Ирина МИРОШНИЧЕНКО: «Я визжала от ужаса, когда меня обливали холодной водой»
В издательстве АСТ выходит книга мемуаров Ирины Мирошниченко «Расскажу...». Одна из самых закрытых российских актрис откровенно поведала публике о своей жизни.
«Комсомолка» предлагает читателям отрывки, посвященные самому драматичному эпизоду жизни артистки - лечению тяжелой травмы позвоночника, из-за которой она едва не стала инвалидом.
«ВОШЛА В СКЛИФ И УПАЛА»
13 января 1979 года я еду встречать старый Новый год с какой-то компанией. В это время я пребывала, не скрою, в одиночестве. И просто меня позвали куда-то. Почему-то я была во всем черном. Еду в машине. Затормозила как раз около Склифа, около Колхозной площади, на красный свет. Держу ногу на тормозе. И вдруг сзади в меня влетает черная «Волга».
Помню, что меня тряхануло. Открыла дверь, попробовала выйти, и тут меня качнуло, кто-то подбежал. И вдруг я понимаю, что мне плохо. Я села обратно за руль. Доехала до Склифа. Вошла туда и упала. Потом они сделали мне какой-то укол и стали что-то говорить о каких-то людях, что они все извиняются, что это дети очень высокопоставленных начальников, что они случайно не затормозили. Короче, ничего страшного, на машине даже и вмятины нет. А у меня легкое сотрясение.
Стали они меня уговаривать, упрашивать, чтобы я не оставалась в больнице. Отвезли меня домой. Я заснула, утром просыпаюсь, звоню маме: «Мам, что-то мне все хуже и хуже». Вызвала «Скорую». И меня отвезли в Боткинскую больницу с сотрясением мозга.
ДЕЛО В «ШЛЯПЕ»
Проходит месяца два, я немножко очухиваюсь. В это время мне привозят сценарий фильма «Вам и не снилось...». Я соглашаюсь и начинаю сниматься. Но параллельно лечу в Венгрию на пробы.
Не успела приехать в Москву, звонят с «Мосфильма» - фильм «Шляпа». Я им говорю: «Мне нужно уезжать в Венгрию». А они мне: «Мы успеем снять до поездки». Я вылетаю в Сочи, но чувствую, что у меня потягивает спину, низ спины. Ерунда какая-то, радикулит, что ли. Это я сейчас понимаю, что это, видно, напоминал о себе тот удар в спину, который не только дал сотрясение, но как раз приходился мне в позвоночник.
Приехала на съемки. Мы начинаем снимать первую сцену, с Янковским. И вот после первой сцены режиссер мне говорит: «Нам надо завтра обязательно снять уходящую натуру. Обязательно пляж, ты идешь в купальнике, он лежит на надувном матрасе, потом диалог, потом ты его скидываешь в воду». А на дворе плюс 14 градусов. И по набережной ходят люди в кожаных пальто, в куртках, кто-то в шляпах, кто-то в беретках.
Я к Янковскому: «Олег, давай откажемся, ну, я понимаю, у меня плохой характер, но если вдвоем, то это будет просто акция». Он как-то так очень хитро улыбнулся: «Да ладно, Ириш, ну что ты так нервничаешь? Ну разотрут тебя водкой. Ну и что? Я выпью водки. Три секунды! Ну что делать, раз такой фильм. Да ладно, давай».
Если вы посмотрите фильм «Шляпа», то увидите, как я иду по этому молу, но самое интересное, вы увидите только мой крупный план почему-то, а не мое голое тело в этом бикини. Вы даже ноги мои босые не увидите. Возникает вопрос: зачем это было нужно?
Короче, я прохожу, снимают довольно долго.
Просыпаюсь утром в гостиничном люксе и понимаю, что встать не могу. У меня как будто сковало позвоночник. А сегодня съемка. Я в ужасе звоню второму режиссеру, говорю: «Я умираю, мне больно очень, не знаю, что такое». - «Сейчас мы тебя вылечим!»
Приезжает какая-то женщина. И куда-то меня везут. Говорят: «Сейчас. Вот здесь специалист. Все сделают». Боль не проходит.
Потом приехала «Скорая», вкололи мне массу каких-то обезболивающих. Ничего не помогает. Рядом со мной телефон. Я звоню маме. Что-то кричу в трубку, плачу, короче, наутро моя мамочка прилетает ко мне. И в течение месяца мы сидим в этом люксе. Она тут же меня кормит-поит, приезжают какие-то врачи. Все время мне чего-то колют, нога у меня начинает усыхать, просто неметь. Я ее не чувствую. Плачу. И вот мы наконец летим с мамой в Москву...
«ИРИНА, ВСЕ ОЧЕНЬ НЕХОРОШО»
Естественно, накрываются все мои съемки в Венгрии. Я лежу в Институте курортологии. Надежды никакой. Мне говорят, что нужно делать операцию у Волкова, потому что зажало нерв, усыхает нога. Приходит моя мама. Говорит: «Ирочка, звонила режиссер Аня Берец, тебе нужно через несколько дней вылетать в Венгрию сниматься». Я начинаю плакать, расписываю, как по автомату ей нужно позвонить Ане: «Извинись, скажи, что я не могу».
На следующий день мама приходит и говорит: «Значит, так, Аня сказала, что у тебя международный паспорт». - «Да». - «У тебя есть еще одна виза». - «Да». - «Значит, надо еще что-то такое дооформить, чтобы ты немедленно вылетала к ней, они тебя поднимут. Ирочка, доченька, надо это сделать?»
За день оформляется виза. Берется билет. В корсете, на костылях, я оказываюсь в самолете. Входит Анечка Берец с приятным мужчиной в очках. «Ира, это наш супердоктор». Он на блестящем русском языке, но с акцентом говорит: «Я учился и стажировался в Москве».
Он начинает молоточком что-то там мне стучать, смотрит, а потом и говорит: «Ирина, очень нехорошо». И с грустным видом что-то по-венгерски говорит Ане. Аня подходит ко мне, берет меня за руку, участливо смотрит, и я понимаю, что плохо действительно. Он говорит: «Надо Ире немедленно в Москву и в больницу или к нам на «Скорую» и в больницу». Аня говорит: «К нам, Ирочка, к нам». - «Конечно, к вам». И меня везут в госпиталь.
Конечно, начинают тут же уколы, какие-то свечки, лекарства. В семь утра на следующее утро входит медсестра: «Доброе утро!» - по-венгерски, берет меня под белы рученьки, вторая рядом с ней санитарка, крепкая, просто берет меня на руки. А надо сказать, что я тогда уже была худая как палка, ничего не ела, уже весила очень мало и тихонько усыхала. Они меня раз - и в ванную, сажали там на какой-то стул. И обливали водой. Сначала холодной. Я визжала от ужаса, потому что никогда не любила холодную воду.
А через несколько дней приезжает Аня и говорит: «Ирина, как хочешь, но надо один съемочный день сделать. Иначе меня просто убьют. Я фильм оттягиваю. Уже всех персонажей сняли». Я говорю: «Я готова».
Что вы думаете, если я смогла прилететь, ну что, я не снимусь? Текст я весь знала, уже подготовилась. Меня обратно в корсет, на костыли - и на съемочную площадку.
Вышла я на съемочную площадку, с кокошником, во всех этих прекрасных золотых косах, в каком-то сарафане расшитом, в гриме, с накладными ресницами, и мы начали играть сцену. И что вы думаете! Я еще стала пританцовывать! На правой ноге, которая была здоровее, а левая висела. Пританцовываю, диалог веду, кокетничаю, в общем - Елена Прекрасная.
ВЫСОКИЕ КАБЛУКИ
Я вернулась в больницу. Лечилась я там долго. Поднялась, начала ходить, уже не на костылях, а с палочкой. Когда ходить я еще не могла, меня возили на улицу на коляске - на какие-то процедуры. А на улице зима. И вот, представляете, я в пижаме, в халате, во всем этом больничном облике, а поверх него - моя роскошная норковая шуба за пять с половиной тысяч, которая куплена в долг.
Господи, а как я буду это все отдавать?! Один фильм закрылся, на второй, который мне предлагали в Москве, взяли другую актрису. В Венгрии я не знаю что заработаю, потому что лежу тут в больнице. Конечно, я должна буду все это отдать! Дай бог, чтобы у меня «дебет с кредитом» сошелся, потому что меня лечат тут в первоклассной клинике. Мне моего хилого гонорара просто не хватит за этот фильм, не такой уж и большой. И сижу я здесь в этой норковой шубе и не знаю, как мне из всего этого дела вырулить. И зачем я ее купила? Какая странная жизнь. Как она мгновенно поворачивается то одной стороной, то другой. Только что, совсем недавно, я ехала встречать старый Новый год вся расфуфыренная, роскошная, совершенно не думая о том, что может со мной произойти. С радужными мыслями - три фильма, все в порядке. Все хорошо и вообще все идет как нельзя лучше. Ан нет. Дома стоит разбитый автомобиль, еще была проблема, куда его убрать, чтобы он не сгнил на улице после этой аварии. Сесть за руль? Я даже представить себе это не могу, потому что нога вообще не моя. Делать мне эту операцию или не делать? И где? Здесь, в Венгрии, или в Москве? А какая я буду после операции? И как вообще быть?
Для меня эта страна, Венгрия, стала по большому счету сказкой. Потому что в результате меня там спасли, мне стало лучше. Когда я выписывалась из больницы, я еще хромала, но в то же время нога стала оживать, и врачи мне сказали, что, может быть, есть шанс обойтись без операции. Хотя мой замечательный доктор поставил несколько условий: «Всю жизнь бассейн. Никогда не поднимать больше двух килограммов, никогда не вставать на каблуки и уж тем более никогда не скакать на лошади и не ездить на лыжах».
Из всего этого я нарушила только одно предписание. Я все-таки встала на каблуки, а позже, когда стала петь, отпела более тысячи концертов на высоченных каблуках...
ЛИЧНОЕ ДЕЛО
Ирина Петровна МИРОШНИЧЕНКО. Родилась в Москве в семье военнослужащего и актрисы. В 1961 году поступила в Школу-студию МХАТ, из которой едва не вылетела на втором курсе за эпизодическую роль в фильме «Я шагаю по Москве». 45 лет назад стала актрисой МХТ им. Чехова.
Среди ярких ролей в театре - Раневская в «Вишневом саде», Даша в «Соло для часов с боем», Аркадина в «Чайке». Одна из любимых актрис Романа Виктюка, который поставил с ней спектакль «Татуированная роза».
Первая большая роль в кино - разведчицы Галины Ортынской в фильме «Их знали только в лицо» (1966). Играла в «Андрее Рублеве» Тарковского, «Дяде Ване» Кончаловского, «Вам и не снилось...» Фрэза.
В этом году 20 лет как она поет на сольных концертах. Первая программа была - «Коренная москвичка», сейчас - «Расскажу…».
