Актер Михаил Козаков: «Я болен. Я устал...»
В номере «КП» за четверг появилась информация о том, что у Козакова серьезное онкологическое заболевание. Что со дня на день к нему должен вылететь сын Кирилл. В других СМИ сообщения были еще печальнее: Михаил Михайлович якобы находится сейчас в израильском хосписе... Так ли это?
Из Израиля московским друзьям позвонила возмущенная жена Козакова - Анна Ямпольская: по ее словам, новости о безнадежном состоянии Михаила Михайловича, мягко говоря, не соответствуют действительности.
- Вся эта информация, что якобы он умирает, он в хосписе, - наглая ложь, - сказал нам профессор, ректор Школы-студии МХАТ Анатолий Смелянский. - Вчера я разговаривал с Анной Ямпольской. И она рассказала, что ни о каком хосписе речи не идет. Хотя никто не отрицает, что ситуация серьезная, что Козаков болен. Поэтому Аня им всерьез занимается. Мне Козаков говорил, что Аня ведет себя героически. Да и делать печальные прогнозы я вообще бы поостерегся. Я знаю массу случаев, когда люди с диагнозом «рак легкого» живут десятки лет. Тем более в Израиле, где далеко не самая плохая медицина.
Мы разговаривали и с последней женой Козакова - Надеждой Седовой.
- Смена климата, то, что его вырвали из привычного рабочего графика, - все это сказалось на его здоровье. Год назад он проходил обследование в Израиле. В прошлом году 28 апреля ему сделали операцию в Институте Гельмгольца, - сообщила нам Надежда. - Перед операцией обычно проходят флюорографию. Наверняка Михаилу Михайловичу ее делали. Никакого рака легких не обнаружили. Хотя могли и пропустить какое-то обследование - он попал в Институт Гельмгольца в тяжелом состоянии. Он терпел сильную боль в глазах в течение нескольких месяцев, потому что должен был лететь на очередные гастроли. И дотянул до последнего. У меня есть справка, что он пережил клиническую смерть. Но об этом его израильские родственники (Надежда имеет в виду Анну Ямпольскую. - Ред.) почему-то умалчивают. Только говорят, какая я ужасная, довела Михаила Михайловича до депрессии.
...Бедный Михаил Михайлович, даже больного, даже страдающего жены (их у него было пять) не могут его поделить. Даже сейчас, кажется, главное - не поднять всеми любимого актера на ноги, а доказать себе и всему миру, кто же из них все-таки «старшая жена».
|
Мы позвонили человеку нейтральному, который в отличие от жен-детей-коллег-актеров ни в чем не заинтересован. Вернее, заинтересован в Козакове просто как друг. Это известный литератор Станислав Рассадин. В том, что Рассадин - его настоящий друг, признавался сам Михаил Михайлович.
- Я с Мишей разговаривал несколько дней назад. Разыскал его, позвонил ему в Израиль, - рассказал нам Станислав Борисович. - Миша сказал, что сейчас он в... общежитии.
- Это что, хоспис?
- Господь с вами, конечно, нет. Но Мишу там лечат. Ему делают химиотерапию.
- Какой у него был голос?
- Плохой. Он беспомощный, плохи дела... Мне его решение уехать в Израиль до сих пор непонятно. Это безумие! И в первый раз, когда он туда уезжал, я считал, что это безумие. И тем более сейчас. Но первый отъезд закончился благополучно. А второй отъезд... Я вообще не могу понять, зачем он туда поехал. Непроданная квартира в Москве, его жена Надя, дети... Запутаться можно. Недавно я разговаривал с Мишиной израильской женой Аней. Она сказала, что ездит к Мише в больницу. Я долго не мог дозвониться, Аня все время меняет ему номер телефона.
- Так, может быть, ему лучше вернуться в Россию?
- На какие деньги он вернется? Там его дети, там будут обихаживать, а здесь что?
- И здесь тоже дети. Есть взрослый сын Кирилл.
- Кирилл полетит в Израиль в выходные. Когда вернется, наверное, что-то расскажет. Я напрямую многие вопросы обсуждать с Мишей не могу - разговор всегда могут услышать и другие уши. В любом случае он сейчас беспомощен. Дурак он, что вообще туда поехал, думал, что будет там работать. Но сейчас ни о какой работе речи не может быть. Он чудовищно плохо видит. Вот это главная проблема. У него один глаз не видит совсем, а во втором всего 30 процентов зрения и даже того хуже. О той проблеме, о которой сейчас говорят, думаю, он вообще не знал, когда уезжал в Израиль...
«О моих бедах знает только мой дневник»
Ольга ГАГАРИНСКАЯ
Это интервью с Михаилом Козаковым вышло случайно. Полтора года назад актер лежал в глазном отделении городской клинической больницы № 15 им. О. М. Филатова. А в соседнюю палату госпитализировали корреспондента «Комсомолки». В больнице же, как в поезде, попутчики быстро знакомятся и заводят разговоры.
Переполох среди женщин Михаил Козаков вызывает всегда и везде.
- У тебя есть с собой помада? - спрашивала одна медсестра у другой.
- А у тебя нет случаем пудры и расчески? - переспрашивала та.
В отделении только и шушукались: «Козаков, Козаков, Козаков…»
Тут я призвала на помощь всю мою журналистскую удачу и в тот же вечер отправилась «на первое свидание» - сарафанное радио донесло, что Козаков пошел курить. Присев рядом с ним, элегантным даже в махровом больничном халате, на курительный диванчик, я выложила карты на стол: мол, ужасно хочу интервью, но здесь как-то неудобно...
|
- Да ладно, чего уж. Отчего не поболтать? Потом будет некогда…
Мы говорили о наших глазных болячках. Тяжело вздохнув, Козаков сказал, что ему уже ничего нельзя сделать. Даже операция не поможет. У него глаукома. В 70-е годы ему уже оперировали глаз, но годы потихоньку берут свое… Теперь можно только поддерживать таблетками.
- Я же до этого почти четыре месяца в другой больнице пролежал, а теперь меня сюда перевели, на реабилитацию. Будем поддерживать глаз. Я ведь даже если в театр хожу, то сажусь в первый ряд, из второго плохо видно. А когда на сцене, то зрительный зал не вижу вообще.
Тут объявили о вечерних таблетках, и наш разговор закончился. Когда мы брели к нашим палатам, было ощущение, что знакомы мы с ним тысячу лет.
На следующий день я нарядилась. Бусы надела, рубашку белую. А на глазу шторка из марли после операции висит… И пошла к его палате. С минуту простояла под дверью, потом постучала, но было закрыто. И тут увидела, что Козаков идет к палате - такой высокий, в красной кепке, толстовке, клетчатой рубахе и с двумя йогуртами в пакетике.
- Добрый вечер! Пойдемте!
Он открыл дверь в палату, и мы вошли. Михаил Михайлович увидел остывающий ужин на столике.
- Что это?
- Похоже на картофельное пюре.
- Выкинуть!
Я взяла тарелку и все выкинула, помыла. Села за невысокий столик.
- Нет, нет! - воскликнул Михаил Михайлович. - Надо сначала кофе сделать. Будете кофе?
- Конечно.
Козаков подошел к холодильнику и сказал, что где-то внизу лежит бутылка воды, но он ее не видит. Видимо, мои бусы он тоже не увидел… Кофе я готовила под его придирчивым руководством и добавила в его чашку ароматный бальзам.
Все это время Михаил Михайлович сидел у стены на стуле и курил трубку. Нога на ногу, одной рукой поддерживая локоть другой, а голову запрокинув, размышляя. Он говорил очень медленно, выверенно, вдумчиво. После уже я пришла к выводу, что режиссер он не только с актерами, но и в жизни. Он помнит все свои интервью до мелочей, все цитаты. Я задала ему один вопрос, вытекающий из его же слов, но саму цитату чуть переврала. Михаил Михайлович меня остановил и педантично поправил.
|
Я хотела с ним поговорить про современные нравы, про отношения отцов и детей, про борьбу поколений... Но Михаил Михайлович сказал, что ему это неинтересно. И наша беседа самотеком перешла к вопросам о смысле жизни, о Боге, о призвании, о нем самом…
Потом зазвонил его телефон. Кажется, это звонила его жена.
- У меня беседа с журналистом…
Видимо, на другом конце провода было недоумение… с уже слышимым на расстоянии вопросом: «Ты же обещал никаких интервью после 50 лет!»
- Я сделал исключение, - ответил он. - Я в больнице, и тут нечего делать. Я попозже перезвоню.
«Вот это да!» - подумала я. В тот же миг образ Михаила Михайловича раздвоился на экранного Козакова и домашнего Михаила Михайловича.
Мы говорили с ним два часа. Обо всем. И Михал Михалыч показал мне тетрадку-дневник, лежащую у него на кровати. Он ее никому не показывал, даже самые близкие не знают, о чем он там пишет.
- Я не привык жаловаться, - несколько раз сказал Михаил Михайлович. - Если про мои беды кто-то и знает, то только самые-самые близкие люди и вот эта тетрадка.
ДОСЛОВНО
Мы дозвонились до самого Михаила Козакова в Израиль. Сказал он немного, но и этих слов хватило, чтобы понять, насколько все серьезно и насколько актер нуждается в помощи и поддержке:
- У меня серьезная болезнь. Как можно у человека, у которого рак, спрашивать, когда он вернется домой? Я болен. Я устал...
Манана КОЗАКОВА: «Я лечу к папе в Тель-Авив»
Вторая супруга Михаила Михайловича - грузинка Медея Берелашвили, всю жизнь проработала художником-реставратором. Козаков прожил с ней меньше трех лет. У них родилась дочь Манана, которая сейчас играет в Тбилисском академическом театре имени Котэ Марджанишвили. Мы дозвонились до Мананы.
- Конечно, я знаю, что папа болен. Я с ним разговаривала по телефону неделю назад.
- Действительно у него обнаружили рак?
- Я бы не стала драматизировать ситуацию, - уклончиво ответила Манана Козакова. - Человеку в его возрасте свойственно болеть. Он лечится, и я через три недели лечу в Тель-Авив. Мы с отцом очень близки. Он довольно часто, минимум раз в год, приезжает в Тбилиси отдыхать. И я бываю в Москве. Вот в прошлом году его навещала. С Тбилиси у папы связаны еще и творческие планы. Он периодически ставит спектакли для нашего театра. Одна из его последних режиссерских работ - «Чайка» Чехова.
Друг, актер Леонид КАНЕВСКИЙ: «Миша идет на поправку. Помощь ему не нужна!»
- Я только что разговаривал с Израилем. Близкие Михаила просят ничего не сообщать. Все нормально. Миша себя хорошо чувствует. Он идет на поправку. Помощь не нужна. Если понадобится, то его близкие в Израиле скажут об этом.
Третья жена Михаила Козакова: «Лучше его не беспокоить!»
Мы дозвонились до третьей супруги Козакова, Регины Соломоновны.
Брак с ней продлился почти 18 лет. С 1988 года она живет в Нью-Йорке, работает переводчиком.
Регина Соломоновна в ужасе от всего, что происходит с ее бывшим мужем и вокруг него:
- Я не хочу принимать участия в том безобразии, которое устроили в России вокруг Михаила! Он сейчас при смерти, и будет лучше всего, если его оставят в покое! Извините, я не могу разговаривать на эту тему.
А В ЭТО ВРЕМЯ
Владимир КАЧАН: «Он улетел, объяснив, что будет доживать свой век там»
Вот что рассказал нам актер Владимир Качан, который работал с Михаилом Козаковым в последнее время.
- Мы играли с Козаковым в спектакле «Ниоткуда с любовью», - рассказал нам Владимир Андреевич. - Он уехал в Израиль, что называется, не попрощавшись. Честно говоря, почему он с нашим спектаклем так поступил, мне было непонятно. Козаков сказал, что будет там с детьми, будет лечить глаза и вообще будет доживать свой век в Израиле... Но потом мне рассказали: вместо того чтобы дать ему доживать свой век на покое, предпоследняя жена Анна Ямпольская запрягла его в концертную деятельность.
- Он сам делился своими планами?
- Я ему не звонил, потому что мне было обидно за судьбу нашего спектакля «Ниоткуда с любовью». Я думал так: если он ведет концертную деятельность, мог бы и прилететь сюда на пару дней и сыграть спектакль.
А потом началась какая-то катавасия с его последней женой Надеждой. Он стал чернить свою Надю на телевидении. Я слышал, что из-за этих пересудов его сын не захотел с ним разговаривать. Там вышло как-то не по-мужски. Я знаком с Надей. Мы на его квартире репетировали, виделись там. Нормальный она человек. Я думаю, что многое Козакову внушили не по его воле. Не хочу копаться в этой истории.
Подготовила Елена ИОНОВА. Фото PHOTOXPRESS.
