Девочки в клеточке
Весну, несмотря на высокий забор с колючей проволокой, они встречают с надеждой выйти на свободу, найти работу, получить образование. Но часто ли сбываются такие мечты у тех, кто провел детство за решеткой?
ВОЗДУХ НЕСВОБОДЫ
Пара громких щелчков закрывающегося замка, скрип тяжелой железной двери - и на несколько часов свобода остается у меня за спиной. Над вычищенным до блеска двором колонии такое же прозрачно синее небо и ласковое весеннее солнце, как и по другую сторону высокого забора. Но это лишь для тех, кто приходит сюда в гости. Для узниц клетка, как бы в ней ни кормили и ни баловали, все равно остается клеткой.
Здесь жизнь кипит с 6.30 утра и до 10 часов вечера. Подъем, уборка, учеба в школе, работа в швейном цеху, танцевальные, вокальные, вязальные кружки - о такой насыщенной жизни на свободе многие воспитанницы и подумать не могли.
- Их день расписан по минутам, - говорит заместитель начальника колонии Елена Христафорова. - Свободные минуты остаются только на то, чтобы постирать вещи, посмотреть телевизор, написать письма родным и близким. Они настолько заняты, что на дурные мысли нет времени.
|
Сейчас в колонии 90 воспитанниц. Двум - по 14 лет, большинству - по 16-17. Но есть и такие, которым от 18 до 22 лет. Их имеют право не переводить во взрослую колонию, если до освобождения осталось немного времени. Объясняют, что это для закрепления перевоспитания. Преступления, за которые несовершеннолетних отправили в колонию, когда-то мелькали в криминальных хрониках газет. Жестокие убийства, разбои, грабежи, воровство - здешние воспитанницы совершили их в 13-14 лет.
«ДАРЮ 100 ТЫСЯЧ ГРИВЕН!»
На территории колонии немного строений. Админкорпус, школу со швейным цехом, жилое помещение и столовую разделяет маленький охраняемый дворик. Через него осужденные строем, держа в руках тетрадки, пеналы и учебники, идут на уроки. Увидев гостей, одни приветливо улыбаются, другие подозрительно всматриваются в глаза, третьи испуганно отворачиваются. У каждой из учениц под темной фуфайкой серая рубашка и синий сарафан. Одежда у всех одинаковая. Разной может быть только обувь - у кого-то кроссовки, у кого-то туфли. Волосы гладко зачесаны и забраны в пучки. На лице ни грамма косметики. Если не всматриваться в их глаза, девочки сливаются в единую безликую массу. Впрочем, это только для чужих. Свои - учителя и воспитатели - прежде чем принять каждую осужденную как личность, прошли трудный путь. Порой он идет от отвращения (попробуйте пожалеть убийцу, задушившую лямками от рюкзака 7-летнего ребенка ради сережек) до сочувствия и даже уважения. Но на это уходят долгие месяцы, а то и годы.
- Школа у нас самая обычная, - говорит директор учебного заведения Людмила Корвегина. - Девочки проходят все предметы по программе. Работают с ними 10 учителей. Аттестаты выдаем установленного образца. Упоминания о том, что школу девочки закончили при колонии, в них нет.
Пару лет назад в школе сделали капитальный ремонт и открыли компьютерный класс. Имя спонсора знает каждая воспитанница. Благодарность ему висит на стене у входа в школу.
Киевский коллекционер Борис Свешников, небедный дедушка (тогда ему было за 90), стал легендой для всей пенитенциарной системы Украины.
- Он пришел в здание центральной службы в Киеве, когда посмотрел вместе с внучкой сюжет о нашей колонии по телевидению, - рассказывают в колонии. - Девочка попросила дедушку помочь воспитанницам. Когда он с порога предложил киевским начальникам перечислить в Мелитополь 100 тысяч гривен, там сначала приняли его за сумасшедшего. А когда поняли, что намерения у дедушки самые серьезные, его пригласил в кабинет начальник всей службы!
Проверять, не уплыли ли в карманы начальников его кровные, благотворитель не стал. Он поверил на слово. Через два года перечислил такую же сумму. В колонии специально для него сняли на камеру настоящий концерт с песнями, стихами, заодно на видео показали и свежий ремонт. Отчет отправили спонсору по почте.
|
СТАНЕТ ЛИ УБИЙЦА УЧИТЕЛЕМ?
Сейчас в школе шесть классов - с 7-го по 11-й. Один из них коррекционный: туда отправляют учиться особо трудных воспитанниц - по решению медико-психологической комиссии.
- Есть ведь такие, которые в свои 14 ни читать, ни писать не умели, - говорит директор школы. - А есть и одаренные. Несколько учениц уже поступили в Мелитопольский педагогический университет.
Студентки-заключенные - особая заслуга и гордость колонии. Добиться от руководства вуза разрешения на то, чтобы талантливые девочки могли поступить на заочное отделение, было непросто. Некоторые преподаватели стали в позу: мол, есть ли мораль в том, чтобы из убийцы делать учителя младших классов?
- Одна из наших студенток давно мечтала в школе работать, но жизнь у нее тяжело сложилась. Семья неблагополучная, родители пили, в итоге девочка совершила убийство, - рассказывают в колонии. - Другая хочет быть воспитателем в интернате. Она сама прошла эту школу и как никто знает, что нужно таким детям. Думаете, эти девушки будут хуже, чем учителя из благополучных семей? К счастью, в университете пошли нам на уступки. Преподаватели приходят сюда принимать зачеты и экзамены у девочек, очень довольны их успехами.
Всего в колонии было пять студенток, сейчас осталась одна. Остальные освободились или отправились во взрослую тюрьму. Принимать экзамены преподаватели приедут к ним и туда. Станут ли когда-то судимые девушки хорошими педагогами - покажет время.
СКАЗКИ ЧИТАЮТ ВЗАХЛЕБ
Большинство воспитанниц свою первую книгу прочли в колонии - в 14-15 лет. Те, кто вчера держал в руках нож, сейчас взахлеб читают сказки, которые благополучным детям рассказали еще в раннем детстве. Другие учатся петь, танцевать, рисовать, вышивать. Каждой подбирают кружок по способностям и увлечениям.
- Читателей у нас немного, - говорит школьный библиотекарь, а заодно костюмер и заведующая клубом Елена Солодовникова. - Кроме сказок берут детективы и любовные романы. Любят полистать женские журналы.
|
Елена Солодовникова также ведет кружки вышивания и бисероплетения. Гордится, что девочки, которые раньше не умели иглу в руках держать, теперь победительницы областных конкурсов вышивки. 18-летняя Оля - одна из таких. Робкая, молчаливая, она в колонии уже два года. За что попала сюда, говорить не хочет. Как и многие другие девчонки.
- Я сирота. Из Луганской области. Скоро освобожусь. Уеду к старшему брату. Он поможет…
Выкладывая иголкой узор, Оля кратко отвечает на вопросы, не поднимая глаз. Наставница смотрит на девушку с нескрываемой нежностью и уважением. Она уверена: Оля исправилась и реализует себя в этой жизни, когда выйдет на свободу.
ПОЛЮБИТЬ ТЮРЬМУ
В спальном корпусе колонии нет камер и карцеров. Спальни большие, светлые - на 12-14 человек. Туалеты чистые, в комнатах для отдыха телевизоры. Обстановка больше напоминает летний детский лагерь, чем исправительное учреждение. Идеальный порядок нарушает разве что брошенная на кровать расческа, которую хозяйка не успела спрятать в тумбочку - спешила с работы в цеху на уроки. В каждом отделении есть ответственные за уборку спальни и коридора, кладовки для хранения продуктов, вещевой комнаты, за полив цветов.
- Все обязанности девочки распределяют между собой сами, - говорят воспитатели. - Чувствуют, кто и на что способен и кому в чем можно довериться. Но поручение есть у каждой. И девочки стремятся выполнять работу хорошо, чтобы их похвалили перед родителями, которые приезжают на свидания.
Поднимаю глаза на стенд с красивыми фотографиями. Здесь девчонки в пышных свадебных платьях, в купальниках на фоне пальм, в обнимку с маленькими детьми. Это те, кто уже освободился и сумел построить свою жизнь. Такие фото, а вместе с ними и письма к воспитателям бывшие заключенные шлют часто. Читая, как нежно и преданно они благодарят своих наставников за науку, раскаиваются в проступках, делятся хорошими новостями, нынешние воспитанницы распрямляют плечи.
- Мы стараемся менять эти фото, - говорят воспитатели. - Ставить туда снимки тех девочек, с которыми сегодняшние воспитанницы были знакомы. Они приезжают на день открытых дверей. Кому-то покажется диким возвращаться в колонию со свободы. Пусть даже на один день. Но поверьте, для многих время, проведенное здесь, стало незабываемой школой жизни.
«МНЕ ВСЕГДА КАЗАЛОСЬ, ЧТО ДРУГИЕ ЖИВУТ ЛУЧШЕ»
Оксана из Житомира и Вера из Донецка провели в стенах колонии три года и совсем скоро выйдут на свободу. Их уже перевели в отделение соцадаптации, где готовят к освобождению. Здесь девочек приучают к самостоятельности: на отдельной кухне они могут готовить и приглашать к столу воспитателей, им дают консультации сотрудники центра занятости и юристы.
- За убийство меня осудили, - тихо, кусая губы, признается Оксана. - Дома меня ждет мама. Как только выйду, буду устраиваться на работу. В колонии я получила специальности швеи и пекаря. А в будущем хотела бы стать фотографом…
У Веры тоже большие планы. Проведя три года под пристальным вниманием психологов, она и сама решила освоить эту профессию. Общительная, веселая девушка легко рассказывает, как лихо воровала чужие мобилки, а потом продавала их.
- У моих родителей трое детей своих, - говорит Вера. - А меня они удочерили в три месяца. У нас всегда достаток был, но мне не хватало. То жвачки, то деньги таскала. В итоге стала на дискотеках с подельниками «работать». Мама вытягивала меня из неприятностей не раз - не помогло. И вот я здесь, а подельники условными сроками отделались.
Вера рассуждает как взрослая:
- Глупая была, что имела - не ценила. Всегда думала, что другие лучше живут.
Кстати, мама девушки, как и большинство родителей, чьи дети оказываются в колонии, давно простила непутевую дочку. С нетерпением ждет ее домой.
|
«ТЕПЕРЬ Я ВОСПИТЫВАЮ СВОЮ МАМУ»
К таким, как Юля из Житомира, в колонии относятся с особым вниманием. Несколько лет назад девушка зарезала отца. Она взяла нож в руки от отчаяния - больше не могла смотреть на то, как отец превращает лицо матери в кровавый пластилин.
- Свою вину она осознала сразу, раскаялась, - говорит замначальника колонии Елена Христафорова. - Чаще всего такие трагедии происходят в семьях, где родители пьют и могут угостить детей. По статистике 90 процентов преступлений несовершеннолетние совершают в состоянии опьянения, 70 процентов наших воспитанников - из неблагополучных семей или вовсе сироты.
Юля - красивая, приветливая девушка с копной длинных светлых волос. Тихо признается, что убила «родного человека». Даже через шесть лет одно упоминание о тех событиях вызывает в ней страх. Его выдают глаза. Теперь Юля - сирота. Мать умерла, когда девушка была за решеткой.
- На свободе остался брат, ему 15, пока живет в интернате, - говорит Юля. - Когда выйду - заберу его, будем жить в нашем доме, пойду на работу. После колонии мне никакой труд не страшен. Может, продолжу учебу - программистом хочу стать.
Крымчанка Марина - веселая, разговорчивая девушка. Под суд она попала за убийство ровесницы. Сама девушка описывает свое преступление кратко - убила во время пьяных разборок. Первое время в колонии с ней не могли справиться - дерзкая, неугомонная, она все время нарушала правила и получала взыскания. Полгода в СИЗО, проведенные перед колонией, дали себя знать.
- Меня приговорили к девяти годам, - рассказывает Марина. - И я была уверена, что все это время мне будет так же сложно, как в СИЗО. В колонии поначалу мне все напоминало секту - распорядок дня, одинаковая одежда. Меня напрягали любые правила.
К режиму ей пришлось привыкнуть, за что теперь Марина благодарна воспитателям. Три года назад девушка закончила школу, сейчас хочет пройти независимое тестирование, впервые читает Шекспира и замахнулась на «Войну и мир». А там, если суд согласится, выйдет из колонии по условно-досрочному освобождению.
- Я мечтаю работать с малолетними преступниками, теми, кто условные сроки получил, - говорит Марина. - Чтобы они дальше в колонию и тюрьму не попали. Понимаю, что в милицию меня не возьмут. А вот в соцслужбу - было бы хорошо.
У Марины есть мама. О ней девушка говорит с горестной улыбкой:
- Она меня уже не воспитывает! Теперь я ею занимаюсь!
В колонии эти воспитательные процессы запоминают надолго. Несколько раз мама Марины приезжала проведать дочку то пьяной, то с перепоя. Ее на свидание не пускали, из-за чего женщина устраивала сотрудникам колонии скандалы. После таких визитов на Марину было больно смотреть. Она обижалась на мать, стыдила, ругала ее. Но всегда прощала.
«ОНИ НИКОМУ НЕ НУЖНЫ»
- После колючей проволоки - тяжело. Все знают, где ты была, осуждают и отвергают. Общество не готово нас принять. Судит по тому, какие мы были, а не какими стали. Но почему никто не думает, что сюда мы попали отчасти по вине взрослых - пьющих родителей, «слепых» соседей, безразличных учителей и соцработников?
Так рассуждает Настя, бывшая воспитанница колонии.
Несколько лет назад девушка, отсидевшая за убийство своего насильника, не могла заработать и копейки. Освободившись, Настя пошла шить одежду у частного предпринимателя. Вкалывала полтора месяца, а получила всего 300 гривен. Раз в пять меньше, чем швеи «без прошлого». Пыталась поискать работу в супермаркете - не взяли даже уборщицей. Судьба улыбнулась ей в лице мужчины, который сначала помог с работой, а потом взял замуж. Но таких историй с хеппи-эндом - мало. Для нынешних воспитанниц они, скорее, красивые легенды, чем сценарии их будущего.
- По большому счету, наши воспитанницы из неблагополучных семей после освобождения никому не нужны, - вздыхает Елена Христафорова. - Если уходят совершеннолетними, о них беспокоятся в Центре социальных служб. Там могут оказать юридическую и психологическую помощь. В Центре занятости для судимых есть 5-процентная квота на вакансии, но работодатель всегда вправе отказаться от такой сотрудницы. Мы стараемся заниматься судьбами наших девочек (сейчас в колонии 16 сирот и 6 детей, чьи родители лишены прав на них. - Ред.). Делаем им паспорта, ищем социальные общежития, в которых они могут быть от 3 месяцев до года. Но иногда некоторые девочки до этого жилища не доезжают - убегают. Их дальнейшая судьба зависит не только от нас, но и от них самих.
- А были такие, кто просился остаться здесь?
- Если заканчивается срок, то мы обязаны отправить их домой. Но был случай, когда девочка-сирота отказалась уходить по условно-досрочному освобождению. Она предпочла колонию интернату.
- Насколько часто ваши бывшие воспитанницы попадают во взрослые колонии после освобождения отсюда?
- Таких немного. А те, кто попадают, не успели пройти у нас хорошую школу или сыграла роль обстановка в семье. К примеру, у нас была девушка, которая после СИЗО провела здесь всего два месяца. А ведь чтобы изучить воспитанницу, нам надо как минимум четыре! В итоге, выйдя, она попала во взрослую колонию.
СПРАВКА КП
Мелитопольская воспитательная колония для несовершеннолетних девочек была основана в 1967 году. До этого воспитанницы содержались в Старобельской колонии (Луганская область). Когда там вспыхнул бунт, часть осужденных перевели в Мелитополь. Сейчас колония такого рода - единственная в Украине.
КСТАТИ
От кошмаров спасает молитва
10 лет назад в колонии открыли молитвенную комнату. Два раза в неделю сюда приходит священник - отец Геннадий. Для девочек он большой авторитет.
- Отец Геннадий не насаждает веру, не тянет воспитанниц в церковь за руки, - говорит Елена Христафорова. - Для многих девочек вера в Бога - единственный шанс спастись от кошмаров и мук совести. Убийцы чаще всего в первый год после содеянного не признают свою вину, а потом жалуются на страшные сны. Кошмары иногда преследуют наяву: им кажется, что жертвы ходят следом и даже говорят с ними. Когда они впервые приходят в церковь, то порой не выносят запах ладана, держатся за руки. Можно воспринимать эти факты как угодно. Не верить. Но если убедить их поставить свечку и помолиться, то потихоньку они успокаиваются и раскаиваются.
