Окно в природу: «Я всем обязан деревне»
Весна». Так называется эта картина из жизни русской деревни. Банный день. Молодая мать одевает дочку в предбаннике.
Чистота, здоровье, красота волнуют нас в этом правдивом обыденном моменте человеческого бытия. Идёт синеватый дымок из бани. Под ногами счастливой матери золотится солома, стынет в ведёрке вода из ручья, падает и тает редкий лопушистый снежок. Многие знают эту картину. Если кто-то запамятовал имя художника, назовём его: Аркадий Александрович Пластов - человек, чья судьба с первого до последнего часа жизни была связана с деревней Прислонихой, стоящей в полусотне вёрст от Симбирска - Ульяновска.
Давно собирался увидеть я эту деревню, и минувшим летом с другом Анатолием Яковлевичем Митронькиным, мастером-реставратором из Саранска, мы наконец заглянули в Прислониху.
Обычная деревенька. Особый интерес к ней подогревает Музей А. А. Пластова. Именем художника и знаменита сегодня Прислониха.
В музее нам рассказали: «Всякую картину, закончив, Аркадий Александрович не спешил «обнародовать». Собирал сначала семейство и снимал покрывало с мольберта - важно было услышать сужденье «своих». В тот раз, явно довольный окончаньем работы, сказал: «Чувствую, чего-то не хватает в картине...» После недолгого молчания сын Николай, тоже художник, заметил: «По-моему, не хватает снежинок. Знаете, в конце марта бывают большие и лопушистые». Николай нарвал кусочки папиросной бумаги и прилепил их кое-где по холсту. И сразу всё «встало на место». Отец сказал: «Молодец!» И на другой день появились на картине снежинки».
Прислониха - деревенька старинная. Ей триста лет. Стоит она, прислонившись к косогору, поросшему лесом. Среди всех событий, пережитых деревней, главным надо считать рождение в 1893 году в семье Пластовых мальчика, для которого родная деревня стала судьбой, а для деревни он навсегда теперь - верный, преданный сын.
Отец Аркадия был псаломщиком в местной церкви и очень хотел «выучить мальчика на священника». Но судьбу сына определила встреча с весёлыми «богомазами», приезжавшими подновлять церковь. Вид красок и результаты работ мастеров поразили воображение подростка: «Буду художником!»
|
И он художником стал. Большим, знаменитым. Получил много наград, звание академика, стал подлинно народным художником, бывал за границей, не переставая и там учиться, но часто искренне говорил: «Я всем обязан деревне».
Прислониха стала главным жизненным университетом Пластова. Он знал быт крестьян, знал цену труда на земле. И сам всю жизнь, по существу, оставался крестьянином - уже будучи живописцем, пахал землю, косил, держал во дворе своем корову, овец, кур, гусей. И очень любил деревенских людей. Начальные его работы - по большей части портреты крестьян. Я много раз подолгу рассматривал в альбоме их лица: пахарь, пастух, кузнец, плотник, охотник, сторож, доярка... Для этнографа это наглядный мир русского мужика. Но писал эти лица не этнограф - художник! И видим мы не просто людей в полушубках, в будничных линялых одеждах и в праздничных одеяньях. Мы видим человеческие характеры, самые разные: вот на портрете Сила и Мужество, вот мужицкая Хитрость, вот Мудрость, вот лицо Федора Тоньшина, излучающее Доброту. (Пластов несколько раз писал это замечательное лицо!) Ничто в работах художника - ни облик людей, ни ощущение их мастерства, ни страсти - не подсахарено: всюду жизнь, какой она и была. Пластов дорожил этой жизнью, причастностью к ней. Рассказывают: будучи в Венеции и восхищаясь её самобытностью, он доставал из кармана коробочку с сухой полынью и нюхал степную траву, поясняя с улыбкой: «Это чтобы своё не забыть».
Часть зимы Пластов жил в Москве, в доме на Верхней Масловке. И, очень возможно, мы с ним встречались на остановке трамвая или Бутырском рынке. Но большая часть жизни художника проходила в Прислонихе. Деревенский уклад дел и забот был ему ближе, дороже, чем городской.
Деревенская жизнь близка к природе, крепко связана с ней. И Природа (напишем это слово с заглавной буквы) является одним из главных героев Пластова. Сколько написано им цветов, поставленных в вазы и кувшины, сколько их перешло на холсты с лугов, с полевых меж, с лесных полянок! Сколько грибов, ягод и всякой живности из крестьянского быта увековечено мастером! Живой видится на картинах его вода - вода, бегущая в роднике, текущая из ковшика косаря и тихо подрагивающая в ведре. И неброский приволжский пейзаж... Пластов ловил мгновенья - запечатлеть на холсте зной летнего полдня, закат солнца с алыми отблесками на постройках, на деревьях и на лицах людей. Волновала его тишина и загадочность лунной ночи, привлекательность «ягодного местечка», зимние первопутки. Ему удавалось «схватить» состоянья природы, длящееся иногда всего две-три минуты. И очень его волновали в российском пейзаже границы смены времен года - разливы речек, февральская вьюга, первая зелень после снегов. И первый снег! Этот мотив не раз на холстах
повторяется.
Постепенные накопления материала - портреты, этюды и зарисовки - побуждали обобщать сделанное в продуманных образах. На деревенском материале откликается художник на требованья текущей жизни. Кажется, первой картиной, сделавшей имя Пластова сразу известным, был холст с названьем «Фашист пролетел». Грустный день осени 42-го года. Остатки стада коров на опушке и лежащий в траве пастушок, расстрелянный сверху. Щемящий сердце эпизод огромной войны. Картина была замечена. Внук художника Николай Николаевич Пластов мне рассказал: «Сталин из Тегерана распорядился послать самолёт за этой картиной, чтобы поместить её в зале, где проходила в 43-м году знаменитая встреча глав государств, воевавших против фашистов...»
У каждого даровитого живописца за творческую жизнь его скапливается множество разных работ. В целом это мир возвышений - холмы, горушки, среди которых видны вершины с белыми шапками снега. Их обычно не очень много, но именно они не дают забыть о художнике. Есть такие вершины и у Пластова. На днях, собравшись с духом написать о «сыне Прислонихи», я позвонил внуку его, тоже художнику: «Какую картину деда вы любите больше всего?» Он растерялся: «Вопрос мучительный. Я всё у деда люблю». «Но все-таки. Вот сказали бы: полетите на Марс и уже не вернетесь. С собою взять можно только одну картину...» - «Дайте подумать мне до утра». Утром я позвонил. Ответ был такой: «Взял бы «Жатву».
Эту картину многие знают и любят. Мы помещаем её рядом с «Весной». Написана «Жатва» в 45-м году на подъеме нашей гордости великой Победой. Это картина-свидетельство: Победа добывалась не только в окопах и на дорогах войны, но и там, где сеяли хлеб и ковали железо. Следом за «Жатвой» надо назвать «Ужин трактористов», «Сенокос» (тоже картина 45-го года), «Первый снег», «Полдень». Ну и другие, смотря по вкусу, - наследство Пластова очень большое. В целом это не только пленительный мир искусства, пронизанный сердечным зовом художника: «Люди, любите жизнь! Лучшего дара для человека на Земле нет!»
Есть в наследии художника и еще одна ценность. Сын Прислонихи оставил нам живописную энциклопедию деревенского быта, мира, который на наших глазах исчезает. Очень полезной была бы выставка Пластова в связи с предстоящим 115-летием со дня рожденья художника. И не обязательно в связи с какой-нибудь датой следовало бы показать мир Пластова на телевидении. Для канала «Культура» это почётное и благодарное дело.
