Дневник медсестры COVID-реанимации: Счастье - это когда пациенты уходят от нас "своими ногами"
Они не ходят по телеэфирам и пресс-конференциям, с трудом вырываются в отпуск, не отключают телефоны в выходной день и в профессиональный праздник работают, как работали в Новый год, 8 Марта и на Пасху. Сейчас для них праздник – каждая спасенная жизнь, каждый пациент, который, как говорят сами медсестры, "ушел из отделения своими ногами".
Старшая медсестра COVID-реанимации Днепропетровской областной больницы им. Мечникова Ирина Черная признается: за 30 лет работы, 11 из которых отдано реанимации, это был самый сложный год. По просьбе "КП" в Украине" Ирина Ивановна рассказала, как работают медсестры на ковидной "передовой".
О графике
С утра в отделении работают 8 медсестер, трое из которых заступили на сутки, и две дневные, включая меня. Плюс четыре доктора. Вахта начинается в 8 часов, когда первые 4 человека на четыре часа заходят в красную зону, остальные остаются в чистом шлюзе. Перед началом вахты основной момент – индивидуальная защита врачей, медсестер, санитарок, которые идут в ковидную зону. Они надевают хирургические костюмы, комбинезоны, две пары бахил, респиратор, очки, шапочку, защитный щиток, три пары перчаток. Это моя зона ответственности – я проверяю, правильно ли одет костюм, нет ли где дефекта. Ведь если он даже чуть надорван, надо тут же переодеваться. Так же и в красной зоне: если во время работы в костюме образуется любой дефект, медик выходит в грязный шлюз, моется, переходит в чистый шлюз, переодевается и по новой заходит.
Оставшиеся 4 человека ждут своей вахты и занимаются текущими делами.
В 9 часов – завтрак, мы в одноразовой посуде передаем в красную зону еду, приготовленную нашим пищеблоком. Она, как правило, жидкая, мягкая, перетертая, потому что жевать жесткую пищу у наших пациентов нет сил.
До 9.30 идет оперативка, доктора отчитываются заведующему по каждому пациенту, медсестры слушают, чтобы знать, на что обратить внимание. К примеру, кто-то из больных – недисциплинированный, все время снимает маску высокой концентрации, которую надевают при сатурации ниже 90. Да, ему тяжело и неудобно в ней, но через нее поступает кислород, давая возможность человеку дышать. И за такими пациентами надо тщательно следить. Или кого-то нужно больше поить. Вообще при ковиде нужно больше пить – путем фильтрации почек избавляясь от вируса. Тем более что эта болезнь зачастую дает серьезные осложнения на почки. А вот если у кого-то уже случилось поражение почек, нужно следить, чтобы питье, наоборот, было ограниченным.
10-11 утра – это еще и время перевода тех, кто пошел на поправку, из реанимации в отделения, кого в терапию, кого – в пульмонологию. Им нужно собрать вещи, личные медикаменты, продукты. Могут поступать новые пациенты, но это и в течение дня, и ночью происходит. В этом тоже участвует смена, находящаяся в чистой зоне.
Доктора пишут листы назначения, я с медсестрами разбираю, что из препаратов назначено каждому пациенту. Мы по бюджету получаем достаточное количество лекарств, но бывает что-то и не предусмотренное бюджетом по протоколу. Тогда просим родственников купить недостающий препарат. За каждый бюджетный препарат, за каждую ампулу и таблетку ты должен отчитаться, вся информация вносится в журнал учета движения медикаментов. Если у пациента ухудшается состояние и врач добавляет новые препараты, нам из красной зоны по рации передают, что "такому-то больному срочно был введен, к примеру, аритмил в таком-то количестве, отметьте".
В течение дня в реанимацию могут вызываться разные врачи. К примеру, рентгенолог, который приходит регулярно делать снимки легких. Рентген-аппарат есть в красной зоне, врач там делает рентген и сразу же сбрасывает фотографии докторам в ординаторскую. Моя задача – курировать приход любого врача "извне" вплоть до того, что стою и смотрю, как он одевается перед заходом в красную зону.
В 12 часов вторая смена меняет первую, происходит такая же "передача" пациентов и информации по ним, как и утром.
С 13 часов в красной зоне обед и выполнение назначений, которые к этому моменту могут уже подкорректироваться. Снова кто-то поступает, кому-то становится хуже, кому-то – лучше – этот круговорот не останавливается.
В чистой зоне отдохнувшая первая смена после обеда работает с документацией, снова идет списание использовавшихся препаратов, пересчет дезинфекционных средств. Они проверяют раздевалки перед красной зоной, где чего нужно доложить. То есть каждая предыдущая смена заботится о следующей. И все должно быть готово для форсмажорных ситуаций: если в красной зоне становится одновременно плохо нескольким больным, нужно всем лететь на помощь.
С 16 часов приходят "ночные", это, как правило, студенты, которые днем учатся, а вечером работают. Эта четверка в отделении до 8 утра. С 16 до 20 часов - в красной зоне, потом - в чистой. Ночью работа зачастую не такая активная, как днем. Смена, которая работает в красной зоне с 4 до 8 утра, должна к новому дню навести полный порядок: все обработать, напомадить, всех умыть и подмыть. Все постели должны быть перестелены, пациенты переодеты.
После суточного дежурства медсестры отдыхают двое-трое суток. Но тут все зависит от ситуации. Когда в феврале, марте и апреле наступил этот "караул", работали и через одни сутки.
|
О красной зоне
Заступившей в 8.00 утренней смене ночная, прежде чем уйти, сдает пациентов, обходя вместе каждого. Потом начинаются уколы, таблетки, капельницы. На одну медсестру приходится одна-две палаты, в которых лежат по 3 или 4-6 человек.
В 9 часов медсестры кормят больных, это не быстро, поскольку каждый глоток сопровождается сниманием маски. Проглотил – надел – подышал – снял – проглотил. Кто-то может поесть сам, таких надо просто контролировать, но большинство кормят сестрички и одновременно следят за состоянием пациента. Одним глазом следишь за ним, вторым – за монитором, контролируя сатурацию и давление. Тяжелых больных кормим при помощи зонда, который ставится в желудок. Как правило, в сутки назначается литр специального питания, на утро отмеряем 250 мл и капаем.
Каждая "четверка" за сутки работы заходит на вахту в красную зону два-три раза, все зависит от количества пациентов. Когда бывало 25 пациентов, заходили и четыре раза. А что делать, рук не хватает.
Связь с красной зоной держим с помощью раций. Допустим, медсестры там видят, что нужен запас масок, сообщают по рации. А у нас уже все готово, потому что в таком отделении всегда все должно быть наготове, здесь времени нет. Мы возле их двери оставили то, что просила красная зона, они там забрали.
Об экипировке
Четырехчасовая работа в костюме – это крайне тяжело. Сказать, что ты в нем мокрый, – не сказать ничего. Промокшие от пота бахилы, оставляющие мокрые следы, – это полбеды. А когда он течет в глаза, они так режут и пекут, что ты ничего не видишь. Я лично приловчилась держать голову набок, чтобы все стекало в одну сторону, и хоть один глаз мог смотреть. Летом девочки и сознание теряли, упарившись в этом костюме. В респираторе очень тяжело дышать, они у нас высокой степени защиты. Зато, когда ты все это снимаешь, каждый раз думаешь: "Неужели бывает так хорошо?"
О пациентах
Больные бывают дисциплинированные и нет. И по первым всегда видно: человек хочет жить. Сказали не снимать маску – он ее не снимет. Сказали не лежать на спине – будет крутиться, переворачиваться. А есть те, кто "не боец": ручки опустил и ничего не хочет. Пока стоишь над ним – делает, чуть отвернулся – уже страдает, что "ничего не помогает".
Чаще всего не хотят бороться, конечно, возрастные пациенты. Молодежь вся дисциплинированная, а женщины, по моим наблюдениям, гораздо активнее борются за жизнь, чем мужчины. Но страшно всем, это видно, когда поступают. Информации вокруг слишком много, она преимущественно негативная, и когда дело касается тебя, ты "подготовлен" так, что не может быть не страшно.
О родственниках
В отделении, естественно, запрет на посещения, родные могут только передавать продукты и лекарства. Запрещены и мобильные телефоны. Их работа может привести к сбою следящей и дыхательной аппаратуры, которой напичканы палаты. Когда стоит вопрос жизни и смерти – не до разговоров. Но мы вышли из положения. Может быть, старинным, но зато душевным способом – писать записки от руки. Это очень трогательно, когда дети корявыми буквами выводят "Бабулечка, я тебя люблю, выздоравливай!", украшают бабочками-цветочками-котиками. А мы не просто передаем, а и просим: напишите, поддержите, взбодрите, это очень важно и очень работает. С одним условием – писать только позитивное. Передаем записку "бабулечке", она плачет от радости, мы – от трогательности момента, потом предлагаем написать ответ. Если она может – пишет сама, не может – пишем мы под диктовку. У нас в красной зоне есть один рабочий смартфон для каких-то внештатных ситуаций, им фотографируем, сбрасываем кому-то в чистую зону, распечатываем и отдаем родным.
О коллективе
У нас 32 медсестры. Возраст разный – от 21 до 65 лет. И мне кажется, это здорово. Как бы это пафосно ни звучало, но молодежь в нашем отделении работает с самыми авторитетными медсестрами, которые отдают им все свои знания и умения. Студенты говорят, что работать в реанимации в такое сложное время – это бесценная школа. Да, они сейчас медсестры и медбратья, но и как для будущих врачей это отличный опыт. Они пришли в реанимацию еще в доковидные времена – совершенными детьми, после 3-го курса медакадемии, чтобы разобраться в профессии, начиная с азов. Сейчас среди них есть уже без пяти минут доктора, которые с 1 августа официально будут врачами. И это будут лучшие врачи – однозначно. Вот сейчас в нашей команде работает врач Константин Глебович Стаднийчук, который начинал у меня медбратом, 5 лет проработал, был Костик и "котик", а теперь – отличный доктор.
Каждая смена формируется таким образом, чтобы в ней был опытный человек, который ничего не упустит. Молодые порой сами просят "можно мне с Олечкой, она такая надежная": они и поддержку так чувствуют, и учатся заодно.
Если кто-то вдруг внезапно заболевает, я иду в красную зону или моя дневная медсестра. Если знаем заранее, что недостает людей, я в групповой чат пишу одну фразу "Ребята, помогите!" и сразу же получаю в ответ, что я могу, и я могу, и я свободен. Ни разу за эти 9 месяцев не было такого, чтобы пришлось ждать ответа. И ни одна медсестра за время работы не уволилась.
Конечно, хотелось бы еще хотя бы 8 медсестер, чтобы была еще одна суточная смена. Необходимость эта особенно прочувствовалась в последние три месяца, когда было очень тяжело.
О смерти
Ты понимаешь, что человек погибает и что в лечении больше нет смысла, но ни на миг не сомневаешься в том, что нужно продолжать помогать. Капать, колоть, кормить, поить - спасать до последнего вздоха. Медсестра бывает последним человеком, которого больной видит перед смертью. Это очень тяжело. Но ты говоришь ему: "Ничего не бойся, с тобой все будет хорошо". Ты до последнего лечишь и до последнего утешаешь и поддерживаешь. А потом остаешься с этим комом в горле еще очень долго…
О силах
Где их брать? По-моему, они сами откуда-то берутся. Ты видишь этих детей молодых – своих медсестер - и думаешь: "Наверное, это все не зря. Ты воспитываешь их, и они сейчас и еще долго будут помогать кому-то. Это грамотные врачи в будущем, это суперсестры". И потом, более 90 процентов пациентов выздоравливают, и результат всех усилий – он колоссальный. Это такое счастье, когда они своими ногами уходят – я вам передать не могу! Даже когда в отделение просто переводишь – уже праздник. У нас самый радостный момент – прощание с пациентом, просим не забывать ни носочек, ни вилочку, чтобы не возвращаться сюда никогда.
Очень важна поддержка семьи. Когда все это начиналось, муж осторожно спросил: "Может, ты туда не пойдешь?" Я ответила, что шефа не брошу и должна идти. На что было сказано: "Я тебя знаю, у тебя все получится, иди".
ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ:
