Дмитрий Сова: Все время ходил и спрашивал в военкомате, когда меня заберут
Сейчас в кинотеатрах идет психологический триллер «Між нами». Главную мужскую роль в ленте Соломии Томащук сыграл Дмитрий Сова, который сегодня защищает нашу страну в рядах ВСУ.
В свою очередь, команда фильма открыла благотворительный сбор для членов съемочной группы, которые служат на фронте. Среди них, кроме Дмитрия, режиссер монтажа Юрий Хробуст и администратор площадки Андрей Костюченко.
Наш откровенный разговор с Дмитрием Совой - о кино, учебе, военной службе, друзьях-побратимах, потребностях военных и о чем они мечтают с женой, актрисой Дарьей Легейдой-Совой.
Чем больше у тебя каких-то скилов, тем лучше ты защищен
– Дмитрий, мы с вами долго выискивали время, чтобы созвониться, чтобы у вас была возможность поговорить. Вы на учениях или уже в части?
– С 23 октября я уже на службе.
– Получили повестку или сами для себя решили, что нужно идти?
– Пришла повестка. Но я все время ходил и спрашивал в военкомате, когда меня заберут. С самого начала полномасштабной войны мы с тестем сразу же приехали в военкомат, нам выписали повестки рекрутов ВСУ, но на этом все и закончилось. Тогда вообще ничего не было понятно, это были первые дни. Был такой кипеш, что, насколько я сейчас помню, повестки нам то выдали, но официально нас нигде не зарегистрировали.
Несколько дней мы развозили медикаменты, а затем у нас организовалась территориальная самооборона (ДФТО), и мы стали нести службу на блокпосту. У папы было три единицы оружия, конечно, оно было не автоматическое, но все же оружие. Решили, что так будет гораздо более целесообразно и из нас будет какая-то польза.
Затем папу забрали в ТрО на Левом берегу. Я снова пошел в военкомат, но когда там узнали, какая у меня специальность, сказали: «Ждите, мы вам обязательно позвоним». Потом еще раз спрашивал – что, когда и как. Мне не хотелось быть каким-то уклонистом, но меня снова успокоили: «Не волнуйтесь, вас найдут, если будет нужно». И вот в конце июня мне позвонили и сказали: «Дмитрий Павлович, заберите повестку». Я позвонил друзьям в разные подразделения, посоветовался, потому что хотелось пойти к своим ребятам.
– Это хорошо, когда есть возможность пойти в команду к своим.
– Да. Поскольку с первых дней я все время занимаюсь волонтерством, познакомился со многими ребятами, которые уже стали моими друзьями. Когда ребята приезжают на ротацию, прошу для них какие-то билеты на допремьерные показы фильмов или на спектакли, чтобы они могли куда-нибудь сходить, отвлечься. Или они сами говорят: «Дима, а мы хотели бы сходить туда и туда, что у тебя есть». И я ищу, где кто-то может что-нибудь «пробить». Либо где брат, к примеру, играет, либо где жена. Стараюсь всегда какие-то развлечения для них организовать.
– До этого у вас не было никакого военного опыта или готовились понемногу?
– Конечно, я не сидел просто так. У меня очень много связей, поэтому узнал, где и что проходит, где можно было бы походить бесплатно на тактику, медицину. Поэтому я уже до учений более или менее разбирался в этих вопросах. У меня полностью было собрано три комплекта одежды, свой броник, каска. Даже оружие приобрел свое.
Жена с друзьями подарили мне на день рождения камеру GoPro и маленький учебный fpv-дрон. Так что забрал этот дрон с собой и буду пытаться здесь им овладевать. Мне кажется, что каждое подразделение должно иметь операторов дронов, сейчас это очень важно.
Даже если я попаду в какое-нибудь другое подразделение, нужно все равно быть готовым к разным ситуациям. Чем больше у тебя каких-то скилов, тем лучше ты защищен. Как говорил нам мой инструктор: «В этой войне нам главное – выиграть. А ваша задача – получить столько навыков, чтобы выжить».
– У вас много друзей-военных, вы организовываете сборы. Чего сейчас катастрофически не хватает?
- Сейчас очень большая проблема с автомобилями и комплектующими к ним. Дроны очень нужны. Недавно закрыли вопросы по ремонту автомобиля. Сборы идут очень долго. Мы долго собирали на авто пацанам из «Азова». Но авто купило командование, мы же закрыли вопрос по ремонту второго авто, а остальную часть средств перебросили на 10 камер GoPro для 7-й бригады тактической авиации и закрыли сбор на 7 fpv-дронов для спецназовцев подразделения «Омега». Жду видео от ребят, чтобы поблагодарить всех, кто давал деньги. Это важно.
– Это то, что вы у себя на страницах собираете?
– Да. У меня есть люди, через которых работаю, то есть через первые руки. Хотелось бы, конечно, гораздо большие объемы делать. Привлекаю и друзей, и известные группы нам помогают. Недавно очень помогла группа Kazka. Там играет мой очень хороший приятель, крутой музыкант Никита Будаш. Мы разработали мерч, посвященный фильму «Черкаси», чтобы поддержать пацанов, потому что очень много тех, кто работал над фильмом, сейчас воюют, как и ребят, которые в тот момент были на «Черкасах». И группа Kazka провела аукцион на своем концерте, они разыграли футболку с принтом «Черкас» и отдали нам 2200 долларов, чтобы мы могли ребятам что-то необходимое покупать.
С начала войны нас поддерживает мой товарищ, американский режиссер Чед Грасиа. Как только он узнал, что я в ВСУ, говорит: «У меня есть три тысячи долларов, я тебе сброшу на карту, а ты уже решай, что надо в первую очередь».
Сейчас, может, сложится еще одна коллаборация с парфюмерной мастерской. Мастерская Be Craft делает очень качественные духи, и мы с ними создаем мой авторский парфюм, мой собственный аромат. Я прежде всего думал о том, как такая коллаборация может помочь ребятам. Фирма предложила мне 30% от продажи парфюма. Но мне эти деньги не нужны, и я предложил им отправлять эти 30% на помощь ребятам. И они говорят: если вы так поступаете, тогда мы от себя добавим еще 10, и 40% от продажи этого парфюма будут идти на помощь. Сейчас я нахожусь в 7-й бригаде тактической авиации, надеюсь, будем закрывать какие-то наши потребности и потребности других, кто будет обращаться. Нам, например, очень нужен пикап.
Команда фильма «Між нами» тоже открыла «банку», чтобы собирать деньги. Три человека, которые работали над лентой, сейчас служат в ВСУ: я, режиссер монтажа Юра Хробуст и администратор Андрей Костюченко. Наша культурная среда делает все, что может.
Понимаю, что убивать людей – это определенный шаг в какую-то необратимость
– «Між нами» снималась еще до полномасштабного вторжения. Это ваша последняя лента, где вам удалось поработать?
– Да. Был еще сериал «Морська поліція. Чорноморськ» и – все. Работал над дубляжем, меня приглашала моя родненькая студия Le Doyen. Хватало, чтобы обеспечить себя минимально – на еду, счета оплатить. Но больше мне и не нужно. Во время войны ты о других вещах не думаешь.
У Даши, слава богу, уже четвертый проект за это время, два из них – полный метр. А у меня была только съемка для благотворительного фонда Елены Зеленской ко Дню защиты детей. Перед тем как меня забирали на учебу, у меня было два съемочных дня в сериале «Польовий шпиталь». И когда уже был на учебе, командование отпустило меня на один день на съемки в коротком метре, где я сыграл спецназовца. Это был выходной, занятий не было, поэтому это не мешало учебному процессу.
Первую большую работу, причем сразу в двух проектах, мне предложили, когда я уже был на учебе. И я на них не попал. Ведь если ты пропускаешь определенный процент учений, тебе нужно оставаться и начинать все сначала. А я уже хотел пройти обучение, чтобы понимать, что, куда и как.
– В «Між нами» вы, по сюжету, бывший военный. Я еще не видела фильм. Тема военных и их психологического состояние здесь тоже поднимается?
– Мы с Солей разговаривали о том, если бы она снимала это кино сейчас, то снимала бы совсем по-другому. Соля делала акцент на женских травмах. Но мы говорили, что у Захара тоже может быть ПТСР. Когда посмотрите фильм, поймете, что Захару есть чем заниматься, после войны он как волонтер не забывает своих пацанов.
- Дарья в недавнем интервью рассказывала, что каждый день думает о том, чтобы пойти служить, однако мешают проблемы со здоровьем. Вы с ней разговариваете на эту тему?
– Мы разговаривали с ней. Она очень много всего делает. Она волонтерит. У них есть группа девушек, и они постоянно помогают в военных госпиталях. Ей это очень болит. Даша вся в папу, с характером, воинственная, она всегда будет стоять за справедливость.
Говорит, что хотела бы пойти боевым медиком. Она ходила и на медицину, и на курсы. Я ей объясняю, что это очень тяжело и эмоционально, и физически. Надо отдавать себе отчет, сможешь ли ты на себе кого-то тянуть, сколько тянуть… Тем более, у нее больное колено. Понимаю, что через какое-то время ты к этому привыкнешь, абстрагируешься, но для очень эмпатичных людей это еще сложнее, мне кажется. Надо понимать, что оттуда можно не вернуться. Но есть у нее этот порыв, и отцовская кровь играет, потому что и дедушка военный, и папа военный.
Ей сложно, мы не видимся долго, и папа воюет, но слава богу, у нее много работы. В театре – премьера, сейчас ей предлагают еще один проект. Дай бог, чтобы все сложилось. Она говорит, что работа очень интересная, постоянно записывает самопробы. Думаю, если бы она сидела без работы, было бы гораздо сложнее.
- Даша думает о службе, многие девушки уже давно на фронте. А некоторые ваши коллеги говорят, что не рвутся на фронт, потому что здесь они полезнее. Никто не идет на войну с радостью, идут, потому что это наша необходимость. Вы как относитесь к таким мужчинам? С одной стороны, они говорят честно, что не хотят, с другой – для своей аудитории они могли бы быть мотивацией, поэтому, может, вообще лучше молчать?
– Я не могу говорить о других. Я не хочу делать какую-то рекламу, что нужно идти защищать Родину. У каждого должно быть свое мнение на этот счет. Понимаю, что в какой-то момент мне будет очень тяжело. Убивать людей – это определенный шаг в какую-то необратимость. Но я иду защищать своих родных, близких, я иду ради тех людей, которых очень люблю и уважаю. Может быть, так меня воспитали. Я знаю, как друзья, родители переживают, но они меня поддерживают, понимают. Есть много нюансов, которые другим мешают это сделать. К примеру, те же коррупционные скандалы.
Я знал, что попаду к своим. Ведь если рядом будут мои друзья или очень хорошие знакомые, у нас получится тандем. Это командная работа. Один в поле не воин. Здесь тоже нужно понимать: чем ты будешь заниматься, как ты себя видишь на фронте, как ты хочешь развиваться, какой вклад хочешь внести.
Я хочу заниматься актерской профессией, стараюсь немного читать, находить материал для себя, не хочется выпадать из профессии. Мечтаю о том, что будет качественное кино, будут новые интересные проекты. Может, я в них даже не буду сниматься, но буду знать, что кто-то будет.
Один мой друг уже комиссован – трижды получал контузию, а одному недавно вырезали опухоль. Я понимаю, что он уже не пойдет. И он мне говорит: «Дима, это правильно: один выбыл, другой зашел».
- Но ведь надо, чтобы было кому заходить на смену.
– Конечно, надо. У меня очень много друзей, которые не идут. Но они дождутся своего времени, а может, их и не призовут. Однако они достаточно много делают в гражданской жизни. Мои друзья помогают аэроразведке, записывают пропагандистские ролики, украинский контент. К тому же они занимаются тактической медициной, ездят на стрельбы.
Мне просто не нравятся мужчины, которые очень много говорят, но ничего не делают. Как только началась полномасштабная война, эти мужчины в основном уехали из Киева. Понимаю, у них семьи, какие-то другие обстоятельства. Но если ты не готов, лучше ничего не говорить. Не надо оправдываться. Вот и все.
Но я не буду становиться на чью-то сторону и говорить, что ты плохой, потому что не защищаешь Родину. Это не моя позиция. Просто пусть такие люди ничего не говорят.
С первых дней полномасштабного вторжения актер волонтерит и собирает деньги для военных. Фото: Instagram.com/dimasovajr/
В нашем батальоне очень классные ребята
– Чему вы научились на учениях?
- Я некоторые этапы учений прошел еще в гражданской жизни, за которые даже платил деньги, потому что это очень качественные учения. Ведь их проводили люди, которые работают с «Альфой», «Омегой», которые уже тренируют суперпрофи, к ним приезжают люди для повышения квалификации. Самая большая беда учебных центров – они не дают должной физической подготовки. В нашем центре были люди от 27 до 46 лет, и у них не было даже базовой физической подготовки. Понимаю, что человек приспособится. Но этим вопросом не занимаются даже в учебном центре. Вот мы ждали полторы недели, пока к нам ехали люди из Харькова и Запорожья, чтобы у нас создался взвод. И все это время мы занимались какой-то бытовухой, а не, скажем, делали даже какие-то элементарные зарядки. Мой товарищ, военный психолог, сказал: «Дима, если ты занимаешься спортом, ты меньше психологически сыпешься там. А там один человек, который сильно переполненный страхом, может за собой потянуть десять. А эти десять тянут сотню. А теперь представь сотню немотивированных людей, которым страшно и они ничего не могут сделать».
- Мне сложно представить, как человек, который не привык к физическим нагрузкам, может бежать в бронике, каске, с рюкзаком…
– На учениях мы всегда ходили в брониках, касках. Но есть нюансы. Опорно-двигательный аппарат у человека не готов к этому. У нас был один парень из Тернополя, который на третий день просто потерял сознание. Ему 45 лет, и он мне говорит: «25 лет у меня сидячая работа. Даже вот так, как мы просто ходим по части, я не ходил». И таких людей – 99%.
Командование не всегда умеет работать с личным составом. Это очень печальная штука. Соответственно, оно не чувствует, что происходит в коллективе. А командир должен быть одним целым со своим взводом, отделением, ротой, должен вести за собой, а не только кричать.
- К сожалению, есть разные примеры. Кто-то, как вы говорите, стоит наравне со своими ребятами, кто пытается выехать за их счет.
– Я был завкомандиром взвода в учебном центре. И меня командование убеждало, что я должен кричать, чтобы мои приказы выполняли. Но неправильно это! Я просто говорил что-то ребятам, и они меня слушали. Вот, например, у нас заканчивается учение. После этого нам нужно убрать аудиторию. Спрашиваю: «Ребята, кто сейчас хочет убрать аудиторию?». Вижу, что желающих мало. И что я делаю? Говорю: «Хорошо, я остаюсь убрать аудиторию – кто со мной?». И нас тут же собирается шесть человек. Мы убираем все в считанные минуты – все! Зачем в кого тыкать и назначать. Это совсем другой подход.
Сейчас мобилизуют людей, которые уже более или менее состоялись в жизни, в своих профессиях. Что этому человеку снова нужно доказывать? Надо ему просто показать модель, которая будет работать на фронте, что ему нужно делать, чтобы он чувствовал себя нормально, чтобы не было все принудительно. И так же этот человек будет с тобой работать и на поле боя. Если будет боевое слаживание, ребята пойдут за тобой и будут работать с тобой в команде.
– Что для вас на службе оказалось самым сложным?
– Наверное, самое сложное, когда ты начинаешь задумываться над тем, что это может быть надолго, что ты к своей жизни, возможно, вернешься не скоро. В том-то и вопрос, что ты ничего не знаешь. Но мне везет, что и в работе, и в жизни, и здесь, в армии, мне встречаются очень классные люди. В нашем батальоне очень классные ребята. Кто-то тебя даже узнает. Сначала это для них необычно, а затем они шутят на эту тему. Но это прикольно. Пацаны очень крутые. И меня вдохновляют такие люди.
Кстати, у нас есть два повара – как они готовят! Еда почти как дома, как у мамочки. Ты ешь борщ с хлебом, луком или чесноком – и это разрыв мозга, потому что все приготовлено с любовью.
Дмитрий Сова сейчас уже на службе. Актер говорит, что его вдохновляют ребята, которые рядом. Фото: Instagram.com/daryaleheida/
Нам с женой и деток уже хочется
– Год назад вы признавались в телемарафоне, что вообще не думаете об актерстве. Сейчас вы говорите, что все же пытаетесь не выпадать из своей профессии. Какая лента вам была бы интересна, о чем? Например, сейчас многие мужчины-актеры, которые не на фронте, говорят, что не имеют права играть военных. Да и к художественному кино нужно относиться осторожно, чтобы не было таких ситуаций, как с «Юриком», когда фильм травмирует людей.
– Надо, чтобы что-то вдохновляло. Не могу согласиться с коллегами. А кто будет этим заниматься? Те ребята, герои, которых я знаю, очень простые. Просто хочется, чтобы был хороший сценарий. Возможно, не имеют права играть те, которые выехали из страны, не вернулись и ничем не помогают. А вообще актерская судьба такова, что нужно играть все, если интересно. Надо пробовать. Мы все обычные люди.
Мне хочется, дай бог, чтобы это произошло, чтобы кино было посвящено чествованию тех людей, которые отдали свои жизни. Это не должен быть экшн или боевик. Это должна быть история о человеке прежде всего.
Хочется, чтобы это было качественно, с хорошим сценарием, съемочной группой. Может, не за очень большие деньги, потому что мы все понимаем, что их нет, но чтобы было четкое продюсирование, чтобы люди понимали, что они с этим фильмом поедут за границу рассказывать нашу историю.
Я сейчас очень много смотрю документальных фильмов, поэтому мне хочется, чтобы материалы были насыщены четкой драматургией жизни. Хочется, чтобы они были трушные (настоящие. – Ред.). Очень многие мои знакомые уже работают над такими историями, просто нужно некоторое время, чтобы все запустить.
– Вы с женой полностью перешли на украинский. Когда вы поняли, что все – больше ни слова по-русски? Потому что, к сожалению, русского языка еще звучит много.
– Я изменился, правда. Но я придерживаюсь мнения, с которым жил и до войны: ты сам должен подать пример. Упомяну здесь известного баскетболиста Коби Брайанта. Он был очень строг к своим оппонентам, игрокам своей команды, вообще очень придирчив к работе, потому что сам был суперпрофессионалом. И вот ему говорят, что своими словами он может запросто оскорбить своего партнера или коллегу. На что Брайант ответил: «Если я увижу человека, у которого в зубах застряло мясо, я скажу ему об этом. И это уже его выбор – доставать это мясо или нет». Поэтому ты можешь кому-то что-то сказать, но человек сам делает выбор.
У нас на учениях были пацаны из Харькова и Запорожья. Когда они разговаривали по-русски, я ни на кого не давил, просто общался на украинском. И со мной в разговоре они переходили на украинский, даже не думая об этом, им просто хотелось со мной пообщаться на украинском.
Каждый должен сам это понять. Стоит лишь почитать, сколько всего делалось, чтобы украинского языка не существовало. Я и сам сейчас вспоминаю, что у меня в школе в неделю было три урока русского языка и литературы и один или два – украинского. Если человек не хочет знать, он никогда и не узнает.
- 28 августа вы с Дашей отпраздновали вторую годовщину свадьбы. Обсуждаете какие-нибудь ваши общие мечты, насколько это сегодня возможно?
- С этим сложно. Мы редко видимся. Но стараемся. Из того, что можно запланировать, – это какой-то общий отдых. Если у меня будет отпуск, хотелось бы съездить, например, к Дашиной маме в Яремче.
И как-то мне очень захотелось в Испанию. Раньше я там бегал марафон, мы с женой туда ездили на медовый месяц. Поэтому будем собирать деньги, может, нас хотя бы на неделю выпустят. Даже поехать в путешествие по Украине классно. Может, зимой в горы выберемся. Очень тяжело что-либо планировать, когда ты в ВСУ. Но все равно держишь в голове какие-то такие вещи, они немного подпитывают.
Помню, как мы ехали из учебного центра в часть, и я заехал на 10 минут домой. Мы стоим с Дашей на улице и понимаем – нам и детишек хочется, третий год уже вместе. Только закончится война, будем расширять нашу семью. Надо продолжать род.
– Может, и раньше это произойдет. Пусть все у вас будет!
– Может. Но мне хочется видеть, как ребенок растет. Хочется видеть вживую, а не по скайпу.
На премьере фильма «Між нами» с супругой Дарьей. Фото: FILM.UA Distribution
