В Абхазии снова ждут войны с Грузией: «Если русские нас кинут, НАТО завтра будет под Сочи»
Это было 14 августа 1992 года. Я проснулась в шесть утра на бывшей даче Сталина в Сухуми, в Абхазии. Вокруг вповалку храпела грузинская армия, а в райском саду пели тропические птички. Я села на подоконник, на солнышко, чтобы накрасить ресницы, и вдруг увидела грузинского министра обороны Китовани. Он шел с моря вразвалочку, с мокрым полотенцем, и я подумала: «Война в курортном городе? Какая нелепость!» Я высунулась в окно с одним накрашенным глазом и крикнула ему: «Сколько часов до войны? Успею я дойти до Сухуми?» «У вас есть два часа», - важно ответил Китовани. Помню, как я шла с товарищем пешком до Сухуми, как на обезлюдевшем городском рынке мы купили последний огурец и бутылку советского шампанского. Помню обреченное лицо Сергея Багапша, нынешнего президента Абхазии. Он сидел один в огромном пустом здании Совета министров и ждал предполагаемого конца света. Помню, как первые автоматные очереди загнали нас в чужой дом к ошалевшей от страха женщине по имени Эмма. Мы сидели на первом этаже, на полу, пили шампанское и закусывали огурцом, а вокруг стоял ад. Помню, как грузинская армия в упор расстреливала сладкий курортный город, как пьяные гвардейцы били витрины и грабили магазины, как несли на плечах мешки с чужим добром. Один гвардеец даже всучил мне флакон поддельных французских духов: «На, бери! Не жалко!» В тот яростный, ослепительный августовский день казалось, что с Абхазией покончено навсегда. «Абхазская кампания подошла к концу», - победно заявил министр обороны Китовани и улетел в Тбилиси. Но война только начиналась. Помню яркие ковры из мандаринов на снегу в простреливаемых садах в марте девяносто третьего. Их никто не собирал. За мандарин можно было схлопотать пулю в лоб. Если я, чужой человек, помню ту НЕ МОЮ войну ясно и четко, как вчерашний день, как же должны ПОМНИТЬ это жители Абхазии? И вместе с ними я иронически усмехаюсь, слушая пламенное обращение Саакашвили к абхазам: «Братья и сестры!»
В нынешний курортный сезон Грузия обрушила на Абхазию очередной кнут и обольщала новым пряником: бряцание оружием в Кодорском ущелье и тайные попытки мирных переговоров, полеты самолетов-шпионов и предложение самой широкой автономии, провокации в день выборов на абхазско-грузинской границе и визит в Сухуми американских посредников. Но вся эта неопрятная шумиха слов и действий ведет к одному: холодная война между Грузией и Абхазией вновь обещает стать горячей.
При въезде в абхазскую столицу Сухуми вас встречает плакат: «Слава народу-победителю! 1992 - 1998 годы». Готово ли юное непризнанное государство к новой войне?
|
Абхазия-2008
Знаменитая сухумская набережная. Блистательный полдень. Я и мой новый товарищ Надир Битиев, советник абхазского президента по международным вопросам, медленно двигаемся по направлению к «Брехаловке», модной еще со времен СССР кофейне. Каждую минуту очередной знакомый останавливает Надира и смачно целует его в обе щеки, а Надир вносит свое приветственное предложение: «Кофе-мофе? Туда-сюда?» Если бы дело было вечером, Надир предложил бы «коньяк-шманьяк». Знакомые вежливо отказываются. Пройдя сквозь строй неизбежных поцелуев, мы садимся на шаткие стулья под пальмой, чтобы выпить чашку крепчайшего, густого, как нефть, кофе. Рядом играют в нарды на деньги «брехаловские» игроки.
В свои 32 года мой приятель Надир, безусловно, яркая личность. Окончил школу в Америке, попал во французский иностранный легион в Марселе, десять лет прожил в Новой Зеландии. Но тоска по родине оказалась сильнее благополучия. «Когда в Америке все спрашивали меня о нищем детстве в СССР, я зло отвечал: нас привозили в школу персональные водители, и мы писали контрольные золотыми перьями». Надир не только вернулся в Абхазию вместе с бабками и тетками, но и уговорил свою будущую жену-абхазку уехать из Рима, где она училась. «Да что тот Рим? - говорит Надир. - Грязный город. Вот Сухуми - это жизнь». Я жмурюсь на солнышке и лениво спрашиваю: «А сколько раз в день ты целуешься?» «Разве это поцелуи? - отмахивается Надир. - Вот на моей свадьбе, куда пришли 800 гостей, мне пришлось целоваться восемьсот раз! Вообрази!» «А я на свадьбах всегда стараюсь попасть в первую десятку целующихся, - говорит Батал, знакомый Надира. - Так гигиеничнее. Не то что в конце, когда хозяева стоят с обслюнявленными щеками после тысячи лобзаний. Бр-р-р!» «А я на последней свадьбе подцепил гепатит. И все проклятые поцелуи!» - мрачно замечает сосед по столику Стас. «Не может быть!» - разом восклицаем мы. «Очень даже может! Я вычислил инкубационный период. Аккурат на свадьбу приходится».
Я наслаждаюсь этим живописным сухумским трепом, когда рассказчикам охотно верят. И каждый с нетерпением ждет своей очереди, чтобы изобразить что-нибудь похлеще в силу отпущенного ему природой красноречия. Сквозь дрему сладостного ничегонеделания я слышу, как Надир монотонно перечисляет: «5000 стаканов, 10 000 вилок, 130 кур, убитых в один день. Поверь мне, после свадьбы я понял: самое страшное позади». «А разве нельзя купить уже готовых кур?» - сонно спрашиваю я. «Да ты что! Продукты должны быть свежими, а столы ломиться от снеди. Моих кур дружно ощипывала вся администрация президента!»
В этих райских кущах жизнь течет плавно, как песок сквозь пальцы, и за чашкой кофе люди часами рассказывают вам саги о маленьком, но очень трудолюбивом абхазском народе. И ты понимаешь, что предаваться праздности нетрудно. Трудно получать от этого удовольствие. Это требует определенной утонченности мысли. «Нормальный человек должен быть ленивым, - говорил мне за рюмочкой коньяка министр иностранных дел Абхазии Сергей Шамба. - Это ведь животное существо. Где вы видели животное, которое рвется работать? Но кто преодолевает свою лень и работает - тот герой! Только психически ненормальные люди слишком трудоспособны. Возьмите Гитлера или Наполеона. Настоящие трудоголики. Или, к примеру, Саакашвили. Вот уж кого не остановить! Но здоровые люди ленивы. Мы же на юге, а как говорили марксисты, бытие определяет сознание. Географический фактор влияет на менталитет».
Однако весь этот ленивый томный юг - один большой склад трофейного оружия. Шестнадцать лет назад бывшие курортные кутилы и отчаянные бабники взяли в руки автоматы, опрокинули рюмку чачи и пошли воевать. Теперь каждый абхазский дом - это крепость, каждый погреб - бочки с вином и «Калашниковы». Или как говорят в Абхазии: «Налоги - это всего лишь государство, а автоматы - родина».
|
Самый вооруженный курорт
Я голосовала на шоссе рядом с Гаграми и шумно злилась. Сорок минут на солнцепеке, и хоть бы кто-нибудь затормозил. «Что?! Никто не хочет заработать?» - возмущалась я. Наконец парень на подержанной иномарке спросил: «Вам куда?» «В Сухуми». - «Садитесь». - «А сколько?» - «Это нэприлично. Что я, таксист, что ли? У нас порядочные люди бесплатно подвозят. Это вам не Москва».
Моего благодетеля звали Тимуром. Типичный представитель послевоенного поколения. Резервист. Дома, в подвале - «Калашников», 10 рожков, два пистолета, патроны, ящик гранат, два гранатомета «Муха», летняя и зимняя форма одежды, бронежилет. «У нас, как в Израиле, - объясняет Тимур. - Мы все резервисты. Это означает регулярные сборы, полное вооружение. Когда родина позовет, я встану в строй, под начальство своего командира. Я знаю своих ребят. Это же удобно - не надо кормить профессиональную армию, она сама себя кормит. Не надо заботиться о хранении оружия. Его хозяин кровно заинтересован, чтобы оно стреляло. Кстати, наши пацаны в армии все два года служат, не так, как у вас в России».
«У нас принят закон об обороте оружия, только он не работает, - говорит Руслан Кишмария, представитель президента в Гальском районе. - И слава Богу, что не работает. Люди боятся регистрировать оружие официально, а вдруг потом отберут? И останемся мы с грузинами один на один безоружные, как это случилось в прошлую войну».
«Вы спрашиваете, насколько Абхазия готова к войне? Есть бронетехника, артиллерия, установки залпового огня «Град», - говорит заместитель министра обороны Гарри Купалба. - Все советское, трофейное. Старое оружие по некоторым качествам лучше, чем то, что сегодня производят. Буквально за несколько дней до войны Грузии по разделу СССР было передано огромное количество вооружения Закавказского военного округа, и большая часть его попала к нам. Когда грузины уносили ноги, они бросили все как есть, даже не подорвали. От Очамчири до границы стояло свыше двухсот единиц бронетехники! Мы нашли людей, которые все это привели в порядок. Это куда дешевле, чем покупать новое. Да у нас и денег тогда не было. А теперь все стоит, в хозяйстве не мешает».
«Во время боевых действий я был первым заместителем министра обороны, - говорит министр иностранных дел Сергей Шамба. - Когда после войны ооновцы появились, я с ними проехался по Абхазии, чтобы они увидели, какое количество вооружения, артиллерии, бронетехники грузины побросали. Они между собой по-английски говорили (думали, я не понимаю): «Как можно было с таким вооружением войну проиграть?! Сотни пушек, танков!» - «Мы все это собрали». - «У вас тоже полный дом оружия?» - «У меня нет, так, ерунда. Ну, автомат, гранаты, подствольники, пистолеты. У меня внуки подрастают, думаю, как от оружия избавиться, куда девать. А вот мой сын, который пошел на фронт в 16 лет, куда более подготовлен. 90-е годы - страшное время, когда мы воевали голыми руками. Я помню, как ездил во время войны в Чечню, к Дудаеву, клянчить самолеты. У него два полных аэродрома стояло, а у нас только кукурузники летали зимой через Кавказский хребет. А кукурузник для таких подвигов не приспособлен. Обледенение, и конец. Наши люди падали. А у Дудаева тогда было все что хочешь, все склады Северокавказского военного округа. 47 тысяч автоматов они сами разобрали, а снаряды им были ни к чему. Снаряды нам достались. А вот самолеты Дудаев не дал. «Вы русским задницы лижете, и после всего давать вам самолеты?!» Мы с ним тогда сцепились, и конец отношениям. Теперь Абхазия другая. Это вам не 92-й год, когда у нас ни армии, ни оружия. Мы изменились. У нас вкус победы появился. У нас есть бюджет, есть расходы на вооружение. Поддержка России усиливается. Мы сейчас по-другому с Грузией будем разговаривать».
«После развала СССР во всех странах Варшавского договора можно было купить все что хотите, - говорит замминистра обороны Гарри Купалба. - И оружие продавали по весу металла. Танк весом 10 - 15 тонн шел из расчета тысяча долларов за тонну. За десятку можно было купить танк без вооружения (сейчас «жигуленок» или «Лада» 12 штук стоит). А довооружить его можно без проблем. Если бы мы тогда не прикупили, ничего бы сейчас не имели. У нас есть своя авиация. Многие скептически к этому относятся, но мы можем прикрыть наш воздух. У нас учебные самолеты чешского производства, аналог Су-25. На них легко устанавливается вооружение. Есть кое-что еще, о чем открыто заявлять нельзя, с нас еще не сняли санкции. Мы имеем боевые вертолеты МиГ-24. Сколько? О количестве неприлично говорить. У грузин не все так сладко, как вам кажется. Американцы им ничего даром не дали, кроме вертолетов «Ирокезы», которые летали еще во вьетнамскую войну. Украина Грузии продала 40 единиц Т-62. Она им под шумок пропихнула старые танки, ни черта не работающие. В Грузии в высших эшелонах власти большая коррупция, потому и заключаются контракты на покупку старого вооружения. Так что снабжены мы не хуже Грузии. Пусть и по старинке, зато все в полном порядке». «А сколько народу вы готовы выставить под ружье?» - «В течение суток 25 тысяч человек. За неделю - доведем до 60 тысяч. Кубанское казачество обещает нам пять тысяч человек. Они у нас воевали целыми батальонами. В ту войну триста казаков погибли, а всего добровольцев с бывшего СССР через Абхазию прошли семь-восемь тысяч человек. Если Грузия нападет, наша зарубежная диаспора тоже подтянется (в 50 странах мира проживают четыре миллиона абхазов). Так что мы готовы отразить нападение противника».
Окончание в следующем номере.
|
