Юрий Шевчук: "Надоело петь "Осень"
22 февраля Юрий Юлианович со своей командой представит украинцам свежий альбом "Иначе". Полноценное шоу - с большим экраном и специальным видеорядом - пройдет в столичном Дворце спорта. Но как бы Шевчук ни старался говорить только о музыке, все равно беседа время от времени скатывалась на политические темы. Ну а как иначе, если общаешься не только с рок-музыкантом, но и человеком с активной гражданской позицией.
Люди новый альбом "вкурили"
- Юрий Юлианович, новую программу вы уже показали в России, и многие зрители, по вашим же словам, восприняли ее недоверчиво. Почему?
- Не то что недоверчиво, просто люди, как правило, реакционны. Они находятся в рамках своих представлений, что Шевчук, например, - это "Осень", или "Дождь", или еще что-нибудь. Я на концертах прикалывался, говорил: не будьте такими реакционными, друзья, послушайте новое, что же вы такие ретрограды. Мы ведь старались, работали. Буквально приходилось их убеждать. Есть определенные стереотипы, и ломать их очень тяжело, но крайне интересно. Сначала мы вообще думали отыграть новую программу полтора часа, и все, обойтись без старых хитов. Но мне потом рассказали люди, продающие на концертах диски, как посреди концерта в фойе вышел рассерженный мужик лет 45 и громко сказал: "Сколько я буду слушать эту хрень? Когда будет "Черная река"?"
В России мы начали тур с города Орла - и так он тяжело шел! Но в конце - Казань, Уфа, Челябинск - уже раскачали программу. И альбом пошел. Были полные Дворцы спорта, залы, и я этому очень рад. Люди альбом этот "вкурили", и слава богу.
- И все же, чего на концертах будет больше - песен о любви или песен о свободе?
- А мои песни все о любви. О чем же еще петь - не о ненависти же! В программе будет все: и вещи гражданского содержания - два года назад они не то что специально, но стали из меня вылезать, и лирика. Всего было записано 28 треков, но в концерте будет 18.
- Состав "ДДТ" за последнее время сильно омолодился. Многие ребята, например, барабанщик Артем Мамай, моложе вас более чем в два раза. Вам легче с молодыми работать?
- Наверное, у меня произошло некое томление духа - стало тяжело играть одно и то же. Многие наши коллеги занимаются чесом. Я тоже мог бы до смерти петь старые песни типа "Осени". Но это скучно. И что-то внутри назрело. У меня случилась жажда чего-то нового, свежих песен, аранжировок, хотелось освободиться от штампов. Многие музыканты называют это своим стилем, а мы - честнее, поэтому зовем это "штампами". Мы долго искали "свежак" - работали над музыкой, словом. Молодежь это чувствует. Кроме того, каждый из них еще играет в другой группе. Я это не запрещаю - наоборот, приветствую. Ведь чем больше ты играешь в разных стилях и группах, тем больше твой багаж и шире музыкальный горизонт.
- Вы выпустили новый альбом впервые за последние шесть лет. У вас был творческий кризис?
- У нас до этого были другие программы. Первая - "Черный пес Петербург". Помню, писал я его в тяжелые 90-е. Это был период перестроя, слома, разрушения основ. Это было время ужаса и жажды любви. Помню, я эту программу писал в арт-доме, который мы захватили стихийно, как анархисты. Там не было света, тепла и электричества. В моей мастерской стоял медный таз, там горели дрова, была открыта форточка, и я писал эту программу в чаду и дыму на кухне. Это было круто. Программа "Мир номер ноль" - другая, там были первые мысли о том, что такое свобода.
Программа "Иначе" - более конкретная. Мы решили, что это не будет политический альбом. Когда искусство об этом говорит, это часто превращается в плакат. А мы этого не хотим.
Разбогатею - куплю квартиру в Киеве
- Вы сейчас активно участвуете в акциях протеста…
- Ну вот, дошла беседа до политики… Признаюсь, что с властью эротики за всю мою жизнь ни разу не вышло. Так было в Советском Союзе, потом при Ельцине. С нынешней властью у меня тоже разборки. Это естественная позиция художника. Я не состою ни в какой партии. И не буду состоять. Ко мне сейчас многие обращаются, пытаются меня приколоть, как бабочку, к этому или тому знамени. И дело не в том, что я выпендриваюсь, - я просто гражданин. Пою песни. И никогда не боялся сказать, что я думаю о происходящем в горячо любимой мною стране. Это нормально. И то, что иногда я участвую в акциях, это потому, что у меня тоже наболело. Я был на Болотной, вместе со всеми прошел эти несколько километров к свободе на этом длинном пути. Главное, что люди задумались. Нас ведь не просили, никого. И все вышли. Потому что надоело. Люди вышли потому, что захотели себя в своей стране чувствовать людьми. У вас, кстати, то же самое происходит.
В России общество выздоравливает. Люди начинают задавать вопросы. Вот нас пугают революцией и погромами. Но нужно их различать. Революции человек делает не от зависти к богатому - ему просто хочется, чтобы его страна жила нормально, по-людски. А бунт делает черная злобная зависть: ты богатый - тебя мы сейчас сожжем. Это разные вещи. Я - против бунтов.
- Журнал Forbes включил вас в список богачей.
- Это они мои долги посчитали (смеется). У меня с этим рейтингом случилась забавная история. Я каждый день на студию иду через сквер, в котором постоянно выпивают бомжи. А тут они меня как-то остановили и говорят: старик, отсыпь деньжат, мы прочитали, что ты богатый. Я им, конечно, дал на "выпить и закусить". Я и так им даю, но тут особенно. Вот разбогатею - куплю квартиру в Киеве: очень люблю ваши старые дома.
- Расскажите о том, как спели с группой U2 на концерте в Питере.
- Артемий Троицкий предложил с ними познакомиться. Они меня искали через него. Вот и встретились на концерте. Постояли в гримерке, поговорили, и за полчаса до концерта Боно ни с того ни с сего говорит мне: а давай споем! А что спеть-то? Хотел сагитировать ему Высоцкого. Но он сказал, что его долго переводить на английский и учить, и предложил знаменитую вещь "Достучаться до небес" Боба Дилана. Потом за мной пришли и провели на сцену. Спели мы без всяких репетиций, конечно же, я рад такому моменту в моей жизни. Я убежден, что такие большие шоу нужны людям, не может рок существовать только в маленьких клубах, как живопись не может существовать только в графике. Должны быть большие фестивали, когда, обнявшись, незнакомые люди поют о любви. И когда чувствуешь, как эти потоки энергии по венам каждого в зале рвутся к сердцу, когда видишь понимающие глаза в зале - это непередаваемо. Поэтому рок-н-ролл до сих пор жив.
