• Главная
• Шоу-биз

Фото: Три поколения вместе: отец Ефремова (слева), сам актер и его сын Михаил.

Но его по-прежнему помнят и любят те, кто так или иначе пересекался с ним в жизни: коллеги, друзья, женщины, сходившие с ума от одного только пронзительного и такого глубокого взгляда Ефремова, и, конечно, его дети - Анастасия и Михаил Ефремовы.

- Когда папы не стало, на меня обрушился шквал любви со стороны тех, кто не смог выразить ему своего отношения раньше, - вздыхает дочь актера Анастасия. - Потому что для кого-то он был начальником, кому-то - учителем, коллегой, другом, а для огромного количества людей - любимейшим актером.

- Ваши родители прожили вместе всего несколько лет, а потом расстались...

- Мне было три года, когда папа ушел. В свидетельстве о рождении до самой школы в графе «отец» у меня стоял прочерк. Но как только папа узнал, что мамин муж собирается меня удочерить, тут же пошел в загс, и я стала Ефремовой Анастасией Олеговной. Я всегда его любила. И даже то, что он не жил с нами, не повлияло на наши взаимоотношения: я приходила к дедушке и бабушке - родителям отца, которые жили с ним на одной площадке, потом туда приходил папа. В любой день я могла зайти к нему в театр, посидеть на репетиции... Он всегда был рядом.

- Со сводным братом Мишей сразу общий язык нашли?

- Мы с ним всегда ладили. В нем есть мощный стержень, папины харизма и обаяние. Да и во мне много отцовского. Мама рассказывала, что как-то к нам в дом пришли гости. Я была совсем маленькая - лежала в коляске. Компания что-то бурно отмечала, и вдруг папин друг говорит испуганно: «Все, ребята, пора завязывать! Подхожу к коляске, а там маленький Ефремов лежит!» (Смеется.) Когда папы не стало, мне показалось, что сзади образовалась пустота, а под ногами - огромная воронка. Папа был не просто моим тылом, он был огромной железобетонной стеной, которая неожиданно рухнула... Сейчас мы каждый год 24 мая проводим вечера памяти Олега Ефремова в его любимом Мелихове (дом-музей Чехова. - Ред.). Мы уже не грустим - наоборот, нарядно одеваемся, играем и смотрим спектакли, делимся планами и проектами и вспоминаем-вспоминаем-вспоминаем... Говорят, им тяжело там, на небе, когда мы о них плачем, поэтому мы не будем плакать.  

Фото РИА «Новости»

УТРАТА

Друг Ефремова умер с ним почти в один день

Анастасия ПЛЕШАКОВА

В Москве на 79-м году жизни скончался драматург Михаил Шатров.

Настоящая фамилия самого репертуарного драматурга советских времен не Шатров, а Маршак. Псевдоним родился вот каким образом. В 1955 году студент Горного института Миша Маршак принес популярному молодому режиссеру Олегу Ефремову свою первую пьесу «Чистые руки». Ефремов спросил, как зовут автора. Тот ответил: «Миша Маршак». А на следующий день, придя в театр, он случайно подслушал разговор Ефремова с какой-то хорошенькой актрисой: «Ко мне тут один психопат пришел, который взял псевдоним Маршак, я его выпровожу и после этого с тобой пойдем в ресторан». Миша Маршак обиделся. Потом, поразмыслив, решил взять псевдоним. А с Ефремовым он все-таки подружился. Не случайно режиссер и драматург умерли почти в один день с разницей в 10 лет. 

Михаил Филиппович ушел из жизни легко. Он умер дома, лег накануне спать и утром не проснулся. Сердце... Хотя со здоровьем были проблемы и Шатров собирался в больницу, для близких его смерть стала ударом. 

Михаил Шатров написал сценарий к популярному советскому фильму «Тегеран-43». Его перу принадлежат сценарии к известным фильмам «Именем революции», «Большевики», «Шестое июля», «Две строчки мелким шрифтом».

Ну а пьесы Шатрова шли по всему Советскому Союзу. Самые известные из них - «Синие кони на красной траве», «Диктатура совести», «Шестое июля», «Брестский мир», «Большевики», «Погода на завтра», «Именем революции» - делали репертуар советских театров. Да и сам драматург ставил спектакли в «Современнике», «Ленкоме», Театре Ермоловой.

ИЗ ПЕРВЫХ УСТ

Он говорил другу: «Знаешь, Колька, я очень не хочу быть старым»

Из воспоминаний друга Николая Якушина (отрывки из книги «Пространство для одинокого человека»).

Я всегда поражался мужеству, с каким он переносил свою болезнь. Как-то он пожаловался мне, что было совсем не в его правилах, что по утрам он с трудом поднимается с постели и потом полчаса не может отдышаться. И добавил: «Ты знаешь, Колька, я очень не хочу быть старым». Да он никогда и не был им. За три дня до его кончины я позвонил ему и поразился: голос Олега был бодрый и уверенный. Когда я спросил, что это у тебя там за конфликт возник с профсоюзными деятелями театра, он ответил: «Да ерунда все это! Все обойдется. Работать надо, работать!» И он работал буквально до последнего дня. Казалось, что все идет нормально и ничто не предвещает трагедии, и поэтому его кончина для многих и для меня стала неожиданностью. После того как Олег ушел из жизни, в моей душе образовалась какая-то пустота и непроходящие грусть и печаль...