Солистка ВИА «Татьяна» Мириам СЕХОН: «Услышав песни Шульженко, даже самые тяжелые больные посылают воздушные поцелуи»
ВИА «Татьяна» - это модное ретро. Семь девушек в винтажных платьях поют песни 30 - 40-х годов. Поют, надо признать, душевно и умело: их приглашали и на Неделю моды в Милане, и на солидные кинофестивали. Залы на концертах и в клубах они собирают легко благодаря лишь одному «сарафанному радио».
А, между прочим, весомая часть их репертуара - это песни несравненной Шульженко. Почему идеалом эстрадного пения для группы стала Клавдия Ивановна и как ее песни воспринимают сегодня слушатели, «Комсомолке» рассказала солистка ансамбля, актриса Мириам Сехон.
О главном. «Под обаяние Шульженко я попала еще в детстве. Я родилась в Москве, но когда мне было шесть лет, папу-музыканта пригласил к себе на работу бродячий театр, колесивший по всей Европе. Он взял с собой меня и маму. Мы переезжали из города в город, а в дороге слушали кассеты с песнями Шульженко, Юрьевой, Утесова... Это были единственные русские песни, которые я пела, - и когда возникла «Татьяна», в 2005 году, половину нашего репертуара я знала наизусть.
В старых песнях я ценю то же, что и в людях, - легкость, искренность, безыскусность, отсутствие позы. Шульженко блистала в «легкомысленном» эстрадном жанре, и мой дедушка (ему сейчас 81), поклонник Шостаковича, всю жизнь считал ее творчество чем-то несерьезным. А для меня ее песни - уже классика».
Об актерском даре. «Рассказывать, как звучит голос Шульженко, бессмысленно. Я прослушала и пересмотрела громадное количество ее записей. Она настоящая актриса. Она не просто поет, у нее каждая песня - маленький спектакль. Клавдия Ивановна даже использовала реквизит, что тогда было непривычно.
С песней «Записка» она выходила к зрителям с листком бумаги и играла с ним, а в конце демонстративно рвала его: «Ваша записка в несколько строчек... О, я давным-давно не та...» И ветку сирени, которая упоминается в песне, тоже приносила. Вот и я однажды посреди зимы умудрилась достать сирень и выступила с ней. Зрители восторгались: «У вас с цветами другой образ, да и песня иначе ощущается». А я отвечала: «Это не я, это Шульженко придумала».
А ее шедевр «Руки», запись которого я прокручивала столько раз! Эта песня написана специально для нее Ильей Жаком, с которым Клавдию Ивановну связывали сильные чувства. Песня заканчивается расставанием. Но Шульженко не стремится вызвать у зрителя жалость, она гордо принимает это. «Руки, как вы смогли легко проститься! И все печали мне дали вдруг!..»
И даже когда пожилая Шульженко стоит в Колонном зале на юбилейном концерте - понимаешь, что и в свои 70 она помнит эти руки...»
О неприкосновенном. «Мы не поем ее безусловный шлягер «Синий платочек». Это для нас - сияющая вершина, даже не хотим на нее замахиваться. Есть песни-реликвии, которые переиначивать, пусть и немного, не хочется».
О сценическом гардеробе. «Мне нравятся вещи с историей. У нас из современного гардероба почти нет ничего. Что-то находим в антикварных лавках, что-то на блошиных рынках. Ищем платья из атласа, бархата, тафты. У платьев из старой ткани и юбка шелестит по-особенному, и цвет необыкновенный.
Вот совсем недавно купила старинное платье. Оно было на крохотную девушку, но моя мама его ухитрилась перешить, и теперь у меня есть очередной винтажный наряд».
О любви и нежности. «На наши концерты в основном ходит молодежь. Ретро как-то в один момент стало очень модным. Мы выступаем на фестивалях, несколько лет подряд открывали «Кинотавр», пели для посла Евросоюза...
А еще поем в хосписе. И вот там даже смысл песенных текстов меняется на метафизическом уровне. Невольно ловишь себя на мысли: «Шульженко пела для солдат перед боями, из которых многие не вернулись, и мы сейчас выступаем для безнадежно больных, для которых сегодня, может, последний день в жизни». И вот лежат перед тобой люди на каталках, не двигаются, только слезы, бывает, заметишь в глазах. А после песни кто-то вдруг пошлет тебе воздушный поцелуй...»
МЕЖДУ ПРОЧИМ
Елена ВАЕНГА: «Синий платочек» не получался пять лет»
Расспросить о феномене Шульженко мы решили у популярной сегодня исполнительницы Елены Ваенги. В конце концов как Шульженко привлекала слушателей душевной теплотой, так и Ваенга трогает сердца своих поклонниц. Близка ли по духу Елене Шульженко?
- Ой, трудно ответить! Время покажет, есть ли у меня что-то общее с Шульженко. Вот злопыхатели называют меня псевдоискренней певицей. Но ужас в том, что в творчестве я искренняя. Я живу песней, меня, когда я пою, просто не существует. Клавдия Ивановна тоже в песни вкладывала все силы, а гадкие людишки пытались ее очернить, называя шансоньеткой. Но, как говорил мой учитель Федор Леонидов, есть река Серебрянка, и ведром помоев ее не замутить. Я не сравниваю себя с Клавдией Ивановной, просто хорошо понимаю то, что она делала.
- А не хотели бы что-нибудь взять из ее репертуара?
- Я спела ее мегахит «Синий платочек», но до этого целых пять лет он у меня никак не получался. Чтобы подняться на высоту этой песни, нужно было спеть и прожить как минимум 20 - 30 фронтовых песен. Сейчас иду к шлягеру «Давай закурим, товарищ, по одной». Но... еще годик подожду. У меня же есть песня «Курю». Злые языки точно съязвят: «Ваенга все прокурила!»
|
Четыре малоизвестных факта из биографии легендарной певицы
Клавдии Ивановне нанимали «мальчиков для битья»
1. Клавдия Ивановна имела слабость к хорошим и дорогим заграничным вещам. Ширпотребом брезговала. Во время войны даже в бомбоубежище брала с собой ридикюль с французскими духами, подаренными отцом. Из косметики предпочитала «Макс Фактор» и всех артистов, выезжавших за рубеж, просила привезти ей изделия этой фирмы.
Но ее стремление к красоте сейчас может показаться легкой безвкусицей. В ее квартире была розовая ванная, задрапированная розовыми тканями спальня, а на кровати восседал кот в розовом чепчике. Завершающим штрихом к портрету «домашней» Шульженко были ее прозвища - Кунечка и Буся. Так обращались к ней домочадцы.
2. Несмотря на довольно приличную пенсию, 270 рублей, Шульженко, привыкшая жить на широкую ногу, на закате жизни бедствовала. За продуктами и столь любимой свежей клубникой она, не желая ни перед кем унижаться, шла не к директору, скажем, Елисеевского гастронома, а покупала на рынке.
Певица была вынуждена распродавать драгоценности и антиквариат, которые собирала всю жизнь. Когда в 1984 году она в последний раз уезжала в больницу (ЦКБ), в квартире остались лишь две ценные вещи - диван красного дерева, купленный у Лидии Руслановой, и рояль Дмитрия Шостаковича, который композитор проиграл в карты, а Шульженко выкупила.
3. Клавдия Ивановна обладала взрывным, скандальным характером. Молва утверждала: для того чтобы успешно выступить, ей необходимо было с кем-нибудь крепко поругаться. Директор Театра эстрады даже нанимал специальных «одноразовых» рабочих, которых Клавдия Ивановна перед каждым своим выходом на сцену отчитывала и увольняла. Выпустив пар, Шульженко выходила на сцену и блестяще пела. А в следующий раз ситуация вновь повторялась.
4. Отношения с властью у Шульженко складывались неровно. Уж очень Клавдия Ивановна была своенравной. В 1953 году ради новогоднего капустника в ЦДРИ она отказалась выступать перед Василием Сталиным. «По Конституции я имею право на отдых», - ответила Шульженко по телефону на звонок генеральского адъютанта.
|
А однажды Шульженко больше часа просидела в кабинете всесильного министра культуры СССР Екатерины Фурцевой. Когда наконец министр согласилась принять легендарную певицу, Клавдия Ивановна, войдя в кабинет, решительно заявила ей: «Мадам, вы плохо воспитаны», - и гордо удалилась прочь.
И все сходило ей с рук. Скажете, странно? А может, все оттого, что очень уж любили ее в народе?
