Автор «Девятного Спаса» с Акуниным - на одно лицо!
«Девятный Спас» вышел в ноябре прошлого года и довольно быстро стал бестселлером: сейчас продано уже около 400 000 экземпляров книги. Во многом это произошло благодаря рекламной кампании, где ключевым стал отзыв Бориса Акунина: «Хотел я написать роман о петровской эпохе, а теперь, пожалуй, не буду. Лучше, чем у Брусникина, у меня вряд ли получится».
Лично я глубоко убежден, что Акунин (точнее, переводчик, литературовед и специалист по Японии Григорий Чхартишвили) сам и написал эту книгу, из любви к игре придумав себе новый псевдоним (анализ текста и кое-какие доказательства - в еженедельнике «КП» от 28 февраля). Или он сочинил роман в соавторстве с кем-то? Или (вероятность этого невелика) Брусникин - реальный человек с паспортом и пропиской?..
Как бы там ни было, устанавливать личность автора оказалось еще интереснее, чем читать «Девятный Спас». Ведь у этого детективного сюжета пока нет развязки - на последнюю страницу не заглянешь.
После выхода той статьи из издательства АСТ мне прислали официальное фотографическое изображение Брусникина (как и следовало ожидать, он ужасно напоминает Чхартишвили). А заодно предложили сделать с Брусникиным интервью – конечно, по электронной почте; согласно ранней версии легенды, писатель не мог встречаться с журналистами из-за жуткой застенчивости (теперь, впрочем, выясняется, что якобы из-за договора с издательством).
Жаль, но блистательная идея написать вопросы Брусникину с помощью японской азбуки катакана ни к чему путному не привела из-за несовершенства определенных компьютерных программ. Только японское слово «здравствуйте» и удалось ввинтить в нашу непринужденную беседу.
Коннитивный диссонанс
- Коннитива, Анатолий Олегович!
- И Вам того же, Корсаков-сан.
- Как вы думаете, у «Девятного Спаса» будет продолжение? Его финал «завязан на сиквел», и многие ниточки обрываются – например, никак не объясняются загадочные способности Пети…
- Продолжение будет, если этого захочет магия цифр. Если Вы посчитаете количество знаков в романе, разделите его на количество пробелов и прибавите спрятанное в тексте «змеиное слово», в результате получится число выхода второй книги. Главным ее героем должен стать Петр Зерцалов. Но найти «змеиное слово» очень непросто.
- Как вы сами относитесь к нумерологии, к «цифирным тайнам», которые обсуждаются в романе? Видите за складыванием и вычитанием какой-то тайный и важный смысл?
- Конечно, вижу! Я все всегда пересчитываю, через это многое открывается. Неужели Вы никогда не гадали по Священному Писанию? Открываете на первой попавшейся странице, читаете цитату, и получаете ответ на занимающий вопрос. Но нужно еще обязательно посмотреть номер страницы. Иногда окажется, что из-за него ответ обретает более глубокий и даже совсем другой смысл.
- Вообще вы мистически настроенный человек? Верите в чудеса, в возможность предсказывать будущее, в мистические совпадения? И как вы относитесь к религии, коль скоро в центре романа – чудотворная икона?
- Я плохо понимаю, как можно жить, отвергая возможность Чуда. Все равно что пробовать уяснить бесконечность Вселенной при помощи четырех действий арифметики. Монархический принцип правления, например, бессмыслен, если не верить в Бога. В России вплоть до самой революции невозможно было жить и выжить без религии. Оставался только один выход, горе от ума, то есть сумасшествие. Чацкий, Чаадаев, Кириллов из «Бесов» - это жертвы неверия. Потом, правда, в «дважды девятом» году эту проблему наконец решили. Но разве от этого кому-то стало лучше? Моя чудотворная икона - это символ утраченной веры.
У меня две страсти: Московская Русь и болезни позвоночника
- Говорят, вы - историк и музейный работник. Сотрудником какого музея вы являетесь? И как назывались монографии, которые вы написали?
- Это музей, который находится при одном из ставропигиальных монастырей. Точнее сказать сейчас не могу. Мои договоренности с издательством вынуждают меня на протяжении года после публикации вести себя «тише воды, ниже травы». Мои печатные работы двух видов: по моей специальности (это история Московской Руси) и касающиеся болезни позвоночника. Дело в том, что у меня два диплома и два увлечения в жизни. Однако это, наверное, неудивительно. Сущность человека двухприродна, не правда ли? Мы состоим из тела и духа. Обе эти ипостаси мне интересны.
- «Девятный Спас» разошелся огромным тиражом и наверняка принес вам немалые деньги. Ваша жизнь изменится после этого? Может быть, вы уйдете из музея и целиком посвятите себя сочинению сказок?
- Вы знаете, я не совсем типичный музейный работник. Жизнь моя сложилась таким удачным образом, что я могу не заботиться о хлебе насущным. Все необходимое у меня есть и так. В этом смысле я очень счастливый человек. Могу заниматься любимыми делами не для заработка, а для удовольствия. Зарплаты в музее я давно уже не получаю.
- Кем были предки писателя Брусникина в петровскую эпоху? Может быть, вы знаете брусникинскую родословную, или просто у вас есть догадки на этот счет?
- По отцовской линии я могу проследить свою родословную до 7184 года от сотворения мира, то есть до середины 17 века. Правда, моя настоящая фамилия звучит немножко не так. Издательство попросило меня ее чуть-чуть поменять, чтобы у журналистов возникли всякие догадки и предположения, полезные для продвижения книги. Что, собственно, и происходит.
«Тово-етова» говорю не я, а персонаж
- В романе присутствуют намеки на ваше настоящее имя? Вот, например, есть такой писатель Григорий Чхартишвили, слышали, наверное. Он тоже скрывался под псевдонимом, но в одном из романов про Фандорина упомянул некую особу по фамилии Чхартишвили – чтобы догадались хотя бы знакомые. Не забудем и про мистера Фрейби. В «Девятном Спасе» есть что-то подобное?
- Если хорошо поискать, то, возможно, найдется.
- Тот же писатель Чхартишвили, когда я восемь лет назад брал у него интервью, в ответ на вопрос про злодеев попросил выключить диктофон. И не под запись рассказал о значении своего псевдонима «Акунин» и о роли злодеев в фандоринском цикле. «Когда-нибудь расскажу и публично, но всему свое время» - добавил он. Когда наступит время для писателя Брусникина выйти на публику - встречаться с читателями, раздавать автографы, появляться перед телекамерами?
- Мне уж и самому невтерпеж. Не автографы раздавать, а покончить с этим кокетливым периодом. «Маска, кто вы?» «Гюльчатай, открой личико». Но издатели мне говорят, что наш книжный рынок слишком скучен, в нем не хватает интриги. Что правильно выпущенная книга это не только интересный текст, но и его интересная подача. Что публику нужно щекотать и водить за нос, а то она совсем уснет, читая все время одних и тех же авторов. Что я мог сделать? Издатели профессионалы, им виднее. Честно говоря, подозреваю, что им и самим так интереснее.
- Какие чувства вы испытываете, когда в Интернете люди пишут «Не-ет, это, конечно, не Акунин. Акунин изящный, а Брусникин вон какой грубый, «того-етова» у него по тексту везде распихано»?
- Если бы «тово-етова» стояло в авторском тексте, это, конечно, свидетельствовало бы об определенном косноязычии. А так это называется «речевая характеристика персонажа». Вы бы почитали, как герои Зощенко изъясняются – вообще ужас.
Напишу роман про Чхартишвили
- Кстати говоря, Чхартишвили (вот привязался-то он ко мне, извините) любит играть с разными жанрами: то роман в стиле Агаты Кристи напишет, то этнографический детектив, то шпионский роман, то фантастику. То в XIX веке развернет действие, то XX, то в XVI. А вы собираетесь так поступать? Не хочется написать роман о современности или о прошлом веке?
- Может, напишу когда-нибудь роман об этом вашем Чхартишвили, который (да простит меня сей почтенный автор) мне уже до смерти надоел. Только ленивый не обозвал меня Акуниным. Что уж теперь все исторические романы, написанные под псевдонимом, будут ему засчитывать?
- Почему издательство рискнуло потратить на рекламу «Девятного Спаса», написанного безвестным автором, такую огромную сумму – по слухам, миллион долларов? Некоторые считают это мотовством: ведь если бы в имени автора чуть-чуть переставить буквы, книга и так прекрасно бы разошлась.
- Ну вот и Вы туда же. Акунин и так мне очень помог. Как и остальные три автора издательства «АСТ», которым рукопись давали на прочтение: Полина Дашкова, Сергей Лукьяненко, Сергей Минаев. Кстати говоря, сделали они это по доброй воле и совершенно бескорыстно, за что всем четверым очень признателен.
- Ну и последний вопрос. Сейчас несколько минут любовался фотографиями Брусникина и Чхартишвили (они у меня и сейчас рядом на мониторе). По-моему, очевидно: на них изображен один и тот же человек. Это «фотошоп» или просто между двумя фотографиями разница лет в 15?
- Мне кажется, в издательстве взяли мою фотографию и наложили ее на несколько других. А именно, на четыре. И я догадываюсь, на какие именно. Если приглядеться повнимательней, видно, чей там нос, чьи глаза, чей подбородок. От меня попали очки и прическа.
