Александр Васильев: Я начинал во Франции судомойкой в русской блинной
Серия задумана по принципу "ЖЗЛ". Основу каждой книги составляют фотографии героев, сделанные в неформальной обстановке, когда человек не позирует, а живет. В первой книге "без галстука" предстал Олег Табаков. Вторая посвящена легендарному историку моды Александру Васильеву. Разумеется, главное здесь - фото, сделанные лучшими художниками мира. Однако текст по сенсационности, возможно, превосходит иллюстрации: впервые ведущий "Модного приговора" рассказывает о себе так откровенно. Накануне выхода книги ее главный герой и автор любезно ответил на вопросы "Комсомолки" и позволил опубликовать несколько отрывков. "Вы откроете для себя такого Васильева, о котором даже не подозреваете", - сообщил он.
Мне до сих пор 18!
- Александр, вам скоро 55.
- Какие пятьдесят?! Мне восемнадцать.
- Поделитесь секретом молодости.
- Я долго прожил во Франции. И выучил одну истину, которую гонят от себя все русские люди. Она звучит так: мементо мори - помни о смерти. Об этом у нас никто не хочет думать, все думают, что будут жить вечно. Поэтому надо беречь каждый день, у нас дикий счетчик. Моей подруге в Париже Ксении Триполитовой 97 лет. Она водит машину, катается на велосипеде, ест мясо с кровью, запивает пивом и красным вином. Она говорит: "Это продлевает мою жизнь". Я говорю: "Поедете со мной в Америку?" - "Поеду, мне собираться недолго". Она жаждет жизни. Не говорите: "Я старая, моя жизнь кончена", - чтобы в конце вам было что вспомнить, кроме как "полжизни болела, полжизни ждала сантехника и немножко ругалась с соседями".
- Вы не ждете сантехника, вы поете.
- К сожалению, да. Но немного. Сегодня после встречи с вами записываю одну песню с Надеждой Бабкиной. И это будет диск "Конфетки-бараночки".
- А с Эвелиной Хромченко?
- Она тоже пела по молодости лет. Но сейчас не поет. Зато говорит великолепно. Она написала послесловие к моей книге - о нашей дружбе, о совместной работе.
- В послесловии она написала, что пытается научиться у вас искусству из всего извлекать удовольствие - от вступления в наследство до обивки стен.
- У меня в самом деле не бывает бытовых трудностей, только бытовые удовольствия. Я из всего делаю удовольствие - даже из протечки трубы.
- Кто из людей, встреченных вами в жизни, поразил вас более всего?
- Долгое время я близко общался с Майей Михайловной Плисецкой. Для меня это был источник вдохновения. Я близко знал художника ар-деко Эрте, художника "Мира искусства" Дмитрия Бушена. Я не был близким другом Галины Павловны Вишневской, но она меня восхищала.
Из книги - о Вишневской: "…Еще один урок, который мне преподала Галина Павловна, - урок истинного коллекционирования. Я много побывал с ней на аукционах. И однажды мы попали с ней на распродажу знаменитого коллекционера Доминика в Париже, и я видел, как, с каким ожесточением Галина Павловна убивала взглядом всех, кто пытался перебить ей цену. Я спросил: "Галина Павловна, зачем вам эта чашечка?" - "Чтобы ему не досталась, лицо неприятное".
|
У француженок кончились деньги на элегантность
- Много лет вы провели во Франции. Как вам местные женщины?
- Русских и француженок нельзя сравнивать! Наши женщины воспитаны в другом соусе. У нас женщина - и за себя, и за мужчину. Она делает всю мужскую работу. Она готова и помыть, и убрать, и починить машину, и за детьми сходить, и покрасить, и поклеить обои. И выглядеть хорошо.
Француженки не такие. Во Франции мужчин больше. Поэтому женщины делят обязанности. Они делят дни уборки: сегодня ты моешь пол, завтра - я. Во Франции очень принято: они вышли на пенсию и вместе поехали в джунгли Африки. Я не слышал, чтобы в России так делали. У нас муж говорит: "Поезжай! Пусть тебя там змея сожрет. Мне спокойнее будет". Но я француженок не идеализирую. Я не считаю, что они красивее русских и даже элегантнее. Потому что у нас гораздо больше денег, и мы вкладываем в одежду гораздо больше, чем француженки, которые сегодня выглядят небрежно именно из-за недостатка средств. У них действительно сейчас в кармане шаром покати…
О "Модном приговоре"
- "Модный приговор" - это человеческая комедия. Опыт "судейства" что-то прибавил к вашему знанию об отношениях?
- Очень сильно. Скажу вкратце: молоденькие девушки мечтают выйти замуж, дамы в возрасте мечтают разойтись. Первый брак у наших женщин ужасный: это был изверг, дурак, ошибка молодости. Я узнал жуткую правду от сотрудницы загса (московского), которую мы переодевали. Она сказала: "В нашем загсе каждый второй брак неудачный, 50 процентов разводов. И половина разводятся в первый год. То есть половина наших девушек принимают сексуальное влечение за любовь. Это катастрофа нации: брошенные дети, без алиментов… Я очень много увидел беды. Было и такое: люди вместе 50 лет, матери, у которых 20 детей. Но таких случаев было всего три. Женщинам надо научиться совершенно по-другому относиться к институту брака и не мечтать жить за мужем как за каменной стеной, потому что каменная стена - это тюрьма. Это значит: прощай, профессия, личные интересы, друзья. В результате ревность и неприятности.
|
НЕ ВЫРУБИТЬ ТОПОРОМ
КГБ подсылал ко мне женщин-агентов
Отрывки из книги:
"Почему меня в 1982-м выпустили во Францию? Я думаю, в органах госбезопасности посчитали, что лучше меня потихоньку изолировать, чтобы не бросал тень на отца и не маячил перед глазами. Но я полагаю, у них были насчет меня и свои планы: в КГБ мечтали, чтобы я вошел в среду старой русской эмиграции и стал "стучать", - эта информация дошла до меня только в 2003 году. Один из моих заказчиков, для которого я оформлял интерьер, весьма богатый господин из Санкт-Петербурга, признался мне, что его племянник в бытность свою майором КГБ лично собирал досье на Александра Васильева. "За вами следили все годы вашей жизни во Франции, - рассказывал он, - подсылали к вам женщин-агентов…" И я моментально вычислил их. Среди них не было француженок - только русские. Эти дамы должны были выяснять, как я живу и каковы мои возможности общения с русскими аристократами, эмигрировавшими во Францию после революции. Я тогда правда знал многих из них - наверное, кто-то настучал".
"Одна из моих еще "московских" приятельниц - ее звали Изабель, - когда я совсем было потерял надежду найти себе дело в Париже, заявила: "Я тебе помогу. Есть отличная работа - мыть посуду в русской блинной…" Я сказал, что пойду. Спросил только, сколько платят. "Ты не представляешь себе, 40 франков за вечер!" А 40 франков - это даже не нынешние 10 евро, это, может быть, около восьми. Но, во-первых, ничего другого мне не предлагали, а во-вторых, было очень любопытно все попробовать и посмотреть. В большом кинотеатре при входе стоял ларек, а в нем колоритный армянин из Баку пек блины. Он тоже оказался недавним эмигрантом и, самое интересное, даже узнал меня по детским телепередачам. Так и сказал: "Ты мне подходишь, я тебя по телевизору видел". Никогда не знаешь, где найдет тебя слава…"
