Леонид Якубович: Моя дочь – разумная девочка. Но не очень представляет, где была Великая Отечественная война и что это такое...
"Дедушка моей мечты" – комедия Александра Стриженова. В основе ее – еще не изданная повесть самого Леонида Якубовича. Да, он еще и писатель: после сборника рассказов из своей жизни "По чуть-чуть..." готовит вторую – там уже будут не автобиографические произведения, а проза.
"Дедушка" выходит к юбилею Якубовича – 31 июля ему исполнится 70. В жизни он выглядит моложе, на экране – значительно старше. Он играет странного, похожего на бомжа беззубого старичка, который, взявшись не пойми откуда, поселяется в семье инженера-авиаконструктора Белкина. Вскоре оказывается, что он способен исполнять желания. Если его как следует накормить манной кашей.
С Якубовичем мы говорили в прошлом месяце, на "Кинотавре" – там состоялась презентация "Дедушки". Как ни странно, разговор получился не только о кино, но и о педагогике.
МЫ ИСКАЛИ НА ГЛАВНУЮ РОЛЬ СТАРИЧКА-БОРОВИЧКА ИЗ НАРОДА
– Перед тем, как нести вторую книжку в издательство, я принес весь материал Аркадию Яковлевичу Инину, – рассказывает Якубович. – И Аркадий Яковлевич сказал: вот из этого куска можно сделать киносценарий. Мы за него засели. Через неделю я Инина невзлюбил, через две недели я его возненавидел, через три недели я готов был его убить. Потому что он бесконечно все правил. А мне, наоборот, безумно нравилось все, что я писал, и я сочинял километры текста – а он все вычеркивал! Но в результате родился первый вариант сценария, который потом начал править Стриженов. Я его возненавидел еще больше – он начал вычеркивать или переделывать все, что мы написали вдвоем! Я кое-что отстоял... к сожалению. Потому что потом, уже в ходе монтажа пришлось выбрасывать целые куски, которые на бумаге были мне бесконечно дороги, а в фильм "не легли". Они войдут в книжку, но в виде повести, а не в виде сценария.
Мы с Сашей знакомы давно, и у нас абсолютно одинаковое чувство юмора. Мы сошлись во мнении: хорошо бы снять доброе кино, такое, от которого наш кинематограф давным-давно убежал. Кино для всех, не в смысле всеядности, а в смысле для семейного просмотра. То, чем я занимаюсь в жизни, называется "создание хорошего настроения". Вот и здесь мы поставили такую задачу...
|
Мы решили, что роль деда будет играть непрофессиональный актер. Найдем где-нибудь в глухомани старичка-боровичка, заросшего лесного человека, гриба-мухомора, и будет у нас такой народный дед. Пересмотрели всех, кого можно было взять, и поняли, что не найдем ничего. И от полной безысходности решили, что роль буду играть я. Стали подбирать разный грим, и один нам обоим понравился. Саша сразу сказал: "Это дорого тебе будет стоить!" Я подумал: "Да ладно!" В результате 27 съемочных дней мне накладывали сложнейший грим, отчасти пластический, и занимало это кучу времени.
Поскольку мы дружим и с Сашей, и с его женой Катей, и с Аней Ардовой, и с Колей Добрыниным, на площадке сложилась милая, семейная, добродушная атмосфера. И получилось такое же кино. Которое потом полтора года не могло дойти до зрителя.
В ШКОЛАХ НАДО ПОКАЗЫВАТЬ СТАРЫЕ ФИЛЬМЫ
– Но почему? Из-за кризиса?
– Дело не в том, что время кризисное. Дело в том, что оно коммерческое. Трудно упрекать прокатчиков – как все деловые люди, они обязаны зарабатывать деньги, в том числе для того, чтобы вложить их в следующий проект... Но сегодня возможность зарабатывать дают в основном зарубежные фильмы определенного жанра: боевики, эротика, ужастики и так далее. Сегодня любая аудитория, и киношная, и телевизионная, стремительно молодеет, причем одновременно переходит на интернет: лайки, ники. Чтобы привлечь ее в кинозал, нужно работать ей на потребу... А, скажем, на картинах, которые учат детей добру и хорошему отношению друг к другу, денег не заработаешь. Заниматься воспитанием у прокатчиков нет ни времени, ни сил, ни особого желания.
Если бы государственная задача была определена верно, то как в кино, так и на телевидении был бы жестко определен процент фильмов, о которых говорим мы: отечественных и детских. Прокатчикам предписали бы показывать, например, 30 процентов вот таких фильмов. А на остальных 70 процентах – зарабатывайте! И нужно обеспечивать полное государственное финансирование проектам подобного рода. Я абсолютно убежден, что нужно показывать старые добрые фильмы в школах. Ну, например, на уроках истории. "Война и мир" Бондарчука про войну 1812 года, "В бой идут одни старики" про Великую Отечественную должны быть в обязательной программе любой школы!
|
Почему я хорошо говорю и безошибочно пишу по-русски – так это, в частности, потому, что наша учительница литературы возила нас изучать Толстого в Ясную Поляну. И не за деньги родителей! Она вместе с нами ездила по ночам колоть лед на подмосковных железнодорожных станциях. Мы зарабатывали за ночь по три рубля. На эти деньги ехали в Ясную Поляну, там бродили и вслух читали Толстого. Это – воспитание. Сначала – оно, а образование – потом. И я убежден, что одно без другого существовать не должно.
ЕГЭ – ЭТО НЕ ОШИБКА. ЭТО ПРЕСТУПЛЕНИЕ!
– "Дедушка" – это парафраз "Золотой рыбки"...
– На мысль пересмотреть старые сказки с современной точки зрения меня натолкнул Григорий Израилевич Горин. По-моему, на втором "Кинотавре". В Адлере был дом одного нашего старого знакомого, мы там сидели с Гришечкой на краю бассейна, разговаривали, и в ответ на одну мою фразу он сказал: "Старик, вот эта штука может получиться замечательно!" И стал развивать свою мысль. Из этой нашей беседы родились шесть вещей. Например, "Дедушка", или "Поле чудес общего режима" – новая версия совершенно другой классической истории. Тоже киноповесть, тоже лежит много лет, никак не дойдет до съемочной площадки... Во второй книжке она будет – я ее запихну туда, да и все. И дальше буду писать такие истории, потому что мне интересно. А Саша, вероятно, будет это снимать.
– Вы говорите, что зритель не ходит на доброе семейное кино. Но три фильма того же Стриженова про "Любовь-морковь" собрали вполне внушительную кассу.
– Это было давно, в середене 2000-х, это было попадание в то время. А сейчас ситуация очень изменилась, и едва ли не в худшую сторону. Я не склонен критиковать никакие фильмы, но, мне кажется, резковатый получается крен в сторону не очень высокопробной продукции! То, что идет у нас в кинотеатрах – это не "первоэкранные" картины. Хороших фильмов и за границей не так много. Другой вопрос, что даже не очень хорошие, по нашему разумению, иностранные фильмы – высокобюджетные по отношению к тому, что производится у нас. И по ремеслу сделаны на более высоком уровне. Но мне печально, когда моя дочь на них ходит, а заставить ее посмотреть наши старые фильмы я не могу! Она не хочет смотреть "В бой идут одни старики"! Хотя она очень разумная девочка, и довольно начитанная. Она сейчас заканчивает школу, сдает ЕГЭ, от которого у меня уже мурашки по коже, но не очень представляет себе, где была Великая Отечественная война и что это такое...
– Введение ЕГЭ вы считаете ошибкой?
– На мой взгляд, это не ошибка. ЕГЭ – это преступление. Мы чего хотим добиться-то от будущего этой страны? Чтоб у нас были умные люди? Или чтобы это были честные, добрые, порядочные плюс умные люди? Образованием сегодня занимаются все, воспитанием – никто. ЕГЭ – это вдалбливание в голову того, что школьники забудут, как только получат аттестат. Любой экзамен – это в первую очередь определение личностных характеристик собеседника. Личность – вот что самое важное. Когда человек способен мне толково доказать свою точку зрения, даже ошибочную – для меня это гораздо интереснее, чем то, насколько он глубоко знает предмет. Если он его не знает – это ошибка в том числе моя, как учителя, это значит, что я сам себе должен поставить минус: он не выучил не потому, что был ленив, а потому что я не был убедителен... Но личность на экзамене я готов разубедить в ошибках. А если вместо личности передо мной сидит долбила, понятно, что он ответит на все вопросы, но если я задам вопрос дополнительный – он не скажет ничего. По той простой причине, что ему это бесконечно неинтересно!
Школьников сейчас учат тому, как сдать ЕГЭ. А в наших советских школах и институтах нас учили знать. И если я сейчас вернусь к своей старой профессии (Якубович окончил Московский инженерно-строительный институт, работал на ЗиЛе. – Ред.), думаю, что месяца через два-три буду работать так же, как работал когда-то. Не потому, что я зубрил наизусть, а потому что меня научили пользоваться справочной литературой и любить то, чем занимаюсь!
