Заболевшая Людмила Гурченко причитала: «Я что - умереть должна?!», но, увидев полный зал зрителей, шла на сцену
- Мы вместе с ней работали в 1986-87 годах. Она ведь концертировала. У нее была программа под оркестр - песни военных лет. С ней она разъезжала по Советскому Союзу, и иногда брала конферансье. Не так часто - потому что и сама любила разговаривать со сцены, но иногда же ей надо было отдохнуть, зайти за кулисы, чайку хлебнуть. И я в пару поездок с ней выезжал…
Она ко мне очень тепло относилась, потому что мы как бы земляки: она из Харькова, а я - из соседнего Днепропетровска. А когда мы с ней только познакомились, Людмила Марковна сказала, что у меня хорошее русское произношение: «Вот, не сказал бы, что ты из Днепропетровска, - в жизни бы не поверила». А я улыбаюсь в ответ: мол, ну, да - могу паспорт показать.
И так мы с ней нормально - в этих поездочках… Тогда, в то время, она была еще довольно-таки энергичной женщиной…
Очень любила она анекдоты. Один из них я до сих пор помню и сам иногда рассказываю: два актера - трагик и комик - сидят в гримерке, выпивают потихонечку. А в театре - праздник, отмечают День театра. Все гуляют, веселятся, танцуют, поют!.. Комик с грустью говорит: «Не пригласили… Забыли…» А трагик постучал себя по груди: «Не пригласили!.. По-о-омнят!!!» Это ее анекдот, он мне очень понравился…
…Учитывая, что нынче творится на эстраде, отметил бы: она все концерты пела живьем! Абсолютно все без исключения! Тогда вообще не было такого понятия - «под фонограмму». Как это - артист будет петь «под фонограмму»?.. - Живой оркестр, живой голос. Хотя она себя вокалисткой никогда и не считала.
Помню, в одной из поездок по России была, как сейчас, ранняя весна - таял снег, слякоть, сквозняки, мы простуживались. Она сидит в машине, ей плохо - у нее температура. Гурченко канючит администратору: «Давайте отменим! Ну, что я - вот это сольное смогу спеть?» Администратор упрашивает: «Ну, что вы, Людмила Марковна! Да как же так? Как отменить?.. Ну, пусть, вон, Шепелев побольше поработает, а вы просто поменьше пойте. Но концерт отменять нельзя». - «Нет! Я что - умереть должна?!»… И вот она приезжает в зал и видит толпу народа. И уже не причитала. «Ждут! Люди ждут! - говорит она. - Людей обманывать нельзя - они ждут!» Она всегда так говорила (в каком бы ни была состоянии): вот, кого нельзя обманывать - так это зрителей. И шла на сцену…
В 1995 году мы снова с ней встретились - на программе Яна Табачника «Честь имею пригласить». Она с ним очень дружила и пела его песню - «А на дворе березы» (про то, как евреи уезжают в Израиль). Эту песню он специально написал для нее. Посидели с ней за столом, побеседовали.
…Она всегда была энергичной, всегда находилась в центре внимания.
Как она обходилась с музыкантами? Она умела и ладить, и скандалить. Когда что-то у нее не получалось, она начинала кричать. Но быстро успокаивалась… Дело в том, что у нее отец бы хорошим музыкантом. Он играл на баяне. Она часто вспоминала об этом, когда ругалась с музыкантами: «Вот, у меня отец: только скажи тональность - сыграет сразу!»… То есть была - и лед, и пламень. Могла быть хорошей, а могла и покричать, если срыв у происходил… Припоминаю, особенно она скандалила с ударником - за то, что он ей все время загонял темпоритм. Ну, любят они иногда такое…
Записал Павел ДИНЕЦ («КП» - Днепропетровск»). Фото из архива «КП».
Фотогалерея "Какой мы запомним Людмилу Марковну Гурченко".
