Драма в московском детдоме: Брата и сестру разлучили, чтобы отдать в разные семьи
Их нашли на улице. Ночью, в октябре. Четырехлетний мальчишка, вытирая слезы, ежился на лавочке в одном из старых дворов недалеко от центра Москвы. Замерзшими ручонками он крепко обхватил ватное одеяло. Милиционеры развернули сверток и поразились: маленький Максим спасал от холода свою сестренку Вику шести месяцев от роду. Выяснилось, что семья приехала в столицу из Ростовской области. После того как отца посадили, мать запила, пропадала целыми сутками. В тот вечер Максим не смог найти в доме даже крошки съестного и вместе с сестричкой пошел куда глаза глядят.
Детишек по отработанной схеме отправили в Морозовскую больницу. Викторию определили в отделение к грудничкам, Максима - в обычное детское. С того момента брат и сестра не виделись. Максиму посчастливилось попасть в 19-й детский дом, откуда его почти сразу забрала на воспитание семья москвичей. Максу сейчас уже 7 лет, он хорошо учится, а недавно ему предложили сниматься в сериале «Марш Турецкого». А Вика до сих пор находится в доме ребенка № 13. На днях ей поставили страшный диагноз «умственная отсталость». При этом психологи уверяют: девочка сообразительная, просто педагоги ее запустили. Семья, в которой рос Максим, была готова принять и его сестричку и даже усыновить их обоих...
Сейчас, почти три года спустя, выяснилось: судьбу Вики и Максима могла изменить одна-единственная подпись на казенной бумаге.
«С девочкой никто не занимается!»
- Первое время Максим часто вспоминал Вику. - Директор детдома № 19 Мария Терновская листает личное дело воспитанника. Мы сидим в директорском кабинете. С полок выглядывают смешные игрушки, стены облеплены забавными стенгазетами с вырезанными по контуру детскими мордашками. Все они светятся от счастья. Учреждение мало похоже на детдом в привычном смысле: здесь нет ни одного ребенка. Дети живут в семьях. С настоящими папами и мамами! Это называется патронат: тот, кто берет сирот на воспитание, автоматически становится сотрудником детского дома, получает зарплату за работу родителем. Очень часто дети остаются в семьях навсегда: патронатные воспитатели начинают воспринимать ребят как родных и усыновляют.
- Видно было, как Максим скучает, - продолжает Мария Терновская. - Мы поначалу обещали ему, что скоро переведем Вику к нам и они будут жить вместе. Патронатные родители согласились взять к себе и сестренку, строили планы, как им оборудовать детскую для двоих ребят. Переводом девочки занимались мы. Так принято, у патронатных воспитателей одна задача - воспитывать детей. Тогда еще я не понимала, с какой системой связываюсь.
Листаю увесистую переписку Терновской с домом ребенка № 13. Основной довод главврача Юлии Талыповой: ребенок серьезно болен, его необходимо содержать в спецучреждении.
- Но дети с такими диагнозами рождаются и в благополучных семьях! - вспыхивает Мария Терновская. - Они же не сдают своих детей в дома ребенка, чтобы там получить «комплекс медицинских мероприятий». Лечат сами, вытягивают.
- А Вику еще можно вылечить?
- Конечно! Наш нейропсихолог ее смотрела: девочка сообразительная. С Викой просто нужно было заниматься, развивать! Такое ощущение, что наши письма в доме ребенка просто не читали, а в ответ присылали отписки.
Секреты усыновления
13-й дом ребенка всего в двух кварталах от 19-го детдома. Но насколько здесь все по-другому! Двухэтажный кирпичный особняк недалеко от станции метро «Бауманская» обнесен трехметровым глухим забором. Несмотря на свежий ремонт, меня охватила тоска от запаха казенной сиротской кухни, от стандартных стендов с пожелтевшими фотками: детишки на утреннике, детишки в группе с воспитателями...
- Какая Вика? - насторожилась мадам в белом халате. Со взбитыми свежевыкрашенными волосами, за тяжелым столом, заваленным бумажками, главврач Талыпова выглядела классической чиновницей. Только открыв личное дело, она вспомнила свою воспитанницу.
- Вы правда считаете, что девочке лучше находиться в доме ребенка, чем в семье? - прервал я Талыпову.
- Конечно! Она же больна!
- А как же родственные связи? Ведь она могла бы воспитываться вместе со старшим братом.
- В таком возрасте у детей нет привязанностей! - отрезала главврач.
- А какое будущее ожидает Вику у вас?
- Ей уже исполнилось три года, поэтому ее пора переводить в специализированный детдом. Для детей с отклонениями умственного развития.
- Я все равно не понимаю, какой вам смысл держать ребенка в казенном доме, когда есть семья, готовая взять Вику...
Талыпова опять начала про «страшный диагноз», про то, что у четырехлетних детей нет привязанности к близким - мол, проживет Максим без сестры.
- А часто у вас ребятишек усыновляют? - без всякого подвоха спросил я, собираясь уже закругляться.
- Это секретная информация! - вдруг отрезала Талыпова. Я заметил, как забегали ее глаза под густо накрашенными ресницами.
Лишние детишки?
Увидеть Вику мне не разрешили. Не положено! На прощание главврач Талыпова торжественно объявила, что в ближайшее время разрешит перевести Вику в 19-й детдом. Вот так в грустной истории появился хоть какой-то намек на оптимистичный финал.
Но есть одна проблема. Пока ждали разрешения главврача, в семье, где воспитывается Максим, начались сложности. Папа уходит к другой женщине.
- Это никак не связано с приемными детьми, - заверила меня Терновская. - Они разводятся по другим причинам. Но мы все равно готовы принять Вику. У нас полсотни патронатных воспитателей стоят в очереди, чтобы взять к себе ребят. Вику мы подтянем, и встречи ее с Максимом организуем.
Я долго не мог понять: кто же виноват в том, что произошло? Неужели дело только в чиновнице, которая от банального безразличия не помогла ребенку найти семью? И почему же так занервничала главврач, когда речь зашла об усыновленных ребятишках? Марию Терновскую это не удивляет:
- Вся Россия развивает патронатную систему воспитания. Россия, но не Москва. Здесь у нас налажены потоки сирот, готовых к усыновлению. Наверное, слышали, что усыновить ребенка стоит денег? Я имею в виду усыновить без проблем и быстро. Главный довод тех, кто не отдавал нам Вику: ее анкета находится в банке данных сирот - кандидатов на усыновление. Вы же сами видели, что им неинтересно психическое и физическое здоровье Вики. При этом они прекрасно знают, что, если в первые три года жизни у малыша нет семьи, у него слабо развивается головной мозг. Немудрено, что Вике поставили такой диагноз.
ВЗГЛЯД С 6-го ЭТАЖА
Сироты как рабочий материал?
Меня опять удивили чиновники. К тому, что они самые благие вещи могут довести до абсурда, я уже привык: не давать ребенку расти в патронатной семье, заставляя ждать своей очереди на усыновление!.. Но вот смириться с тем, что главврач дома ребенка спокойно смотрит, как малышка в течение трех лет превращается в дебилку, не могу! И подобное происходит не в каком-то Богом забытом детдоме на краю земли, где нет денег и воспитателей. Это центр столицы!
Семилетний ребенок скучает по сестренке - это для главврача не аргумент? Малышу нужна семья - кто же будет с этим спорить? Только главврач дома ребенка!.. Нет, ну правда, ведь так получилось в истории с Викой?
Может, пора бы уже ввести какое-то тестирование для тех, кто занимается сиротами? Экзамен на человечность, тест на сострадание, что ли... Грамотно заполнять бумажки и отвечать на переписку - это, конечно, дело необходимое. Но главное ведь не забыть, что за каждой гербастой бумажкой стоит маленький человек.
