От наркотической зависимости Луспекаева спасали семечки
Судьба провела Луспекаева через войну, партизанскую жизнь, ранение и тяжелую болезнь. Потом он работал в Тбилисском русском драмтеатре, Киевском театре им. Леси Украинки, в Большом драматическом театре (БДТ). А кинозрителям запомнился ролью таможенника Верещагина в "Белом солнце пустыни". Увы, вскоре после съемок Луспекаев умер от разрыва аорты...
- Павел долгое время был моим соседом по лестничной площадке, жил за стенкой, - рассказывает Басилашвили. - Жаль, что он запомнился "Белым солнцем пустыни". Ведь он прежде всего театральный актер. По жизни он был обычным человеком, любящим, как каждый из нас, выпить и погулять. Но никогда от него на репетициях не пахло алкоголем, хотя, повторюсь, любил он это дело.
- В кинематографе Луспекаев появился, к сожалению, когда уже был сильно болен.
- Не то слово болен - у него не было обеих ступней. Обморожение во время партизанской войны дало о себе знать - кровь у него не поступала в ноги. Чтобы понизить порог адской боли, врачи делали наркотические уколы. От этого он фактически стал наркоманом. Помню, сидит Паша у себя в квартире на диване и твердит: "Все равно вернусь в театр. Кино - это все несерьезно". И от наркотических инъекций нечеловеческим усилием воли себя отучил. Его жена покупала на рынке мешок семечек, и он их щелкал-щелкал, преодолевая ломку. За день от семечек не оставалось ни грамма. И само лекарство - во имя театра - все же перестал принимать. Но к сцене ему вернуться все же было не суждено.
Начав сниматься в фильме по роману "Вся королевская рать", он остановился в московской гостинице "Минск". Я за него переживал: артисты, любящие покутить, обязательно будут собираться у него в номере. А врач ему приказал: "Выпить можете только 50 граммов водки, не больше". А к нему нагрянули Олег Ефремов, Миша Козаков, Татьяна Лаврова - и давай гудеть. Вот он и не удержался. И как страшное следствие - не выдержало сердце.
Его талант я мог бы сравнить лишь с талантом Смоктуновского. Но многие роли, а он мечтал сыграть пушкинского Бориса Годунова, увы, прошли мимо него.
