Представляем 27-й том. Иван Тургенев: «Дворянское гнездо», «Дым»
Анна СЕЛИВАНОВА, редактор отдела культуры «КП», о своей любимой книге:
- Мне было шестнадцать, и зеленый том из родительского собрания сочинений Тургенева плюхнулся на пол со злым звуком. Только вбитое с детства уважительное отношение к любой книге спасло «Дворянское гнездо» от полета в окно или того хуже. Я была возмущена, нет, я была в ярости!
Пионерское детство и атеистическое воспитание заставили меня немедленно возненавидеть Лизу Калитину, а заодно и всех тургеневских барышень. За их дурацкое чувство долга, глупую восторженность и неумение стать счастливыми.
«Роман «Дворянское гнездо» был принят современниками писателя и всей читающей общественностью с единодушным восторгом», - сообщала мне критика. Да они просто злые, бессердечные люди - кипел в моей душе максимализм.
Я перечитала этот «ненавистный» роман только через много лет. И с почти тургеневской грустью поняла, что отличает меня от его «барышень» всего лишь возраст. Постарайтесь забыть, что переворачивали страницы этой книги в школе или университете. Откройте «Дворянское гнездо» сейчас, когда в жизненном реестре уже записаны несчастливая любовь, обязательства, суета, долги, разочарования... И чувства, очертания которых до этого были «так же не ясны и смутны, как очертания тех высоких, тоже как будто бы бродивших, тучек», с легкостью примут этот короткий роман о невозможности счастья. И дело не в коварстве обстоятельств: изменница-жена Лаврецкого, объявленная умершей, неожиданно воскресла, сделав его сватовство к Лизе невозможным. Именно заложенное в душе умение ощутить и подчиниться этой «невозможности» превращает любящего Лаврецкого и любящую Лизу в несчастных людей. Но благодаря этой «невозможности» им удается сохранить себя, сохранить неслучившуюся любовь и не выпасть из «гнезда», которое не только родовой дом с диванчиками на старомодных гнутых ножках, но и весь опыт и понимание долга, оставленные по наследству поколениями предков.
Любая альтернатива, а именно - действие, так громко воспеваемое Тургеневым в более поздних произведениях, использование возможностей, здесь лишь путь к пошлости - «обыкновенности», как определял ее Владимир Даль, кстати, бывший непосредственным начальником Ивана Сергеевича на его недолгой государственной службе. К пошлости, которая превращает жизнь лишь в цепочку обычных человеческих обстоятельств. Где не ждут первого поцелуя два года (свидетели страсти Тургенева к певице Полине Виардо настаивают именно на этом сроке). Не живут подле любимой, но несвободной женщины сорок лет, как тот же Иван Сергеевич. А пользуются биологической добавкой «Виардо», якобы продлевающей мужскую силу.
