• Главная
• Шоу-биз

Успех концерта на 50 процентов зависит от зрительного зала 

- Здравствуйте, Ирина! Скажите, когда вы волнуетесь сильнее всего? Когда записываете новые песни? Когда приходите в новые залы, к новой публике?

Ирина Богушевская: - Ну, самые волнительные, конечно, концерты. Потому что в студии у тебя есть возможность исправить, если что-то не получается, а на
концерте этого сделать нельзя. Бывают ситуации,когда, предположим, ограниченное количество времени или бюджет, а какие-то творческие задачи нужно обязательно
решить, тогда тоже возникает состояние такое …адреналиновое. Но, все равно, это никак не сравнится с концертом, потому что ты выходишь к людям, и они видят
тебя абсолютно ничем не прикрытым, и все, что происходит – происходит здесь и сейчас, исправлению не подлежит. Это очень волнительно, и, конечно, каждый раз
я волнуюсь, как в первый.
- А самое острое волнение – перед тем, как шагнуть на сцену?

И.Б.: - Ой, по-разному, знаете, но на самом деле, когда идешь на сцену, ты уже собран. А вот когда идет отстройка звука – тоже в нашем случае процесс не
простой, потому что у всех живые инструменты в руках, и нам нужно, чтобы на сцене была какая-то удобная картинка по звуку, чтобы у каждого на мониторах
звучало то количество инструментов, которое есть на сцене, и в нужном балансе. И вот пока все выстраивается – это самый нервозный момент. И еще многое
зависит от аппаратуры, потому что нельзя раз и навсегда отстроить звук. Ты приезжаешь на новую площадку, и все каждый раз происходит заново. Опыт у нас,
конечно, есть, какой-то алгоритм выстроили, но…это живая музыка, понимаете! В этом ее прелесть и в этом ее сложность. Я понимаю, почему многие артисты ездят
с фонограммой – живой звук требует больших усилий звукорежиссера, организаторов, музыкантов... Это такая хорошая проверка каждый раз. Но зато все по-честному!

-Ирина, добрый день!В прошлом году в Днепропетровске был такой прекрасный концерт! Вы ждете в этот раз, что повторится чудо?

И.Б.: - Я не уверена, что это вообще может повториться. Потому что, мне кажется, это было какое-то уникальное стечение обстоятельств. Это был день траура
после гибели польского президента, и все концерты были отменены. И огромное спасибо нашему организатору Татьяне Кобзарь - знаю, что она возит Гришковца,
хорошие театральные проекты, такой своего рода просветитель и подвижник. Она приложила тогда много усилий, чтобы объяснить отцам города, что этот концерт не
является в том смысле развлекательным, в котором может быть какая-то дискотека, что это будет такая музыка, которая не войдет в противоречие с такой
непростой ситуацией. И, в конце концов, за несколько часов до концерта стало известно, что его разрешили, но руководство площадки обратилось ко мне с
просьбой начать концерт с минуты молчания. И, вы знаете, это было очень сильное впечатление: помню, стоя за кулисами, я слышала, как нарядная, оживленная
публика втекает в зал, как люди обсуждают что-то, слышатся бурные взрывы смеха. Я думала, что вот выйду сейчас к ним и скажу: "вы знаете, ребята, разбился
польский самолет, и это такая трагедия…" А у меня дед из Польши, и для меня эта история такая совсем-совсем близкая. И вот мы начали с минуты молчания, зал
стоит, и я слышу, как прямо звенит в воздухе эта тишина. И, может быть, сработало то, что люди вынуждены были  перестроиться. Они ведь настроились на
праздник, а попали на какую-то траурную церемонию, короткую, но тем не менее. Это совершенно, мне кажется, сбило их с привычной программы и освободило от
каких-то стереотипов восприятия музыки, потому что отдача просто с первых тактов была сумасшедшая! И мои мальчики, музыканты, вот сидели за столом и
говорили: "Да… Что же мы будем делать-то в этом году? Потому что прошлый раз было ТАКОЕ". И, наверное, повторить даже не нужно пытаться. Так или иначе, те,
кто там был, это помнят, и мы это помним, и у нас осталось ощущение такого выхода в открытый космос, честное слово.

- Программу тогда пришлось перестраивать перед концертом?

И.Б.: - Конечно, перестраивали. Какие-то совсем мажорные вещи пришлось убрать.

- Ирина, скажите, обратная связь с залом сильно влияет на вас?

И.Б.:- Ну, а как же? Ведь, понимаете, какая история – ты приходишь петь живой концерт и можешь быть в идеальной форме, с отлично сыгранной программой, но
если зрители раздражены, и какая-то хмурь в атмосфере, все будет идти очень большой трубой. Едва ли не 50% успеха зависит от зала.

- Это видно сразу? Или после первых аплодисментов? Или, когда вы только заходите в зал?

И.Б.: - Нет, не сразу. Это как разговор с каким-то живым существом, когда ты постепенно выстраиваешь контакт. Много раз такое бывало, что я выхожу со сцены,
уставшая, говорю, как сегодня было все сложно. А люди, которые сидели в зале, восхищаются, какой был потрясающий концерт. А вот в прошлом году в
Днепропетровске была такая идеальная ситуация, когда все объединяются в общий организм, но такое бывает не всегда.

Музыка не «тратит», а наполняет артиста 

- Ваш нынешний гастрольный тур такой долгий. Знаю, что вы в Сибирь собираетесь…
И.Б.: - Мы бывали уже в Красноярске, в Иркутске, в Тюмени еще не играли, в Томске и Омске тоже. До Дальнего Востока пока не добрались. Вообще я посмотрю,
насколько выдержу такой график, в каком состоянии мы вернемся после гастролей. Потому что переезжать из города в город с балетом и фонограммой – это немножко
другая работа. А у нас два с лишним часа живой музыки, и каждый вечер нужно восполнять «затраты». Причем тебя «тратит» не концерт, а переезды. А музыка,
наоборот, тебя наполняет, иногда после концертов чувствуешь себя лучше, чем до начала.
 

- А есть ли у вас песни, которые в дороге написаны?
 

И.Б.: - Есть, конечно, ведь дорога – это такая же часть жизни, как и все остальное. Как-то мы сидели в Самаре, рейс задерживался на 4 часа, и хорошо, что мы
вылетали из терминала. Там был прекрасный огромный, просторный и чистый туалет. И поскольку в зале ожидания играла музыка, а у меня в голове крутились всякие новые строчки, я …удалилась. Директор даже перепугалась – артистка ушла в туалет и не возвращается. А вот песню «Рио-Рита» с первой своей пластинки я
написала в троллейбусе. И таких историй много, потому что никогда не знаешь, когда придет муза, которой вообще все равно, чем ты в этот момент занимаешься.
Мне иногда это мешает – например, у меня концерт, а я хожу и бормочу новую песню и она вытесняет старые. Я могу в такие моменты текст забыть на концерте,
потому что у меня процесс разнозадачный. А вот если, например, в это время пеку пироги – надо бросать, иначе все подгорит. Есть, наверно, великие люди,
которые могут все совмещать. Например, мой бывший муж Леша Кортнев недавно переводил какой-то мюзикл, и просто выгонял Амину – свою нынешнюю жену – кататься часами на машине. Она – героическая женщина –  каталась по МКАДу, пока он работал. Ииначе невозможно – ты должен сосредоточиться.
 

- Добрый день, Ирина, это Ольга. Вы показали «Шелк» уже Москве, другим городам. Как реакция публики на новые песни? Некоторые их них вы ведь уже исполняли
раньше на концертах?
 

И.Б.: - Предыдущую нашу пластинку мы написали очень быстро: месяц порепетировали,записали, а потом начали играть эти песни на концертах. А через пару лет они все изменились до неузнаваемости! И я не могу теперь слушать эту пластинку, мне не нравится, как звучат эти песни, потому что музыка стала совсем другая. И я подумала, если такие истории происходят, значит нужно обкатывать новые песни на концертах, а когда они уже окончательно устаканятся, мы их запишем. И вот мы зашли в студию, а перед этим какие-то песни уже сезон играли, показывали. И выяснилось, что вот эта проверка гармонии студийной алгебры не оставляет камня на камне от каких-то аранжировок. То, что сейчас получилось, мне очень нравится. Я долго мучалась с этим альбомом. Получилось так, что мы начали писать его в 2008 году, записали какую-то часть материала, а потом у меня начались проблемы со связками, и поскольку я не приостанавливала концертную программу, в конце концов все пошло в такой клин, что я была вынуждена извиниться и прекратить гастроли на полгода. Потом со связками все стало хорошо, но в стране бабахнул кризис. И я знала, что у наших меценатов в этот момент сложности, и идти к ним за следующей порцией денег на запись мне просто совесть не позволяла. Помог нам житель Люксембурга, которому просто понравилась наша музыка.. Большое ему спасибо. Он нашел нас через интернет и устроил гастроли в Люксембургской филармонии – в одном из лучших залов в Европе. Это было чудесно! И потом, благодаря ему, мы смогли дописать этот материал. Когда мы снова собрались, то записали материал очень легко. Единственное, вы, наверное, помните, каким было прошлое лето в Москве. А мы как раз в период всей этой жары и гари должны былизакончить альбом, и у нас не было другого выхода. В общем, это была такая история, что я даже написала книжечку об этом, потому что в двух словах это былоневозможно рассказать. Кроме того, я писала в своем блоге прямые репортажи из студии, и люди начали задавать такие вопросы, что стало понятно – многие вообщене представляют, что такое запись живой музыки. К примеру, когда я написала, что вот сейчас мы сядем и будем сводить пластинку, меня начали спрашивать:"Когда можно будет послушать? завтра-послезавтра?" А сведение альбома – это когда у тебя стоит в студии пульт, на нем 84 дорожки. У тебя, значит, барабанызаписаны на 8 микрофонов: каждый барабанщик записан на своем микрофоне, чтобы был красивый баланс, гитарный комбик записан на 4 микрофона, рояль на 12дорожек записан. И у тебя есть гитара, кларнет, рояль, вокал... И вот песня, скажем, длится 4 минуты, и тебе нужно, чтобы во вступлении ярче звучала гитара,потом она уходит – выдвигается голос, и ты сидишь и двигаешь эти дорожки. Чтобы свести одну песню, нужна, как минимум смена, – 6-8 часов. Поэтому запись истоит денег таких. Конечно, на компьютере проще... И вот мы все лето записывались, а потом с Сергеем Большаковым - звукорежиссером и хозяином студии -  всеэто сводили. У нас такие перипетии были – он хочет как лучше, но слышит по-своему, а я по-своему. И у него есть готовые решения для, скажем, рок-музыки илидля попсы. А я не рок и не попса, поэтому было сложно. Он говорит, мол, я не понимаю тебя: в песнях, которые я слышу, как нежные, ты хочешь, чтобы в
барабанах было «мясо», и наоборот. В общем, пока мы нашли консенсус, прошло целое лето.
-А кто главный, когда записывается пластинка: звукорежиссер или артист?
 

И.Б.: - Артист, конечно, главный, потому что с него спросят-то. «А почему у вас в песне «Добро пожаловать домой» на 3 минуте 39 секунде возникает на полторысекунды перегруз?» – написал мне разъяренный слушатель. И было целое разбирательство. Я тут же написала ему, что мастер-диск отдала в свою издающую компанию,и диск был прекрасен, и мы выпустили его в Америке, и там было все отлично. Издающая компания написала, что какой они мастер-диск получили, такой инапечатали, сами разбирайтесь со своими перегрузами. Вся моя семья слушала несколько часов, мотали этот трек на 3 минуты 39 секунд, выслушали, что тамдействительно есть какой-то «кх» на полсекунды. Вот так, оказывается, люди внимательно слушают! Это очень приятно.

- А вы ведь тоже пошли на эксперимент, когда записывались вместе с Соней Соколовой
 

И.Б.: - Да,  нам это очень помогло. Потому что тема «хай-энда», теплого лампового звука, о котором говорят все любители аппаратуры за 50 тысяч евро, для менябыла «темный лес». Я с опаской относилась к этим людям, потому что мне, для того, чтобы расслышать какие-то красоты в музыке, совершенно не нужно покупатьсебе колонки или шнуры за немыслимые деньги или пробкой оклеивать все стены в доме. Мне кажется, это какие-то несоразмерные затраты. Но выяснилась интереснаяштука -  когда мы принесли болванки, записанные в студии, на разных системах  их слушали, и выслушались такие нюансы, которые на студийных колонках неуслышишь.  Все-таки каждая система «хай-эндовская» - это линза, она искажает звук. Но, когда ты смотришь «под лупой», тебе виднее некоторые моменты. Так чтода, это было очень полезно.

- Ирина, скажите, а страшно показывать публике новую песню?
 

- Ужасно! Она вся такая в этот момент, как воск, который еще не застыл.. Но при этом все равно чертовски приятно, потому что… адреналин.

В детской музыке царит разруха 

- Расскажите, пожалуйста, о проекте «Детская площадка». Как вы поймали Андрея Усачева?
 

И.Б.: - Ой, с огромным удовольствием! Это была какая-то мистика, честное слово! Все началось как: моему младшему сыну Даньке сейчас 8 лет. И когда он рос, яозаботилась выбором пластинок для мальчика. Ну, конечно, были у нас старые «Бременские музыканты», «Доктор Айболит», «Кошкин дом». Но я стала смотреть: а стех пор, как я выросла и мой старший сын вырос, вообще кто-нибудь записал что-то новое? На «Горбушке» огромное количество всяких детских пластинок, но ты ихначинаешь слушать и понимаешь, что разруха, которая царит во взрослой музыке, происходит и в детской. На мой взгляд, например, нельзя записывать для детейфонограммы на компьютере, с дешевым звуком. Это неправильно, ведь ребенок не может критически оценивать, что хорошо, что плохо, особенно когда родители этодают. Он записывает все сразу в подсознание, безо всякой оценки. Вот что ему дали, тем он и пропитался на всю жизнь. И если он будет «заглатывать» вот это«умц-умц-умц- умц», дальше все понятно с его музыкальным вкусом. Есть, конечно, гениальный Геннадий Гладков, есть Энтин, но они как бы нового ничего непишут. А мы все это время читали книжки Андрея Усачева, которые мне страшно нравились. У него такие чудные стихи – всегда очень поучительные, но не занудные,не скучные. Потом я случайно купила пластинку его песен, и мы просто в них влюбились, хотя он просто под гитару их исполнял сам. Когда мы послушали продевицу Бегелоу, и про гражданку Петрову, которая ждала 6-го трамвая, все  песни страшно полюбили. И вдруг я вижу в интернете, есть такой портал «Букник», и внем подразделение «Букник-младший», которому исполнялся год, и в честь этого они устраивали концерт Андрея Усачева. Я говорю: "Даня! Мы идем смотреть концертУсачева!" Все происходило в небольшом московском клубе, где-то 100 детей с родителями было. И вот Андрей вышел с гитарой, начал петь, и дети совершенно былисчастливы. Даня мой вылез к нему на сцену подпевать песню про гнома. А потом говорит: "Мама, ну пойдем, подпишем книжку у Усачева и позовем его в гости".
Подписав книгу, сын ему так и сказал: "Вы придете к нам в гости, пить чай?" Мы разговорились, и я спросила, когда у него следующий концерт,а он ответил, чтоникогда, потому что это никому не нужно. А на мои возражения сказал, что не умеет организовывать все эти концерты, площадки. Тогда я ему и предложила нашупомощь. С Андреем мы познакомились в 2009 году в октябре. В ноябре начали репетировать, в феврале уже состоялась программа, потом мы ее поиграли-поиграли, асейчас, спустя год – записываем. Сейчас мы уже записали 20 песен в прекраснейшей студии группы «Нечастный случай», и нам осталось только туда дописать всякиедудочки, скрипочки, тромбончик, затем все свести, и осенью, наверно, уже выпустим.
 

- Почему именно в этой студии записывались?
 

И.Б.: - Группа «Несчастный случай» недавно записала здесь прекрасный альбом, мне кажется один из лучших. Для наших целей их студия подходила просто отлично,потому что там много акустических комнат, в которых музыканты могут одновременно, будучи в наушниках и слыша друг друга, играть и записываться – это сильноэкономит время. Второе – Митя Чувелев, который руководит записью и играет в группе «Несчастный случай», понимает, что такое «делать театр», ведь у наспесенки игровые. Есть разные студии в Москве, и у всех разная атмосфера, и все происходящее в студии «прилипает» на пластинку. В студии "Несчастного случая"нам было тепло и уютно.
Кстати, по поводу студий: недавно я была в одной, возвращаюсь домой и говорю своим –  ребята, я видела живого Лепса! А Даня мой, так получилось, что он незнает, кто это такой, спросил: «А он опасный?» То есть он подумал, что это какой-то ирбис, какое-то существо фантастическое.
 

- Прекрасная получилась песенка «После дождичка в четверг»…
 

И.Б.: - Ну, многие уже сказали мне, что она получилась слишком взрослая. А я считаю, что не надо с детьми сюсюкать. Чем прекрасны «Бременские музыканты»? Всесыграно нормальными, взрослыми звуками.
На самом деле, я очень давно хотела записать что-то для детей, но своих детских песен у меня не было. Правда, сейчас уже есть - Даня очень помогает. Когдамне было 10 лет, я мечтала о собаке, а родители все время находили отговорки. Тогда я сочинила песню, что «я мечтаю о собаке, о хорошем верном друге, я
мечтаю взять на руки и назвать щенка своим…» и заканчивалась песня словами «Я всегда о нем мечтаю, и стихи я сочиняю, потому что не расскажешь это все впростых словах». Родители, конечно, сдались. И я Даньке рассказываю эту историю, он помолчал и говорит: «Я мечтаю о котенке, я мечтаю о щенке, об утенке, оцыпленке, о пушистом хомяке. Я о белочке мечтаю, завести хочу хорька, но меня не понимают, не купили их пока». Мы с ним вместе дописали эту песню, получиласьона дико смешная, называется теперь «Домашний зоопарк». Но в пластинку наши с Даней песни пока не попадают, это будет вторая серия. Вообще, дети такаясложная публика: если им скучно – вы их потеряли. А у Андрея песни такие, что дети не просто подпевают, но и участвуют в них. У нас на концертах детям можновести себя некультурно, можно гавкать, хлопать, но мы с ними договариваемся, что все происходит в обозначенные моменты. Это как оркестром управлять! Опытработы с детской публикой меня ужасно воодушевляет.  У нас было несколько детских площадок, когда мы точно знали, что приходила наша публика, читающаяусачевские книжки, знающая его стихи и песни. А вот были новогодние елки, куда приходило много «случайных» зрителей, и вот ты видишь: сидят насупившиесямамы, жующие жвачки, и дети с такими же лицами. Те родители, которые заботятся о детях и хотят в них что-то хорошее вложить – самая лучшая для нас аудитория.

- А как ваши музыканты отнеслись к этой авантюре?

И.Б.: - Ну, сначала засомневались, потом предложили записать все сразу в студии без репетиций. Но я сказала, что так нельзя, ведь каждая песня – целостное,сложное произведение. Стали репетировать и, втянувшись в процесс, они увлеклись импровизацией. К примеру, у нас  «Девица Бегелоу», которая была рок-н-роллом,теперь такой чарльстончик.

- Ирина, слышала, у вас есть идея детского фестиваля?
 

И.Б.: - Не могу пока рассказать, надо еще все обдумывать. Но идея очень красивая. Вообще, хочу, чтобы проект поддержали на каком-нибудь государственном уровне, потому что песни Усачева и Пинегина  проходят в школах на уроках пения. То есть это такие живые классики. Предположим, существуют их старые диски,которые они писали не от хорошей жизни на компьютерах. И вот надо бы все это переиздать, перезаписать, потому что это совершенно чудные современные детскиепесни, каких очень мало.

-Добрый день, Ирина! Известно, что один из ваших музыкантов снялся в фильме «Выкрутасы»…
 

И.Б.: - Не один! Вот у меня в «Шутке» писались гитарист Коля Сарабьянов и басист Антон Ревнюк. Даже не знаю, как их описать. Это два высоченных красавца,молодые, прекраснейшие музыканты. А сейчас вот вышел фильм «Выкрутасы», и они там снялись в роли… музыкантов. Говорят, там есть крупные планы Ревнюка. Ксожалению, не могу себе позволить участие Ревнюка на моих концертах, потому что это звезда, которая играет с первым эшелоном джаза, и он дико занят. Чтобызаполучить его на презентацию «Шелка», мне пришлось с ним договариваться за полгода, чтобы в этот день он был свободен. Вообще, большое счастье, что сейчас янахожусь в таком периоде жизни, когда могу позволить себе играть с лучшими музыкантами, записываться с лучшими, это действительно круто.
- Какими должны быть отношения в коллективе? Как найти «золотую середину» в отношениях, чтобы комфортно работалось вместе?
И.Б.: Ну, представьте, что вы оказались с людьми на подводной лодке. С кем вы сможете это выдержать? Только с тем, с кем прекрасно друг друга понимаете икого принимаете. Со своими я бы и в разведку пошла и на лодку отправилась. Иногда возникают замены в коллективе, но когда оказывается человек «не нашей
крови», он просто уходит.

Прямую линию подготовила и провела Елена НИКИТИНА.
Фото Павла ДАЦКОВСКОГО.