• Главная
• Происшествия

Фото: Макс Левин

Сегодня каждый находит свой фронт. Пока военные отражают атаки врага, тероборона строит защитные укрепления, врачи спасают жизни, работники коммунальных служб в меру сил обеспечивают жизнедеятельность городов и сел.

О том, какая роль отводится в борьбе с российской агрессией правозащитникам, «КП в Украине» беседует с директором Харьковской правозащитной группы Евгением Захаровым.

Соберем все данные за месяц и передадим в Гаагу

facebook.com/evgen.zaharov1

- Евгений Ефимович, известно, что ваша организация занялась документированием событий, которые сейчас происходят в Украине. Какова цель?

- Прокурор Международного уголовного суда уже фактически открыл производство по Украине. Сейчас можно подавать информацию о вероятных преступлениях, которые совершили российские оккупанты. Это действия, которые считаются преступлениями в соответствии с Римским статутом Международного уголовного суда: геноцид, преступления против человечности, военные преступления.

Мы документируем события в Харькове и Харьковской области, на большее пока не хватает сил. Но я надеюсь, что по такому же алгоритму будут работать коллеги в других регионах, чтобы мы могли охватить и представить на суд в Гааге полную картину происходящего в Украине.

- Как происходит документирование?

- Мы делаем ежедневные обзоры событий во временном порядке - изложение обстрелов, нападений, разрушений и пожаров, которые вызвали обстрелы. Подытоживаем за день и публикуем. Далее каждые десять суток будем давать обобщение, потом за двадцать суток – так по нарастающей.

То, что соберем за первый месяц, отошлем в офис прокурора Международного уголовного суда, чтобы они могли использовать эту информацию в своем расследовании.

Юридически - «вероятные». Для нас - сомнений нет

- Офис украинского генпрокурора тоже открывает уголовные дела.

- Расследование преступлений по Римскому статуту осуществляет исключительно офис прокурора Международного уголовного суда. Украинские следователи тоже могут расследовать военные преступления, но по украинскому законодательству. Я читал, что уже есть 1717 уголовных производств. Но даже в моем родном Харькове таких производств должно быть больше. Просто все сразу очень трудно охватить.

Преступления по Римскому статуту – это массовые преступления. Я считаю, что эта война имеет явный геноцидный умысел – на уничтожение украинского народа. Но пока, слава богу, этот умысел не получил такого размаха, чтобы по критериям МУС преступления считались геноцидом. Но если война продлится, и россияне продолжат творить то, что творят, то эта квалификация, на мой взгляд, будет корректная. Сегодня действия России – это уже военные преступления, и можно говорить о преступлениях против человечности.

- В начале нашей беседы вы, однако, сказали «вероятные преступления». Почему? Ведь все жестоко и очевидно!

- Объясню, почему приходится употреблять слово «вероятные». Когда мы говорим о преступлениях, то точку ставит суд. Именно Международный уголовный суд должен сказать: то, что мы считаем преступлением, является таком в соответствии с Римским статутом. Поэтому юридически мы должны говорить «вероятно совершенное преступление».

Это стандарт, которого придерживаются во всем мире. Хотя для нас никакого сомнения нет и быть не может.

Международные аналитики работают с 2014 года

- Вы поддерживаете связи с международными правозащитными организациями? Чем они могут помочь?

- Конечно, поддерживаем связи. В международных организациях есть эксперты более профессиональные, чем украинские, потому что подобным нам не приходилось раньше заниматься. Эти эксперты дают оценки, делают аналитические разработки. Такой процесс был начат еще с 2014 года и продолжается.

Международные правозащитники будут принимать участие в Международном суде. Вот буквально сегодня я говорил с коллегой из Парижа. Их организация «Международная федерация по правам человека» собирается интервьюировать украинцев, которым пришлось выехать за границу, и на основе этих рассказов делать заключения о характере преступлений, совершенных русскими. Это уже большая помощь, потому что мы не можем опросить тех, кто уехал.

- А могут быть со стороны России правозащитники, которые дадут показания в суде против режима Кремля?

- Безусловно! Ежедневно задерживают по 300 – 500 человек по всей России, которые выступают против войны в Украине. Это при том, что там за распространение «неправдивой информации» грозит до 15 лет лишения свободы.

Только вчера я говорил со своим другом. Его уже дважды задерживали, а он все равно выходит на протесты. Я говорю: «Тебя же посадят!». Он отвечает: «Мне лучше сесть, чем переживать этот позор». Я предлагал, но он не хочет уезжать из России, хочет бороться там против войны и агрессии Путина.

От России в Гааге на суде обязательно будут свидетели!

Осужденным нужна безопасность, а желающим воевать – оружие

- Харьковская правозащитная группа всегда помогала осужденным. И вот сейчас, когда война, когда законопослушные люди не знают, куда бежать и что делать, вы снова выступаете за то, чтобы осужденным обеспечили право на безопасность. Не все это могут понять…

- Осужденные - такие же граждане нашей страны, как и мы с вами. Только они совершили преступления и получили наказание. Они обязаны наказание понести, но это не означает, что должны гибнуть под бомбами российских оккупантов.

Свободные люди могут ехать, если хотят, могут остаться. Из Харькова уже выехало порядка 500 000 человек. А осужденные не имеют выбора. Если их вывезут – вывезут. А если нет? В этой войне уже знаем случай, когда бомба попадала в колонию, были погибшие и раненые.

- Ваша организация также ратовала за амнистию.

- В первую очередь мы говорим о том, что многие осужденные, которые хотят воевать против оккупантов, должны получить такое право. И государство уже сделало шаг навстречу добровольцам. Я лично видел приказ, которым руководителям колоний и следственных изоляторов поручено провести беседы с заключенными.

Если желающих воевать можно освободить, то выносится президентское помилование, и прямо с нар люди идут на фронт.

Так было в Менской колонии в Черниговской области, где отбывают наказание правоохранители, участники АТО. Когда наступали россияне, почти всех освободили, и бывшие заключенные пошли давать отпор врагу.

Амнистия – это другое. В колониях остаются люди, которые совершили не очень тяжкие преступления, женщины, больные. Им тоже можно дать право выбора. Вопрос с амнистией решался, но что-то затормозило.

ЕСПЧ не останавливает процессы

- Правозащитниками называют тех, кто отстаивает интересы людей, пострадавших от действий или бездействия государственных органов. Сейчас тоже есть такие обращения?

- Сейчас таких обращений гораздо меньше. Да и, по сути, к нам некуда обращаться. Офис в Харькове пришлось закрыть, потому что работать под постоянными бомбовыми ударами невозможно. Кто-то выехал, кто-то остался в городе. Мы все работаем удаленно, наша приемная переключилась на помощь переселенцам, волонтерам.

Вынужден признаться, что опасения относительно нарушения прав человека есть. Не со стороны наших военных – они обучены, дисциплинированны. Эксцессы могут быть со стороны теробороны, которая не по всем вопросам хорошо подготовлена. Но сейчас время такое – военное… Будем делать разбор полетов после войны.

- В Европейском суде много исков украинцев против Украины. Из-за войны эти процессы могут приостановить?

- ЕСПЧ работает и будет работать. Процессы не прекращаются. Те иски, которые поданы, будут рассматриваться. Если государство нарушило права своих граждан, оно должно за это отвечать, независимо от того, война или не война. Как можно простить незаконное задержание и заключение под стражу? Если в тюрьму посажены невиновные люди? Все такие дела ЕСПЧ продолжит рассматривать.