Обвиняемый в терактах Виктор Сукачев: "Дорасследование определило бы настоящих виновников взрывов"
В Днепропетровском апелляционном суде обвиняемый в апрельских взрывах 2012 года бывший преподаватель политологии Виктор Сукачев не упустил возможности высказаться в адрес нынешней судебной системы. Не растерявший ораторского таланта подсудимый не скупился в подборе метафор и сравнений, на что даже оскорбились присутствующие на заседании представители прокуратуры.
В этот раз слушание было посвящено апелляции стороны гособвинения на постановление Индустриального суда (в котором более года слушалось дело "террористов") о направлении дела на дополнительное расследование. Так, по мнению прокуратуры данное постановление незаконно и необоснованно. И с этим согласился Апелляционный суд. А вот сами обвиняемые и их защитники согласны с решением суда первой инстанции и потому требовали дорасследования.
Видео Евгении Рудницкой.
- Дополнительное расследование – единственное разумное решение, поскольку в доказательной базе имеются доказательства вины кого угодно, но не тех, кто сидит на скамье подсудимых, - твердо заявил Виктор Сукачев, и каждому его слову поддакивал второй обвиняемый - Виталий Федоряк. – Дорасследование должно выявить не только мою непричастность к террористической деятельности, а и определить настоящих виновников взрывов! В качестве вещественных доказательств приведены предметы, на которых нет никаких следов преступных действий – это классический пример "махровой сталинщины", процветающей в нашей прокуратуре.
После этих слов государственный обвинитель поднялся и обратился к судьям с просьбой "присмирить" распоясавшегося подсудимого, поскольку его упреки в адрес прокуратуры расцениваются как оскорбление. Однако, войдя в раж, Сукачев не остановился.
- Мы в Уганде живем? В Северной Корее? – сыпал он риторическими вопросами. - Похоже, что да, поскольку прокуратура у нас далеко не следует европейским принципам.
Но, как и на заседаниях Индустриального суда, "выступлениям" и замечаниям политолога никто не внял. Хотя он порывался зачитать свои пояснения (80 страниц рукописного текста) и оценку процесса и апелляции, в которой, по его мнению, прокуратура приводит сплошь сфальсифицированные доводы.
