у причала. Видно, как в светлой воде у пригнутой теченьем травы играет рыбешка. На другой стороне, на отмели, ходит аист. Сзади, на взгорье, за домом, Анна Дмитриевна возле желтого "Москвича" скороговоркой дает проезжим советы, как солить огурцы: "Смородинный лист, непременно смородинный лист…"
- Да, переправа, переправа, берег левый, берег правый, - задумчиво говорит перевозчик. И я чувствую, говорит он это в тысячный раз.
- Андреич, а ты знаешь, что это стихи? Знаешь, кто написал?
- Нет, не знаю. В армии слышал это от повара, он всегда говорил: "Берег левый, берег правый". С кухней вместе погиб - прямое попадание бомбы…
На другом берегу появляются трое мотоциклистов и мать с мальчонкой. За юбку матери держится белоголовый сынишка, захваченный зрелищем первой в жизни переправы через большую воду. Паромщик, ободряя его, подмигивает, прижимает к пуговке носа шершавый палец.
- К девчонкам ребята едут?
- Да, это наши местные женихи. Возвращаться будут с рассветом.
- Сказал бы ты им - ночью-то беспокойство…
- А что говорить, все равно не послушают, дело-то молодое. Я и сам бывало являлся домой, когда петухи уже поохрипнут.
На помост осторожно въезжает желтый "Москвич". Андреич переводит весло в нужное положение, и паром поскрипывая отходит.
Слышно, как беззаботно переговариваются ребята-мотоциклисты, как шлепается блесна об воду у рыболова и где-то блеет овца.
И вот уже на средине Волги - паром. Перевозчик, не выпуская весла из рук, продолжает начатый с водителем "Москвича" разговор о делах деревенских и городских:
- Да, берег левый, берег правый…
ОДИН раз Виктор Андреевич поманил меня пальцем:
- Садись, послушай…
Оказалось, вместе сошлись три мужика: паромщик, почтальон и пастух пригнал к реке напоить коров. Разговор пошел о войне.
- Все воевали?
- Да, - сказал Виктор Андреевич. - Все были ранены. Самые страшные на войне были переправы, особо в 41-м году. Помню одну переправу - море людей, машины, лошади. Крики, стоны. И тут вторая волна самолетов. Бомбы падают в самую гущу людей. Мысль одна: как спастись? До сих пор переправа эта во сне мне снится…
"А я попал в переплет на Днепре.
Нашему батальону удалось прибиться к песчаному островку, а дальше немцы накрыли нас морем огня. Я зарылся в мокрый песок: не пойму - жив или уже мертв. Рядом кто-то стонет в луже крови: "Браток, пристрели меня. У меня рана в живот…"
Два дня лежали, не подымая головы, под смертельным огнем с высокого берега. И вдруг огонь стих. Подняли головы, кто был жив, видим сзади нас лодку. Посыльный привез срочный приказ: штурм прекратить, всем вернуться на исходные позиции..
Оказалось, наше наступление было заранее обречено. Главный удар был нанесен ниже по Днепру. Танки быстро и скрытно в ночное время прошли по наведенной переправе и разрушили немецкую оборону. Такая штука - война…"
"Я участвовал в переправе через Одер. Весна. Большая река в разливе. Как пройти через море воды? Приказ приписывал использовать все подручные средства: доски, ящики, мешки, набитые сеном.
Я командовал отделением молодых солдат. Прибегает расстроенный парень, сразу видно, городской человек: "Товарищ сержант, я не умею плавать". Что сказать этому солдату? Приказал ему срочно добыть большой мешок.
Не знаю, как все обернулось бы. Парня спасли разведчики. Они возвращались с того берега ранним туманным утром. Лодка их наткнулась на странные "поплавки". Я тихо объяснил, в чем дело. И, видно, бывалым ребятам стало жалко парня. Я подтолкнул его в лодку, а сам в тумане продолжал плыть к тому берегу. До конца дней моих буду помнить, какой холодной была вода в Одере…"
Разговор наш у парома закончился любимым словом Виктора Андреевича: "Берег левый, берег правый. На любом берегу ждут тебя с нетерпением".
Фото автора.
