Даша Трегубова: Сейчас, наверное, я стала воспринимать всех вокруг, как родственников
«Соскучилась так, что не передать словами», - сказала Даша Трегубова в свой первый съемочный день третьего сезона сериала «Коп з минулого». Осенью канал ICTV 2 планирует показать нам второй сезон, а затем и третий. Актриса признается, что у ее героини, психолога Татьяны Малиновской, будет очень интересная история.
Так что KP.UA поговорила с Дашей Трегубовой о трансформации Малиновской, ее поэтических чтениях, работе во время войны, дочери-актрисе и «ощущении своих».
По словам Даши, поэзия сегодня стала отдушиной для многих людей. Фото: Instagram.com/olyocean/
С идеей читать стихи я носилась лет 10
- Даша, у вас есть проект #дашачитає, где вы вот уже 5 лет читаете стихи украинских поэтов. Сейчас многие проводят поэтические вечера. А тогда, по-моему, вы были первопроходцем, по крайней мере, я не видела таких проектов. Почему вы за это взялись еще тогда?
– На тот момент, по крайней мере на YouTube, я действительно не видела ни одного такого проекта. Были люди, которые читали один или несколько стихов, и на этом все. Это действительно очень классный проект, которым я очень горжусь.
Я вообще все время вынашиваю какие-то идеи. И с идеей читать стихи я носилась лет 10, потому что очень люблю поэзию. Я читала поэзию с юности. Мне всегда нравилось умение людей вкладывать свои мысли и эмоцию в слова. Так возникла идея почитать современных украинских поэтов.
Я читаю именно современную украинскую поэзию, потому что очень хочу, чтобы наши люди знали современников, чтобы хорошие поэты получили свою порцию восхищения от аудитории.
Когда мы выпустили первые несколько стихов, уже тогда был очень сильный эффект. Никто на него не рассчитывал и не надеялся, но мы с моей командой получили огромное количество комментариев, реакций, перепостов. Так мы и начали читать стихи регулярно. Недавно посчитала сумму, которую потратила за пять лет на запись стихов, потому что я всегда записывала за свой счет, и это очень большая сумма. Не буду говорить сколько, но за эти деньги действительно можно было бы купить что-то большое.
Но я радуюсь, что за это время нам удалось сделать четыре важных вещи. Во-первых, действительно очень многие обратили внимание на поэзию. Во-вторых, очень многие современные украинские поэты стали более известными. В-третьих, другие люди тоже начали записывать свою поэзию. И в-четвертых, сейчас я читаю очень много поэзии, написанной именно во время войны. Я и сама от нее рыдаю, и для людей это своеобразная рефлексия. Такая поэзия стала отдушиной для многих. Для меня мегаважно, когда люди пишут: «Мы плачем над вашим стихом, и нам становится легче».
– То есть вы все же были первопроходцем?
– Мне бы хотелось так думать. Во всяком случае, я была первопроходцем в том, что делала такой большой и регулярный проект. Недавно мы с одним актером обсуждали, что раньше была традиция декламировать поэзию. Но я люблю поэзией рассказывать истории. И моя манера рассказывать поэзией истории стала образцом для многих людей. Они просто стали говорить обычным голосом. И когда человек присылал мне послушать стихи, уже было понятно, слышал ли он, как я читаю, или нет. Если человек слышал, то у него будет такая же ритмика, такие же движения. И это не плохо. Очень круто, когда люди много пишут, много читают. А я, конечно, поддерживаю всех, кто, по моему мнению, талантлив.
– Как вы выбираете стихи, которые читать?
- Как и все в мире – это происходит случайно. Конечно, я выбираю поэтов, которые мне нравятся, только тогда стихи заходят. Вот когда я читаю стихи, а у меня в горле стоит ком, значит это оно. У меня лежит целая куча распечатанных стихов, которые хотела бы прочитать. Но перед самой записью я связываюсь со своей помощницей Олей, она мой индикатор, читаю ей вслух, и где нас обоих трогает до мурашек, то и выбираем.
Самое смешное, что я не собиралась сваливать на плечи такую серьезную работу, но теперь нужно это делать, потому что постоянно читаю комментарии: «Только не останавливайтесь, а где новые стихи, а давайте уже нам новую поэзию». Я от этого очень кайфую и радуюсь. Это хорошее дело.
– Этот проект может стать прибыльной историей?
- Еще пока нет. В YouTube все равно количество ценителей поэзии не очень велико. Могу смело сказать, сколько я зарабатываю на YouTube в месяц – 25 долларов.
– У вас очень красивые ролики. Было бы классно показывать их по телевидению как перебивки или заставки.
– У меня была когда-то такая идея. Так плохо говорить, но я не очень коммерчески ориентированный человек. Да и тогда потеряется весь шарм. Я хочу и люблю зарабатывать деньги за то, что делаю, знаю, что я этого заслуживаю, но боюсь, что деньги просто испортят чистоту эмоций. Хотя это и не правильно, нужно, по крайней мере, его окупать.
Я уже даже открыла «банку». И люди посылают деньги на поэзию. Конечно, это очень маленькие средства, еще даже не собралась сумма, которую я трачу на одну съемку, когда собираю операторов, режиссеров, монтаж, но мне приятно.
Поэтому продолжаю записывать за свои. Моя команда работает за символические деньги, но всем нужно за что-то жить. Я живу с чувством, что все должны честно получать деньги за свою работу. Никогда не прошу ничего делать бесплатно, потому что это неправильно.
– Снялись в сериале «Коп з минулого», получили гонорар и вложили его в поэзию.
– Так и есть.
Вернуться домой – это счастье
– Когда-то в нашем интервью вы говорили, что вообще вы положительный и счастливый человек. Что сейчас помогает держать позитивный настрой, быть счастливой?
- Конечно, у меня, как и у всех, очень много моментов, когда я рыдаю. Особенно за последний год. Наверное, в эти моменты и для меня поэзия становится утешением.
Несмотря на то, что мне было классно в Польше, вернуться домой – это счастье. Съемки, все такое родное, поэтому мне хорошо, поэтому сейчас вы видите меня счастливой и радостной. А еще полгода назад все было немного по-другому.
- Вы поехали в Польшу из-за дочери Полины, потому что в начале вторжения она себя плохо чувствовала. Хотя со временем все стало наоборот – она хотела домой, а вы просили еще немного подождать. Вам пришлось собирать себя в кучу в то время? Кто кого спасал морально?
– Я. Потому что у меня есть хорошие психологические навыки для выживания в меняющемся мире. Я очень быстро собираюсь, я смелая, сильная, это правда. Меня взрывы и воздушные тревоги не пугали, а Полину очень пугали. И меня пугало то, что пугает ее, а я не знаю, как ей помочь.
Тогда мне казалось, что я спокойна. С меня даже смеялись мои польские подружки, когда на вопрос «как ты?», я отвечала – «все хорошо, я спокойна, я решу все вопросы». Но через полгода меня охватила апатия. Организм все равно реагирует на стресс, просто у каждого по-разному. Кто-то сразу впадает в кататоническое состояние, а кто-то, как я, сначала все разрулит, поможет другим преодолеть кризисы, а потом будет разбираться с собой.
У меня так и раньше было. Когда-то мы с друзьями поехали на отдых, все заболели, одна я была здорова. За всеми ухаживала, всех вылечила, а потом так заболела, что попала в больницу с ангиной, которую от них подхватила.
– Мы сейчас сидим на съемочной площадке сериала «Коп з минулого». Какие у вас эмоции?
- Это мой родной проект! Когда ты заходишь на студию, такое ощущение, есть такая иллюзия, что вроде бы ничего и не было, будто мы и не расставались на долгое время. Кажется, пока ты здесь, за стенами ничего страшного не творится. Но потом выходишь и понимаешь, что жизнь изменилась очень сильно.
– Чего ждать от вашей героини в продолжении? Сейчас идут съемки третьего сезона, но зрители еще не видели второго.
– Во втором сезоне моя героиня Татьяна Малиновская становится гораздо ярче. Продюсеры решили сделать из нее женщину-вампу. В первом сезоне Татьяна была как серая мышка. А теперь моя героиня, наверное, решила устроить свою личную жизнь, поэтому стала выбирать гораздо ярче наряды, и вообще в ее жизни происходят более интересные события. В первом сезоне Малиновская была просто штатным психологом в участке, но я добавила ей своих амбиций, и теперь она очень амбициозная женщина, которая решила, что ей не достаточно быть только психологом. У нее активно развивается личная жизнь, в том числе и с главным героем. Очень интересная история у нас с Дмитрием Суржиковым будет. В третьем сезоне она просто достигает пика.
На съемочной площадке сериала «Коп з минулого» с Дмитрием Суржиковым. Фото: ICTV 2
В Польше мне много помогали мои поляки
– Как вы выживали в это время? У вас дочь, вы были без работы. Давали благотворительные выступления. Ко всему этому еще и продолжаете вкладываться в запись стихов.
– Во-первых, у меня были сбережения. Во-вторых, мы тратили гонорар Полины, который она получила за съемки в кино (улыбается).
Когда мы приехали в Польшу, мне очень помогали мои поляки. Говорю «мои», потому что они стали моими. Это мама девочки, с которой Поля снималась в польском фильме «Tata». Причем, мы с Маженой сдружились уже после начала полномасштабной войны.
«Tata» закончили снимать осенью 2021 года. Тогда мы общались на уровне приветствий, потому что Мажена говорит только на польском, я - на украинском. Но когда началась полномасштабная война, она мне написала уже 24-го, чтобы ехали к ним. Мы тогда к ним не поехали, нам было к кому ехать. Но потом все же оказались в Польше, ведь мировая премьера «Щедрика», где Поля сыграла одну из главных ролей, была именно там.
Дочь актрисы Полина Громова сыграла одну из главных ролей в фильме «Щедрик» (на фото слева). Фото: planetakino.ua/
И Поля очень хотела остаться в Польше. Для нее это был какой-то островок безопасности, здесь она была счастлива, снималась в кино, она знает польский язык. Мажена помогла нам найти квартиру, договорилась, чтобы эта квартира стоила не таких денег, которых она должна стоить, помогла устроить Полю в школу.
А я начала работать в украинском посольстве с нашим послом Андреем Богдановичем Дещицей. И очень счастлива, потому что мне было важно что-то делать, помогать. Я не могу лежать и страдать. Это не моя тема. А когда я что-то делаю, мне кажется, что все в норме. Работала там почти полгода.
– Чем вы занимались?
– На тот момент Посольство Украины в Варшаве было большим хабом, как и вся Польша. Не могу передать, какое количество людей нуждалось тогда в помощи.
Я занялась именно культурным сектором. Найти нужные контакты, организовать выставку, концерты… Это был мой обычный ритм. Просто я еще не работала в таких необычных условиях. Наше посольство – молодцы, все работники работали на результат, было чувство, что ты среди своих. Я мало спала, много работала, и меня это устраивало.
А потом еще и возникла потребность в #дашачитає, я проводила благотворительные мероприятия, и люди, для которых я читала стихи, давали деньги на гуманитарные нужды, для «Охматдета», на дроны мы собирали. Я ездила по разным странам. Но это не был отдых. Помню, что провела на Кипре три дня, потому что два из них – это были концерты, и еще один – встреча с нашими украинками, которые были вынуждены переехать туда. Я даже не успела покупаться в бассейне, не смотря на то, что жара стояла невероятная, и мне просто хотелось ходить мокрой с головы до ног. Это была работа. И очень важно знать, что все, что ты делал, делал не зря.
А Полина моя сколько всего сделала! Она выступала с Варшавским симфоническим оркестром, пела песню Святослава Вакарчука «На небі» на Дне детей в резиденции премьер-министра Польши, чем очень всех растрогала. Затем была премьера «Щедрика», дальше – большая рекламная кампания «Tata», у нее было много разных интервью. На тот момент нам очень нужна была помощь Польши, собственно, как и сейчас, но тогда была очень острая необходимость. И было важно продемонстрировать, что мы благодарны, как мы ценим поддержку. И Поля очень круто во всех интервью отвечала.
Кстати, в фильме «Tata» речь идет о дружбе двух девочек – польки и украинки. Впоследствии режиссер рассказывала в интервью польскому Vogue, я об этом не знала, что сначала в ее сценарии все было как по классике: несчастная девочка-украинка, забитая, живет с бабушкой. А моя Полька – девочка смелая. И когда режиссер познакомилась с Полиной на пробах, то переписала сценарий: полька стала интровертной, более закрытой, и на самом деле актриса, Клаудия, такая и есть в жизни, а украинка – более энергичная. И это дало фильму свежий глоток. Это реально разрыв шаблона.
– Я этот фильм еще не видела, но в «Щедрик» Поля идеально вписалась. Когда смотрю на нее, хочется ее обнимать. Мама гордится дочерью-актрисой?
– Очень горжусь. Но я ею гордилась всегда, даже когда она еще не снималась.
С дочерью Полиной. Фото: Instagram.com/dasha.tregubova/
Дочь еще лучше меня
– Она сама хотела выбрать этот путь?
– Она сама хотела. Если бы это был мой план, я бы ее еще в детстве запихнула в кино. Единственное, что я сделала, – водила ее на съемки шоу. Она со мной снималась на телевидении, когда ей было полгода. Но Поле это было в кайф. Она очень любила, когда ей аплодируют. Поля еще даже не ходила, но садилась и всем показывала, как можно классно аплодировать.
А потом ее на площадку позвали кастинг-директора, и сразу у нее все пошло. Она еще лучше меня, она еще лучше играет, органичнее себя чувствует на площадке. Ей очень комфортно. Мне пришлось больше над собой работать, бороться за свою работу. Много лет у меня были пробы, которые ничем не заканчивались, но только потому, что я была запугана, думала, что кого-то обманываю, потому что я ведущая и режиссер, я не актриса. У Полины таких рефлексий не было. Она сразу знала, что делать. Она молодец.
– Полина ходила на какие-то курсы?
- Она ходила год в Школу искусств на театральный кружок, но там она играла зайчика или песика, который делал «гав-гав». И в том же году она уже пошла играть одну из главных ролей в военной драме «Щедрик».
– А кто ее петь научил?
– Она хорошо пела с детства. Я пою хорошо. Ее папа очень хорошо поет и играет на гитаре. Думаю, это вклад папы. Я очень люблю песню Леонарда Коэна Hallelujah, она настолько мощная, крутая и кайфовая. Помню, как мы едем в авто, я за рулем, она сидит сзади в детском кресле, достает свой телефон и говорит: «Мама, выключи музыку». А потом начинает под YouTube-караоке петь Hallelujah. И поет настолько круто, что у меня начинают течь слезы. Боже, это такой кайфовый момент. Причем я не из тех мам, которые всем тыкают фото и говорят: посмотрите, какой у меня гениальный ребенок. Но петь она умеет.
– Поля брала уроки вокала?
– Кажется, было несколько уроков вокала в театральной школе, но не уверена. Она просто поет с детства как чувствует. Поля классно поет в жанре блюграсс, она это делает, как американские кантри-певцы. Я даже так не смогу. Говорю ей: «Поля, пожалуйста, спой, чтобы все услышали, какая ты крутая!». Она стыдится.
– Пойти на вокальное шоу она не хочет?
– Мне кажется, она хотела. Но, как говорится, и хочется, и колется. Боится пока. Я бы очень хотела, чтобы она развивалась в разных направлениях.
- Кино – это серьезно или хобби?
– Ей 11, и вчера она мне сказала: «Я так тебе завидую, потому что ты снимаешься, а мне этого не хватает». Я знаю, что она от этого кайфует. Она не относится к съемочной группе, как к взрослым людям. Так и раньше было. Она всегда со всеми разговаривала на равных. Ей интересно поговорить с художниками по костюмам, с художниками по гриму, с гаферами. И она с ними разговаривает как взрослая. Ей совершенно комфортно. Поэтому, кстати, она так быстро выучила и польский язык, потому что ей нужно было со всеми говорить на съемочной площадке.
Поэтому я буду ее всячески поддерживать. После премьеры «Tata» мне написала польский режиссер, она снимает короткий метр, и сразу пригласила на главную роль Полину. Без всяких проб. И она поедет сниматься.
Появилось новое чувство, что мы все свои
– Мне рассказывали, что на съемках в Ирпене к вам стояла очередь, чтобы сфотографироваться. Не каждый может похвастаться такой народной любовью. Такие проявления – это приятно?
– Абсолютно. Я никогда не отказыва в фото, автографе. Обычно, все как раз благодарят или за #дашачитає, или за роли, или и за то, и за то.
Когда-то я была только телеведущей, и меня узнавали как телеведущую. Затем добавились сериалы и фильмы. Поэтому моя аудитория - из разных верст населения и даже разного пола.
Было очень смешно, когда после «Перших ластівок» меня начала узнавать уже аудитория лет 15-ти. Когда-то кто-то даже закричал: «Дарина Игоревна!». Думаю, господи, спасибо за это, но давайте просто Даша или Дарина, если кому-то неудобно (смеется).
И потом – стихи. Сейчас в основном ко мне через поэзию подходят. Это же эмпатия, так и должно быть. Хочется, чтобы именно на этой волне сейчас были все украинцы. У нас очень много разногласий, мы все очень разные, с очень разными историями, поэтому хочется, чтобы мы выходили на другие частоты общения: когда есть уважение, желание что-то сделать хорошее, потому что мы все свои.
Когда меня спрашивали, как я изменилась после полномасштабной войны, думала, что никак, разве что стала менее уязвимой. Но потом поймала себя на таких штуках. Вообще я человек очень активный, всегда куда-то несусь, очень не люблю, когда меня что-то задерживает. А тут иду по парку, вижу - девочка упала, запачкала платье, плачет и боится идти к родителям, а мальчик ее утешает. Подхожу к ним, начинаю вытирать девочке платье, успокаивать: «Давай запишу обращение твоим родителям, что ты не виновата, я это видела». И у меня слезы. Я на эту девочку уже смотрю как на своего ребенка. Появилось новое чувство, что мы все свои. Я уже даже не ругаюсь за рулем. Раньше ехала и всех ругала, а теперь вдруг ловлю себя на том, что это же свои едут.
Когда-то психолог сказала мне такую вещь: «Если тебе не нравится человек, представь, что это твой младший брат, и он такой, какой есть». Поэтому сейчас, наверное, я стала воспринимать всех, как родственников. Просто кто-то может быть плохим родственником, кто-то - хорошим, но они все свои. Нельзя сейчас распространять на них ненависть, которая должна накапливаться в совершенно другую сторону.
– Вот бы у всех были такие мысли, чтобы накапливать и выливать агрессию в другую сторону.
– Я снималась для социальной кампании «Ла Страда» против домашнего насилия. Когда меня пригласили стать лицом кампании, это было в конце прошлого года, я даже немного растерялась, говорю: «Какое домашнее насилие? Сейчас война». На что мне отвечают, что, по статистике, случаев домашнего насилия увеличилось в несколько раз. Люди, которые не могут выплеснуть внутреннюю агрессию, скажем, в бою, выливают ее в соцсетях, но им и этого недостаточно, и они начинают выливать ее на своих родных. Меня это повергло в шок.
Хочется, чтобы все немного опомнились. Я уже и стихи соответствующие читаю. Очень много просмотров собрало стихотворение Лины Костенко «Про вічне»: «Так багато на світі горя, люди, будьте взаємно красивими». Когда читала эти строчки, вложила в них все, что я вам сейчас рассказала. Думаю: люди, ну услышьте! Сейчас точно не время разводить «срачи». Да, надо искоренять многое, но не с агрессией к своим.
– А что вам позволяет не раздражаться?
– Во-первых, моя работа. Меня все чаще зовут в какие-то проекты, я возвращаюсь на какой-то свой путь. Хотя этот путь уже и совершенно другой.
Во-вторых, я читаю стихи, это мое утешение, смотрю очень много фильмов, и они меня успокаивают. Смотрю всевозможные мировые шоу наподобие America's Got Talent, там много щемящих штук. На таких этапах, конечно, начинаю рыдать. Но, думаю, слезы тоже помогают преодолевать стресс.
– Как раз перед полномасштабным вторжением вы готовились снимать свою первую ленту как режиссер. Она будет?
- Да, первый съемочный день у нас должен был быть 26 марта 2022 года, символически на мой день рождения. Думаю, в следующем году приступим к съемкам. Эта картина понравилась словенцам, и они тоже согласились ее финансировать как партнеры.
Это динамичный, мистический триллер, и эта история такоой и остается. Но сценарий все же пришлось немного переписать, потому что изменились обстоятельства, в которых находятся герои. Я не могла снимать кино о тех обстоятельствах, которые были до этого. К счастью, буквально на днях мы его закончили. Мы хотим снимать актуальное кино. У меня не стояла задача снимать фильм о войне. Но смотря это кино, все будут знать, что в стране, в которой происходят события, идет война.
