Кормилец севера
Никакого проявления жизни! Кажется, необитаемая планета. Но что это там вблизи горизонта? Облако пара, и под ним что-то темное. Бинокль, обжигающий лицо окулярами, приближает картину - ты вдруг видишь шевелящийся на ветру низкорослый и густой лес. Ба! Да это ж рога. Это стадо оленей! Подвижная бурая масса приближается. Видишь вдруг пастуха с собачонкой, не дающей стаду расплыться по белой бескрайности.
Вблизи скопленье животных воспринимаешь как один организм. Но различаешь детали и видишь вдруг рядом с собой оленя, совсем не похожего на тех красавцев и гордецов, что ревут по лесам осенью. Приземистый, с тупорылой головой, которую украшают рога, непомерно большие, но какие-то тощие. Причем выясняется: с рогами - самки. (У других оленей самки рогов не имеют.) Самцы после предзимних свадебных драк рога сбросили, а самки будут носить всю зиму. Зачем? Пастух должен бы знать. Но он пожимает плечами. В эту минуту он, запаленный, в состоянии произнести одну только фразу: «Пирт есть?» Спирта у нас не было. Могли угостить сигаретами. Пастух взял три, отломив от них бумажные мундштуки, помял табак в пальцах и сунул за щеку. Запах табака привлек оленей. Шутки ради мой спутник протянул сигарету крайнему. Тот, схватив ее волосатыми губами, с таким же смаком, как и пастух, задвигал челюстями.
Разбредаясь, олени стали кормиться. Боже, с каким же трудом доставалась им тут еда! Копытами они рыли снег, погружали в ямы волосатые морды и что-то там на чуть обнаженной земле находили. Мороз был под тридцать, с колючим ветром. Пилот вертолета сделал нам знак поспешить. Отдав пастуху запас сигарет и кое-что из заплечных мешков, мы поднялись и уже сверху увидели стадо.
НА СЕВЕРЕ всем живется несладко. И летом, когда съедает мошка, и зимой, когда все укутано снегом и когда ветер с морозом не знают пощады. Но жизнь, когда присмотришься, все же тут теплится и зимой. Воровски оглядываясь, песец пробежал. Ворон, скрипя пером, низко полетел куда-то по неотложному делу. Куропатки взлетели и сразу же растворились в белесой маскирующей мути. На виду - олени. Хотя и низкорослые, они выглядят вызовом и холоду, и пространству, и явной бескормице. Именно в этом краю приспособлены они жить. Останься на лето южнее тундры, тепла бы олени не вынесли, разве что горы заменили бы им спасительный Север. Где родился, там и годился!
Рождается олененок в нетеплое время. Жутко увидеть: из материнской утробы он попадает прямо на снег. Конечно, мать-олениха ищет в снегу для родов проталину, но не везде в апреле проталины есть, а морозы еще крепки. Судьба как бы сразу заявляет младенцу: таково бытие, выживешь - станешь взрослым оленем, не выживешь - песцы подберут. Большинство выживает, иначе давно иссяк бы олений род при том, что всего одного малыша приносит мать-важенка. Сразу приспособлен олененок к выживанью: очень теплая шубка спасает от холодов, очень густое, сытное молоко у заботливой матери. И почти, сразу же после рождения олененок готов стоять на ногах, идти и скоро уже бежать за стадом.
Взрослый олень - тоже само совершенство в противостоянии Северу. Волосы в его мехе имеют канальцы для воздуха. Это увеличивает теплоизоляцию. У оленя почти нет потовых желез. И от холода он не страдает. Страдает от перегрева - в тундре летом бывает и жарко. В таких случаях оленье стадо устремляется к морю на холодный спасительный ветерок или ищет остатки снега, на котором валяется, охлаждаясь. Только теперь, собрав в кучу все, что об оленях знаю, я нежданно нашел разгадку странного поведения их на Аляске, где добывается нефть. Там они почему-то собираются возле разных железных построек, баков и вышек. Чем они для них привлекательны? Ответа на этот вопрос у нефтяников мы не смогли получить. А теперь я вдруг понял: тень! Спасительная тень, которую, кроме как возле этих построек, в тундре найти невозможно. Надежный для зимы мех становится летом помехой.
Зимний снег для оленя - препятствие небольшое. Копыта раздвоены и широко раздвигаются. Кроме того, задние «пальцы» копыт находятся вровень с передними. И растут еще между копытами волосы, создавая опорную жесткую щетку. Весовая нагрузка на снег у северного оленя в четыре раза слабей, чем у лося. На снегу олень себя чувствует примерно так же, как люди на лыжах.
Добывание корма - занятие тяжкое. Надо разрывать снег. Олень это делать умеет копытами. Но надо в колючую, жесткую яму сунуть еще и морду. К этому тоже олень готов - голова, губы и пространство между ноздрями покрыты у этого едока защитным, предохраняющим от ран волосом. Снег в полметра не помеха оленю. Вот если глубже, тогда речь надо вести уже не о жизни, а выживании. И смертельна для стада оттепель, когда неизбежный после мороз схватит снег непроницаемой жесткой корой.
НО КРАЙНЮЮ приокеанскую тундру олени к зиме покидают. С первыми холодами начинают олени великие свои кочевья, идут проторенными тысячелетними путями, на которых встречают горы, встречают реки. На Аляске старый речник-капитан рассказал: «Было время - на сутки, а то и больше останавливали пароходы, чтобы дать оленям преодолеть Юкон». И сейчас еще есть места, где проходят многотысячные стада оленей. На Аляске у выхода в тундру из гор мы надеялись это зрелище поснимать. Опоздали! Увидели только копытами пропечатанную землю, потерянные рога, клочья шерсти и ребра оленей, убитых волками.
Летом бич оленей - оводы и мошка. От этих кровопийц они спешат на спасительный ветер у океана. Мошка на кормежках заставляет их почти непрерывно бегать. И, несмотря на обилие корма, олени с коротким летом прощаются тощими. Быстро нагуливать жир они начинают, когда пропадает мошка и когда в тундре вырастают грибы - самое большое лакомство и самый питательный корм коренных северян. Предпочтенье они отдают тем же грибам, что и люди, - подосиновикам, подберезовикам, маслятам. Некоторые из оленей становятся наркоманами, пристрастившись к грибам-мухоморам. Такой зверь постоянно в движенье, постоянно болезненно возбужден.
А главный корм у оленей своеобразен - лишайник ягель, малопитательная, лишенная солей и белка растительность. И только на ней олени и держатся, поедая ягель зимою и летом, отказываясь в неволе от пищи более сытной. Константин Симонов в своих дневниках приводит забавный рассказ полковника об оленьем транспорте на войне. «Неприхотливое животное олени! Такие неприхотливые, что ничего, кроме своего ягеля, не жрут. А где его возьмешь, этот ягель? Даешь ему сена - головой мотает, даешь хлеб - головой мотает. Дай ему ягель! А ягеля нет. Так я и воевал с ними, с оленями. Я на себе вместо них грузы таскал, а они ходили, свой ягель искали». Вдобавок к тощему ягелю и грибам олени в тундре едят еще птичьи яйца, а также мышей. Жажда соли заставляет их пить горько-соленую океанскую воду, а зимой бежать к пастуху, если он отошел помочиться - хватают уриной пропитанный снег.
Перезимовав в менее ветреной лесотундре, весной олени начинают обратный поход на любимый свой Север. Следом за ними движутся волки - постоянные «пастухи» диких оленьих стад. Здорового оленя волк не догонит. Но в большом стаде всегда найдется заболевший или ослабший. У этих конец всегда одинаков.
Нападают на оленей также медведи и росомахи. Но этих зверей в тундре немного, да и скорость бега с оленьим у них несравнима. Но поживиться у стад эти звери всегда готовы. Охотятся на диких оленей и люди. Легкой эту охоту не назовешь. Олень чуток (за километр обнаружит опасность) и доверяет чутью. На Аляске мы наблюдали потерявшегося недельного возраста олененка. Он опрометчиво бросился к нам, но врожденное чутье ему подсказало - не то! Рыская беспомощно по долине, он вдруг учуял след матери и бросился к ней по запаху следа, как по веревке.
Местные охотники подходят на выстрел к диким оленям, прикрываясь группой домашних, или, двигаясь против ветра, несут перед собою рога. А в последние годы - мотор! Мотосани и вертолет. С этой силой оленье сердце (загадка: в нем - косточка) состязаться не может. По этой причине, а также от беспокойства (сколько пришлого люда в тундре!) и разрушения техникой пастбищ число диких оленей в этом веке сократилось в пятнадцать (!) раз.
Олени дикие от домашних разительно отличаются величиной, статью и бодростью, хотя живут примерно в равных условиях. Но дикий волен, а покоренный его собрат служит людям, ничего не получая взамен. Отсюда хилость, маленький рост и тихая грусть в больших миндалевидных глазах. Но разная стать не мешает оленям чувствовать родство очень близкое. Дикие самцы-хоры нередко уводят из домашнего стада олених-важенок, и те очень скоро теряют желание возвращаться под контроль человека. Северный олень «полуприручен» тысячи лет назад. Исключительно приспособленный к жизни на грани возможного, он сделал возможною жизнь на Севере и людей. Без оленя многие малые народности Севера не могли бы существовать. Все, буквально все для жизни этих людей дают олени. Олени - это пища: мясо и молоко. Шкуры оленьи - это одежда, обувь, одеяла, мешки, ремни и покров для жилищ. Олень - это транспорт в бескрайней тундре. Оленья кровь - средство против цинги. Оленьи жилы расщепляют на нитки, рога и кости использовали в хозяйстве, когда тундра еще не знала железа. Жизнь «оленьих народов» бедна, примитивна. Но без оленя она была бы на Севере невозможна. Только специализированный для жизни в очень суровых условиях олень тянул за собою цепочку тоже специализированной человеческой жизни в крайне суровых условиях.
В каждой зоне Земли человек приспособил, поставил на службу себе животных. В среднем поясе это лошадь, в пустынях - верблюд, в горах - ламы и мулы, в тропических зонах - буйволы и слоны. Но ни одно из этих животных по пользе, приносимой людям, не может сравниться с северным оленем. Олень на Севере - сама жизнь.
