Как я заседал в жюри на кинофестивале в Локарно
Как это происходит? Что видят зрители и что скрыто за кулисами? Насколько все это - дело субъективное?
Я сразу же предупредил координаторов программы "Неделя критики", что "заседать" мне особенно некогда. Мне надо смотреть фильмы основного конкурса, отслеживать возможных победителей и неустанно писать в газету. Наконец, мне на день придется уехать из Локарно в Лугано на "свидание" с Харрисоном Фордом и Дэниелом Крэйгом. "Ничего страшного", - сказали мне координаторы и тут же выдали 5 из 7 полнометражных документальных фильмов, соревновавшихся в нашей программе, на DVD. На половине из них не было английских субтитров, но это уже мелочи.
Со мною в жюри оказались симпатичная француженка Изабель Ренье из ведущей французской газеты Le Monde и Ханс Ходель - главный "экуменист" Швейцарии (экуменизм - это движение за взаимопонимание и сотрудничество христианских конфессий). Перед просмотром первого конкурсного фильма - "Не в моем дворе" (о тяжкой судьбе осужденных педофилов в Майами) - Ханс пожаловался мне на то, что протестантская церковь в его лице никак не может найти взаимопонимания с РПЦ. "Мы, протестанты, гораздо проще смотрим на многие вещи, от которых зеленеют ваши священники", - добродушно поведал мне Ханс. "Да не расстраивайся, они даже Толстого отлучили от церкви", - отмахнулся я.
Программа порадовала очень качественным отбором картин. В залы ломились. Так что на один из просмотров я попал, только зарычав на входе, что я член жюри. Среди представленных лент были израильская картина о докторе травматологии с крупными планами операций на сердце и других органах (я назвал это "медицинским порно"), немецкий фильм-портрет 15-летнего грабителя банков и австрийская публицистика о разгуле преступности в Гватемале - стране, в которой риск смерти в три раза выше, чем в Ираке.
Ни одна из этих картин с художественной точки зрения меня особенно не впечатлила. Зато очень понравился швейцарский фильм "Божественный беспорядок" (Messies, ein Schones Chaos) Ульриха Гроссенбахера - остроумное и теплое повествование о людях, страдающих психическим расстройством, о котором я ни разу не слышал. Они - патологические неряхи, коллекционирующие мусор и рыдающие при попытке избавиться от картонки или веревочки. Современные Плюшкины, захламляющие свои жилища и наделы земли до такой степени, что разобрать эти завалы под силу только роте солдат. И современные Нои, собирающие свои ковчеги, где каждой твари по паре, а то и больше. Зал реагировал на этот фильм, как на блокбастер. За него-то я и решил бороться, попутно всячески рекламируя картину знакомым отборщикам с других фестивалей.
|
"У меня уже есть фаворит", - шепнул я на ухо Хансу в одну из наших с ним, к сожалению, редких встреч. "Божественный беспорядок" ему тоже понравился, к тому же против своих же немецких швейцарцев он по определению никогда не стал бы голосовать. Это русские кинематографисты стремятся потопить коллег-соотечественников - я знаю уйму примеров.
Француженке Изабель фильм не понравился, но заслуженный экуменист уже был на моей стороне. Председателя в нашем жюри не было, у всех были равные голоса. Посему после короткого обсуждения я предложил отдать главный приз (8 тысяч очень дорогих сегодня швейцарских франков) моему любимцу, а "специальное упоминание" присудить картине, которая впечатлила Изабель.
Ей понравились "Зарисовки из Мияко" (Sketches of Myahk) - о 90-летних японских старушках - исполнительницах народных песен, последних хранительницах на глазах уходящей под воду культуры. Лично я против этого фильма ничего не имел, тем более что на званом ужине подружился с его создателями - режиссером Коичи Ониши и музыкальным продюсером Макото Куботой, рассказавшим мне смешную историю о том, как его знакомцы, музыканты "Пинк Флойд", пели исключительно в советские микрофоны "Ломо".
"А у нас считают, что круче японской техники ничего нет", - сказал я. "Нет, советская была лучше", - авторитетно заверил Макото.
Когда стало ясно, что все выйдет по-моему, я, сочинив по-английски "мотивацию жюри", испытал большое человеческое удовлетворение. Все-таки в истории кино останется понравившаяся мне картина. Остальные шесть вполне достойных фильмов, увы и ах, уйдут в забвение...
Фото Anthony Neuenschwander.
